Феликс Чечик

 Моё поколение

АКВАРЕЛЬ №1

На чайной ложечке листа
валокардиновые капли
росы. Безлюдна и пуста,
как бы в преддверие спектакля
берёзовая роща. Гнёзд
осенняя незащищённость.
А ближе к городу - погост
и роковая обречённость.

2001


ШКОЛЬНЫЙ ВАЛЬС

1.
Камень, ножницы, бумага,
камень, ножницы, бумага,
камень, ножницы, бумага -
на кону стоит герла.
Недотрога и кривляка
старшекласснику дала.
Всё смешалось: боль и злоба,
пидманула-пидвела,
пьют, отвергнутые оба,
бормотуху из горла.


2.
Сердца, пробитые насквозь
стрелой - не позабыла школа
12-я - «хватит! брось!
она того не стоит!» - пола
проблема не давала спать
(столбняк, безумие и кома) -
кружа часами, словно тать,
вокруг возлюбленного дома,
я постучаться не посмел,
и оттого едва не спятил;
как на скрижалях, букву «л»
навеки вырезал на парте.


3.
 10-й «Д»

У физички Галины Петровны -
«умоляю тебя: ни-ни-ни
никому! обещай!» - хладнокровно
лифчик правой рукой растегни,
левой, где голубеет наколка,
проторённой тропинкою вниз;
табуретка не вынесет долго
дверь удерживать - поторопись.
Восемь лет ещё до перестройки,
год до зоны - доверься судьбе.
Круглый двоечник твёрдую тройку
обеспечил за четверть себе.


4.
Неравная борьба.
Ах, Дунька Кулакова!
Выдавливать раба
по капле, чтобы снова
над фоткою рыдать
коленопреклоненно,
ни думать, ни гадать,
как вырваться из плена.

5.
На пронзительной ноте прощальной,
персонажем из чеховских пьес
умереть - оттого, что прыщами
навсегда изуродован фэйс.

Жизнь окончена - скоро пятнадцать,
застрелиться и делу конец.
Будет знать, как с другим целоваться
одноклассница Н. Власовец.

2000-2001


ПРОВИНЦИАЛЫ

Шампиньонами из-под асфальта,
на «кирпич» - отдыхает ГАИ,
в предвкушенье халявы и фарта,
и сулящей прописку любви,
из Рязани, из Пензы, из Тулы,
с «шестисотым» на перегонки,
чтоб у хищной столичной акулы
удалить без наркоза клыки.
И столовским позавтракав супом,
и заначив беляш на потом,
на вершину - по трупам, по трупам,
никого не щадя, напролом
мы идём на все стороны света,
улыбаясь чему-то хитро -
не получится - двинем в поэты,
повезёт - в торгаши у метро.

2001


LITHUANIA

Вилами писано по воде -
кануло в Лету,
не расшифрует никто и нигде
вилопись эту.

Все философы тире колдуны -
глухи и немы.
Вилы расчешут твои колтуны
батюшка Неман.

2001


* * *
От нетерпения сгораю
и маюсь в ожиданьи дня,
когда («Вот этот, третий с краю!»)
Господь укажет на меня.

А дальше - пустота и только.
Пускай воскресну, если лгу.
Балдей, ничтожная иголка
в несуществующем стогу!

2002


* * *
Ты говоришь, что нет меня
и не было на белом свете:
пустяк, безделица, фигня,
и надпись в школьном туалете.

А ты, как парус на ветру
и песня жаворонка в поле.
Зато - завидуй! - я умру
без сожаления и боли.

2002

* * *
Меня будильник не вернул с того на этот свет,
и звон, переходящий в гул, почти сошёл на нет.

- Поторопись, - сказал отец, - иначе навсегда
ты здесь останешься, глупец, до Страшного суда.

Ты задержался и теперь - одна, всего одна,
и та полузакрыта дверь, ведущая из сна.

Я помогу тебе, но ты, имей в виду, сынок:
вернувшийся из темноты смертельно одинок.

И в этом нет ничьей вины. Ты сам того хотел…

И ангел голосом жены «Шма Исраэль» пропел.

2002


* * *
Тот, кто пришёл за нами позже,
уже не знает ничего
про век, где жили мы без кожи,
чтоб лучше понимать его.

Со временем привыкли даже
и новой не обзавелись,
но выпадаем из пейзажа,
символизирующи жись.

2002


* * *
Исповедуясь перед
тонкой книжкой стихов,
мальчик искренне верит
в отпущенье грехов.

И тяжёлая лира,
сквозь забвенье и тьму,
от больного кумира
переходит к нему.

2002

***
Муравьи протоптали за годы
для ручья желобок,
и туда, ошалев от свободы,
устремился поток,
берега размывая! - но вскоре
дождь закончился и
не увидят заветного моря
никогда муравьи.
Сухопутным - не светит!Не светит?
От зари до зари
надо вкалывать тысячелетье,
даже может быть - три.
Не надеясь на призрачный случай,
крест поставив на нём…
И однажды свинцовая туча
разродится дождём.
Муравьиному богу и суше
помолившись стократ,
поплывёт, салютуя из пушек,
флибустьерский фрегат.

2003


***
Запер дверь, а ключ
выбросил и запил.
Вышла из-за туч,
осветив внезапно
комнату - луна,
человека-зверя.
Третий день жена
слёзы льёт под дверью.

2003


***
Парашют раскрылся поздно.
Рёв моторов. Ветра свист.
Приземлился на колхозном
кладбище парашютист.

Бестолковый дождь закапал.
Упилась деревня в дым.
И берёзы мокрый купол
прогибается над ним.

2003

К содержанию

***
Но любовь завершается браком,
скукой, руганью etc.
На подстилке проснулась собака
и уже не уснёт до утра .

Друг единственный тычется мордой
и виляет обрубком хвоста.
Я могу подождать, я не гордый,
ничего, что не сняли с креста.

‏2003


АКВАРЕЛЬ №3

Море тянется до
горизонта, но что там
знать ни знает никто
скрыто за горизонтом.

И не хочется знать,
ну, ни сколечко даже,
буду просто лежать,
как медуза на пляже.

Класть с прибором на всех,
уподобясь акыну.
По душам, без помех,
разговаривать с сыном.

А морская волна
белозубым оскалом
будет щерится на
равнодушные скалы.

‏2003


***
- Прыгнешь?
- Прыгну.
- Прыгнешь? Ну-ка
прыгни выше головы.
Сказано у акведука
на окраине Москвы.

Сделано. И крыши, крыши.
Яузы смертельный яд.
Магомет, Иисус и Кришна
зачаровано глядят.

И чем выше, тем свободней.
Направление Zuid-West.
А внизу мелькают сотни,
тысячи знакомых мест.

Но пока не вышло время
распрощаться с головой,
тормозни в кустах сирени
где-нибудь у кольцевой.

Матом походя покрыли:
«Разлетались все подряд!»
Чуть растрёпанные крылья
из-под свитера торчат.
‏
2003


С. Манукяну

Играет пианист в квартире,
где останавливался Блок.
Ещё по сто, чтоб воспарили
и вознеслись под потолок.

А там под потолком, где громко
не распинается фоно
загадочная Незнакомка
прогуливалась в домино.

Одна! Без спутников, как раньше,
чуть постаревшая, но ей
к лицу сегодняшняя Russia
и тусклый отблеск фонарей.

Она глядит из-под вуали
глазами полными любви.
И отражается в бокале
безалкогольного аи.

И в полночь возле ЦДЛа,
как горностаевым манто
укутавшись метелью белой,
умчит с клиентом на авто.

А лабух не заметил даже
её присутствия, пока
парил в очередном пассаже
на мнооооооого выше потолка.

2003


МОЁ ПОКОЛЕНИЕ

И когда Гагарин Юрий
над Землёй кружил, смеясь,
акушерка, лоб нахмурив,
жизнь, как Бог, вдохнула в нас.

И по мягкому по месту
больно шлёпнула - живи.
Стартовали в неизвестность,