Софья Бронштейн (Израиль)

Таврида

Наверное, здесь прежде жили боги,
Но этот край оставили они…
Вот, женщина, поджав босые ноги,
Ребёнка кормит под скалой в тени.

Шуршит волна по мелкому песочку,
Зной травами и солнцем напоён,
А женщина укачивает дочку –
Мадонна всех народов и времён.

И в колыбельном простеньком напеве,
Что в этом крае издавна поют,
Она расскажет о приморской Еве,
Затерянной в Таврическом раю.

По пыльному просёлочному шляху,
В мороз и зной, в былые времена,
Босая, обернув дитя в рубаху,
Бродила неприкаянно она.

И – дочь богов, сама почти богиня –
Наивна, безыскусна и проста,
Она ребёнка назовёт Марией,
И будет внука ждать, как ждут Христа.

Блюз одиночества

Эта дорога, в конце которой – начало,
Эта дорога. В начале которой – конец.
Сколько людей я на этой дороге встречала,
Сколько загубленных душ и сердец.

Мимо харчевен, трактиров, кустов придорожных,
Мимо дворов постоялых по краю села,
Мимо проблем и простых. И немыслимо сложных
Эта дорога вела и вела, и вела.

Ветер над нею гудел, перелётная птица кричала,
Летнее солнышко жгло, осень туч разливала свинец,
Только печально мелодия эта звучала:
Блюз неприкаянных душ и разбитых сердец.
Долог наш путь и в дороге любое возможно:
Эта дорога – судьба, и не властны мы ей изменять.
Может, однажды в канаве усну придорожной
В час, когда сердце устанет шагать и страдать.

И у дороги. Где нет ни конца, ни начала,
Мне напоследок споёт проходящий певец
Песню, что всю мою жизнь надо мною звучала –
Блюз неприкаянных душ и разбитых сердец.

Иосифу Бродскому

Было очень непросто
На прощанье сказать:
«Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать»

Не нечистая сила
По полям и лесам –
Нас как письма носило
По чужим адресам.

Наболевшая тема
Бьётся жилкой в виске:
Корневая система
Не привьётся в песке.

И живу я не броско,
Как ковыль на ветру.
Ты прости меня Бродский,
Что не там я умру.

* * *

В той далёкой стране,
Где цветут эвкалипт и магнолия,
Где усатый прибой
Прячет морду седую в песок,
Может быть запою,
Может, громко заплачу от боли я,
И последнюю песню,
Как пулю направлю в висок.

А в далёкой стране,
Где метёт по сусекам метелица,
Где бездомный скворец
Пробуждает от спячки весну,
Загорится звезда,
Из созвездья «Большая Медведица»,
И оттает смола,
И падёт янтарём под сосну.

И в далёкой стране,
Где все тысячелетия,
Из глубин потайных
Море вынет янтарь на заре,
И фантомная память
Грозою накатится летнею,
И отхлынет опять,
И замрёт, как комар в янтаре.

Имя Крыма

Имя Крыма – имя розы и шалфея,
Имя солнца, наносящего визит.
Здесь заря, как бледно-розовая фея,
По паркетной глади бухты проскользит.

Имя Крыма, моё собственное имя,
Имя вишни, устилающей дворы,
Где ступени грезят ступнями босыми
Загорелой и чумазой детворы.

Имя Крыма, имя Крыма, имя Крыма,
Имя ландышевой ласковой весны.
Имя горького предутреннего дыма
От спалённой поздней осенью листвы.

Имя Крыма – имя гроз и звездопада,
И ноябрьских кудрявых хризантем.
Вкус дождя. Вкус поцелуя. Эхо взгляда.
Имя Крыма – это главная из тем.