Михаил Синельников. Образы лабиринта

Из античных мотивов

Крит

Всё мерещится мне Крит,

Жаркий пляж, холодный «Хилтон»,

И судьба кругом сквозит

Безысходным лабиринтом.

Колыхающийся лавр 

Средь киндзы и сельдерея,

Одряхлевший Минотавр

В ожидании Тезея.

Ариадна

Её отчаянье досадно,

От слёз и жалоб я бегу, 

И остаётся Ариадна

На незнакомом берегу.

Наутро веяньем прохлады

Её разбудит Дионис,

И повлекут её менады…

И в море тает белый мыс.

Мы – в эпилоге, а давно ли,

Держа в руке её клубок,

Входил я в хаос буйной воли!

Был сумрак воющий глубок.

Был Минотавра топот гулок,

Но схватки с ним страшнее мгла.

Из закоулка в закоулок

Лишь нитка тонкая вела.

Но вот рассвет разлился ало,

И ничего не сохранить.

А ведь и сердце пронизала

Её спасительная нить.

Ассос 

Впадают в море воды мелкой Леты,

Где на каменьях опочил Харон.

Здесь лёгкие воздвиглись минареты

И длится жизни многоцветный сон.

Где Аристотель обучал наукам

И свежесть моря отвлекала ум,

Теперь – лотки… Купи игрушки внукам.

Подругам – серьги и рахат-лукум.

Лишь облака в неведенье упрямом

Плывут, храня величественный вид,

И всё проносят в небе над Пергамом

Седины Зевсов, торсы Артемид.

Никэ Самофракийская

Отчего ты воздвиглась над входом в музей?

Чтобы сделать ненужным его.

После крыльев твоих там, на что ни глазей,

Всё обыденно или мертво.

В этих мраморных складках небрежных одежд

Дремлет ветер победы всегда.

Ты спасала, случалось, лишенных надежд,

Искалечена, зла и тверда.

Марафон, накрывая неистовством крыл,

Озарила твоя белизна,

Но и пепел крушенья, и прах Фермопил

Осенила незримо она.

Вдруг покажется, прожита жизнь до конца,

Но почудится блеск впереди…

Пораженье моё, как и ты, без лица,

Но твой жар не остынет в груди!

Античный театр

Турецкий городок старинный.

Всего приметней и древней

Театра мощные руины,

Густое скопище камней.

Не воскрешенья Антигона,

Лишь погребенья у судеб

Молила здесь, вбежав с разгона

И в гуще лиц узрев Эреб.

Как всё же гибельна Эллада!

Игра страстей её сожгла…

Как нежит смертная прохлада

Её прекрасные тела!

Сам в призрачном античном хоре

Стою и слышу долгий вой –

И Ионическое море

Рыдает за моей спиной.

Илиада

                         Мамеду Исмаилу

Давний друг, я помню Иду,

Где нанёс один дебил

Гере горькую обиду 

И Афину оскорбил.

Да, он знал в тот миг нетленный:

Та, что пеной рождена,

Наградит его Еленой,

Чтобы грянула война.

И сгорит родная Троя,

Для того, чтобы Гомер

Внёс огонь и гнев героя

В свой замедленный размер…

Жребий мой ещё не выпал,

Но стою невдалеке,

Совершая тот же выбор

С красным яблоком в руке.

Троада

За островом остров,

Эгейская синь,

Забытых погостов

Покой и полынь.

В развалинах мифа

Там жертвы равны

Холеры и тифа,

Резни и войны.

Над зыбью залива

В просторе сыром

Играет олива

Своим серебром.

Скрывая устало

Иные века,

История стала

Струеньем песка.

Ты видишь, Елена:

Покорен судьбе,

В песке по колено

Иду я к тебе.

Красота Елены

Вот щебнем стали крепостные стены,

Но сохранил прапамять кипарис.

Всё шелестит о красоте Елены.

Всех заразил безумием Парис.

Здесь Эроса томительное жало

Весь гибнущий пронзала Илион,

И городу она принадлежала,

Который был и проклят, и влюблён.

К ней устремлялись боги и герои,

Ведь без неё и жить невмоготу,

И старики в уже горящей Трое

Елены прославляли красоту.

Мифы

Всегда в каком-нибудь из мифов

Я находить себя привык.

Дала судьба мне труд Сизифов,

Несносный Марсиев язык.

Узнал я в молодости жадной

Медеи мстительную страсть,

Расстался с милой Ариадной,

Чтобы в когтях сирен пропасть.

Меня пленяло граций трио,

Я поднимал за них фиал.

Служил Эрато или Клио,

Но той и этой изменял.

Приязнью их и злостью острой

Осенены мои года.

Они ревнивы, эти сёстры,

И смертоносна их вражда.

Снискал я мирты, или лавры,

Но раздаётся плеск наяд

И ходят вкруг меня кентавры.

И вестники небес парят.

Как Иксион в гордыне дикой,

Бывал я едкой мглой повит,

И вот иду за Эвридикой,

Будя напевами Аид.

Дриада

В той зелени я встретил взор дриады,

Какой-то стих читая нараспев.

Её лицо скривилось от досады

И вдруг смягчилось, малость просветлев.

Я видел облик в гуще малахита

И трепетал, и удивлялся сну.

Меж тем виденье, из мечтаний свито,

Перепорхнуло дальше в глубину.

Ещё бы миг, и удержал дриаду!

Но улыбнулась и ушла в кору…

И всё иду по дремлющему саду.

Теперь в твоих объятиях умру.

Лабиринт

Пришла проститься Ариадна,

Последний луч, блеснув, поблек,

Иду во мраке безоглядно,

Держа в руках её клубок.

Вот гулкий топот Минотавра,

Незримой битвы грозный час…

Что царский жезл с венком из лавра,

Когда и одолел, и спас!

И снова солнце и оливы,

Многоколонный этот Крит,

Союз с царевною счастливой,

Над морем пляска нереид.

Но, вещим дивом лабиринта,

Угрюмым сумраком дыша,

По всем извивам лабиринта

Теперь всегда бредёт душа.

Теперь по гибельному краю

Один блуждаю без конца

И Ариадне изменяю,

И забываю боль отца.

Скорей меня отсюда выньте!

Внезапно оборвалась нить –

Я заблудился в лабиринте –

Уже обрывки не срастить.