День отошел по-маяковски,
Лишь дула огненный зрачок
Стрельнул луною полной в бок,
Где птица-солнце резво бьется.
В миг прервалась сиянья трель,
Умолкла птица, и остыла.
Закат померк.
Ночь наступила.
В Луганске абрикосопад:
На землю жаркую летят
Плоды оранжевого лета,
И кружат осы в волнах света
И ненавязчиво жужжат.
Медово-сладкий брызжет сок,
Стекает вниз по тонким пальцам,
Но невозможно оторваться,
Плод бархатист, плод краснощек,
И я впиваюсь в абрикос
Губами, теплыми от жажды,
Как будто бы целуюсь жадно
Я с солнцем
Взасос.
И сделав косточкой плевок,
Как "па” смешного данс макабра,
Надеюсь в мае зацветет
Вновь поцелуй мой плотоядный.
Тучи в небе нежны, безмятежны, жемчужны,
И подснежник проклюнулся будто птенец неуклюжий,
Проломил скорлупу изо льда, раскрывает свой клювик,
Ждет, что птица-весна
Обогреет и приголубит.
Мой ангел хранитель наверное аутист,
Вчера прилетел нежданно, сел на карниз,
Выдувал снежинки, как мыльные пузыри,
Из дырочки слева в своей груди,
Я его прозевала,
В гости не позвала,
Лишь на морозном окне видала
Отпечаток его крыла.
Мне кажется, что этот ветер с моря
Случайно залетел в наш жаркий город,
Затерянный среди степей широких,
Где ковыли, как пенистые волны.
И я его вдыхаю каждой порой,
И в легких расцветают альвеолы,
И я плыву касаткой пешеходной,
По улицам пустынным запыленным,
А город вымер, опаленный зноем,
В зените солнце – августовский полдень,
И невозможно надышаться вдоволь
Нежданным и спасительным муссоном.
Но солнце лишь коснется горизонта
И выползают морлоки шахтеры
Из темных нор, глубоких и бездонных,
Чтоб промочить запекшееся горло
Холодным ядовитым самогоном.
Здесь, в городе основанном шпионом,
Чтобы карронады плавить в дымных горнах,
И заливать поля сражений кровью,
И побеждать в давно забытых войнах,
Здесь в городе, что вырос из завода,
Чье сердце бьется медленно и ровно,
Такая нежность вдруг нисходит с небосвода,
Что слез сдержать не в силах терриконы.
А я сижу на площади Героев,
Потягивая ледяной джин-тонник,
Гляжу на небо и мечтаю о потопе:
Ты будешь с Ноем в его новом доме,
Я за бортом, мы как обычно порознь.
Тебе – пусть счастье, мне – покой и воля.
Но нет дождя, а только ветер с моря.
Как оловянный солдатик на полке,
Он охраняет бриллиантовые заколки,
В хрустальной коробке
Ювелирного магазина,
Не настоящий полковник,
Но тоже красивый мужчина,
Он представляет, что он в засаде,
И время тянется чуть быстрее,
Как в новом шпионском крутом сериале,
Он мечтает встретить супер-злодея.
Он с ним сразится, горяч и отважен,
И победит, сразу станет героем,
Но все злодеи вежливы и вальяжны
Они покупают бриллиантовые заколки.
***
Посвящаю дорогой Н.
Цветут сады. Зеленые поля,
Как море необъятны. Разнотравье
Дурманит ароматом и земля
Прекрасна, не по-бабьи,
По-девичьи, той первой красотой,
Что отцветает быстро, не прощаясь,
Метелью белоснежных лепестков
Уносится, но остается завязь.
Приходит зрелость. Созревает плод.
Хлебнет он бурных гроз и тихих ливней
И для него настанет свой черед
Пасть в эту землю, чтобы те, другие,
Что будут после, расцвели весной,
Все мертвое и косное отринув,
И беспощадной юной красотой
Твердили о триумфе жизни миру.
Луганск раскис. Дождь льет, как из ведра,
И сердце беспокойно ноет,
Мой друг-поэт сказал еще вчера:
Хорошая погодя для запоя.
Давай запьем, как Веня, от тоски,
Или от жаркой безудержной страсти,
Ведь если не доехать в Петушки,
То может быть удастся – в Счастье.
Рижский дивертисмент. Черный лебедь
"Возможно, это было заказное убийство. Но он сказал, что просто не мог терпеть громкий хруст попкорна” – Из рассказа Винетты.
В огромном зале их было двое.
Шел «Черный лебедь». Дневной сеанс.
Но ощущение было такое,
Что это вовсе и I MAX.
Он посмотрел на его затылок,
А после взгляд перевел на экран.
На сцене выплясывала балерина,
А он о любимой своей вспоминал.
Он ждал ее в нетерпеньи сильном, —
Билеты были в последний ряд.
Когда узнала, она смутилась,
Сказав: «Я рада». И он был рад.
Потом добавила: «Буду примой.
Сегодня дали мне главную роль».
Он вспоминал и невыносимо
В нем шевелилась давняя боль:
Как руки тонки,
Как очи томны…
Зачем таких забирает смерть?
Сосед впереди захрустел попкорном,
Слишком громко,
Чтобы терпеть…
Кинотеатр назывался «Рига».
Теперь на месте его Бизнесцентр.
Он вышел, не дожидаясь титров.
И бросил в урну с глушителем пистолет.
Посвящаю Каспарсу
Вечерами холодными, долгими, зимними,
Когда с Балтийского моря дует ветер мокрый и резкий,
Каспарс кормит печку прессованными опилками
И вспоминает Житомир, где оказался проездом.
И мысль его ходит по кругу снова и снова,
Перед глазам во всем металлическом блеске
Встает Луноход из музея имени Королева,
Прекрасный и бесполезный.
Но будто живой, управляемый грезой и волей,
Стоит лишь захотеть, и он тронется с места,
И столько поэзии
В этой железке
Не вымолвить словом!
И Каспарс думает: в каждом живет обыватель
Под тяжестью небосвода, забот и своей несвободы.
И я как лунатик прекрасно его понимаю,
Но стоит ли ждать Лунохода?
Ведь до Луны – то рукой подать,
Так что я – своим ходом!
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.