Вера Зубарева
В ЕВРОПЕ

***
Ночь в безмолвном предместье, как кома.
Чуть ворочает лес языком.
В мертвой части запавшего дома,
Будто это не я за окном.
Бродит в кране сознанье, решая
Бытия надоевший вопрос.
Три недели, как после лишая
У луны не осталось волос.
Кто-то хочет пробиться снаружи,
Из Вселенной – в утопленность клумб.
Но дома, точно старые ружья,
В звезды целятся дулами труб.
Кто стремился быть в роли посланца –
Покружил между звезд и – иссяк.
Никому в эту жизнь не пробраться
Ни по небу, ни мыслью, никак.

***

Я здесь живу,
В разноязыком городе.
Сюжеты жизней уловив едва,
Иду по слуху, но теряюсь вскорости
И становлюсь предметом чьей-то повести,
Переводящей не мои слова.
Здесь, кажется, все собраны – как сорваны
С единого стола, но вопреки
Разметкам улиц, ускользают в стороны,
Неся в глазах, как будто номерки,
Рождений даты. Старый гардеробщик
Прочтет их номер из каких-то общих,
Глобальных представлений о числе.
И что в его таится полномочьях,
И как тебя он отличит от прочих -
Суть размышлений о добре и зле.
Но чувствуешь, что сам себе хозяин,
Когда подходишь к тишине окраин,
И остается позади поток,
И нужно осознать, что ты – случаен,
Но в сотворенье обитает Бог.
И ты пойдешь, как музыка по струнам
Иль в океан качнувшая ладья.
А тот старик, он был тобой придуман
Для оправданья смысла бытия.

***
Уходит день за облако навечно,
Каскады туч, вскипая, топят свет..
Свет возвращается, а день отпет.
Первоначальное противоречье
В моменте сотворенья. Перегрет
Кусок земли и ожидает ночи.
«День» проиходит от «деянья». Тьма–
Не ночь, а лишь рассредоточье
Игры ума.
Прильнуло к солнцу облако, как к ране,
Сворачивая солнечную кровь.
Ночь – это сочетанье двух даров:
И отдыха от бывшего деянья,
И света как истока Слов.


В ЕВРОПЕ

Блестки солнца сыплются с листвы.
День красив, как старая картина.
Стрелки от черты и до черты
Циферблат обследуют рутинно.
Ты школяр в библиотеке лет,
В антикварных заводях традиций,
Скрупулезный изучатель лент
В предка оттопыренной петлице.
Здесь родиться можно просто так,
Фаворитом прошлых достояний,
Не меняя ни девиз, ни флаг,
Ни архитектуру в отчем плане.
Наступает полдень, как триумф.
Гимн всепобеждающему кругу –
Бой часов – как тот фамильный дух,
Что передан по наследству внуку.
Прикипает солнце к голове,
И без тени чувствуешь острее,
Каково не состоять в родстве
Хоть у камня в этой галерее.


В ДОЖДЬ

В дождь сильнее привязанность к дому
Дольше улицы вьются к теплу,
Придается значенье подъему
И разрытой трубе на углу.
В дождь все земли приходят к единству
По слезе, по струе, по реке –
По земному размазавшись диску –
И молчат на одном языке.
Как с педали не снятая нота ,
Резонируют капли в окно.
В дождь всегда вспоминается что-то,
Что, казалось, просохло давно.


УТРО

Голос голубя утренний гулок,
Будто кто-то грустит изнутри –
После ночи очнувшийся узник,
Что чувствителен к свету зари.
Никаких больше звуков на свете,
Только этот прерывистый звук.
Позолота на стертом паркете
В том углу, где хранится паук.
Тихо солнце играется в роскошь,
Стонет голубь, чуть выставив бок.
И проникнуться связью их сможешь,
Если ты в этот миг одинок.



ИЮЛЬ

Настежь окна. В комнате прохлада.
По ту сторону большого дома-
Пекло, раскаленный блок фасада
И травы горелая солома.
За окном блуждает сад по стенам
Крохотного дачного квадрата,
По зеленым золотистым венам
Льется магма солнечного яда.
Слепо разбегаясь, с долгим соло
Хлещет муха по оконной раме.
Будто дети, разыгрались пчелы
Возле чашки и горшков с цветами.
Полумрак в зашторенной гостиной,
Чуть скрипят рассохшиеся стулья,
И на полке Бог с лозою винной
Пролил кубок на венок июля.


СТАРУХИ

Старухи вклиниваются в день
Подбородками и носами твердыми от старости.
Солнце выхватывает фрагменты их лиц,
Покрытых корой с глубокими трещинами.
Велосипедисты со звоном,
Как просыпанные монеты,
Катятся по улицам.
Дети падают,
Потому что они привыкли летать
До того, как спустились в свои дома.
Старухи их терпеливо учат,
Что надо делать, чтоб забыть о полетах.
Старухи пустили глубокие корни,
Они не падают, а уходят в землю,
И глаза их все больше теряют зренье
Оттого что земля не впускает свет,
А старухи глядят всегда в глубину.
Дети еще ничего не знают.
Они трогают лица старух руками,
А потом убегают, смеются и падают,
И плачут, и не знают, почему им никак
Не удается подняться
В воздух, синий и теплый, и легкий.
И старухи тогда подают им руки.

СОН

Сон – спасительная река.
К ней спускаюсь по вечернему побережью,
По заботам, принявшим вид песка,
Что к руслу все реже и реже.
Пытаюсь запомнить дорогу назад,
Оставляю вместо пометок мысли.
Из них вырастает сад
На песчаном мысе.
Сад разговаривает. Можно различить
Отдельные слова и достроить другие.
Каждая веточка – это нить
Заштопанной ностальгии.
Сад запутывается, заслоняет путь.
Время порвать все связи,
Иначе никогда не уснуть.
Ускользаю на какой-то фразе.
Знать ни к чему тому, кто сейчас уплывет,
Как находят дорогу обратно.
Пробужденье – всегда кроссворд,
В котором белые пятна.
...Река прибывает, смывает зазор
Между моим сознаньем и мною,
И напоследок мелькает, как вздор,
Безымяный вопрос: «Кто я?»


***
Собор поглощает полностью
Боренье звуков, в миру активных.
Боги витают в невесомости
Органной музыки.На картинах
Полное нарушение гравитации.
Становишься коленями на мрамор,
Чтобы с богами подняться в танце.
Но легче тебя – жара, и аккомпаниатор
Исполняет прелюдию
Облаку твоего тепла.
Остывая, оно поднимается в купола,
Надувает их
И отпускает в небесные странствия.
Мадонна прижимает младенца крепче,
Показывает ему пролетающие государства
И объясняет что-то
На фламандском наречье.

***

В маленьком городе часы
Каждые пятнадцать минут
Торжественно дребезжат в басы,
И жители осознают,
Как значим со всех сторон
Их распорядок дня.
Время – как фараон
В колеснице, чья шестерня
Крутится на виду
У разодетых зевак.
Маленький город приветствует
Каждый свой маленьких шаг.


***

Холодный день, внезапный и осенний,
С кусками льдин в остекленевшем небе.
Ныряет птица, обжигая крылья,
И мчится вниз, и в скорчившихся лапках
Осколки неба стискивает долго,
Пока они не потекут, оттаяв.
Две бабочки, замерзшие с утра,
Как фантики конфетные трепещут
От воздуха. Сегодня на столе
Лежала горстка мертвой мошкары,
Похожая на пыль при беглом взгляде
Я помню звук вчерашней их игры,
Они мешали, падали к тетради
С плафона, с визгом проносились мимо.
Но , убирая прах их со стола,
Все утро я жалела, что была
К их радости короткой нетерпима.


***

Уже ничего не остается от города,
Только его незначащие картинки.
Уходят по ту сторону восторга
Встречи и лица. На паутинке
Долго раскачивается паук,
Думает, думает и вдруг-
Подпрыгивает вверх,
Как шарик на резинке.
Больше, кажется, ничего не надо.
Солнце позолачивает монеты на паперти.
Что образуется из распада
Города и осядет в памяти –
Пока неизвестно. Река между домами
Темно-зеленая и похожа на рисунок.
Она не движется, и солнечной гамме
Удается оживить ее в это время суток.


***
Раскинув по темным каналам
Свои здания и мосты,
Европа растет отраженьем усталым
В обратную сторону от высоты.
Запах воды, застоявшейся в прошлом,
Задумавшейся
На одной блистательной мысли,
Не доносится к статуям, что по ложам
Полукруглых балконов
Размышляют о смысле
Чего-то в позолоченной раме,
На чем принято думать скульптурам,
Которые не шевелят мраморными ноздрями.
Лошадь пробует пройтись аллюром,
Напрягается, становится важной
Перед тем, как застучать по плитам,
Но так и застывает в начале набережной
С томно приподнятым копытом.


***

Утро в городе, который покидаешь,
Похоже на жизнь после исполнения приговора.
Уже не причастен ни к одной из клавиш
На органе городского собора.
Опять стоишь перед проблемой смысла,
Накануне оценки мира как такового;
Понимаешь, что определение верха и низа
Зависит от положения, в котором сказано Слово;
Что сотворение неба было известною
Попыткой представить вечность направленной прямою,
Но изначальная тьма над бездною-
Это все равно, что бездна над тьмою.
Будучи повтореньем Божьего образа,
Фантазируешь вдруг, забыв о прагматике,
Какова была бы твоя гипотеза
Первотолчка в развитье Галактики.
И в это последнее утро в парке,
Возле фонтана, испитого досуха,
Строишь систему своих иерархий,
Исходя из первичности
Не света, но воздуха.