Иван Переверзин, поэт, прозаик
 


Иван Переверзин читательскому и писательскому сообществу прекрасно известен как яркий, самобытный поэт, но в последнее время в печати одно за другим появилось несколько его прозаических произведений. Чем это можно объяснить? Или он решил поменять жанр, или, как писал классик, «года к суровой прозе клонят»?

— Вообще-то заниматься прозой я начал ещё раньше, чем стихами, причём, в свойственной мне манере письма, которая проявляет себя в эссе и рассказах точно так же, как и в поэзии. Но я всегда считал и считаю, что сначала надо достичь какого-то уровня в одном жанре, подвести под ним черту, а уж потом заявлять о себе во весь голос в другом. Для меня такая точка отсчёта как раз совпала с 60-летием. Я поднялся на определённую жизненную и поэтическую вершину и на этой очень важной для каждого человека ступени понял, что как автор стихов прочно занял своё место в литературе, приобрёл своих читателей и критиков, а значит — настало время заявить о себе в ином качестве.

Это вовсе не говорит о том, что я должен бросить стихи, тем более — зачем?! — если к годам, когда многие поэты невольно переходят на мемуары, прозу или вовсе замолкают, со мной природа поступила по-другому, вдохнув новые поэтические силы. Я и сегодня пишу стихи запоем и скажу откровенно: из того, что вышло из-под пера, опубликовано не более трети. Остальное ждёт своего часа.

Одновременно с этим у меня есть значительное количество прозаических миниатюр, эссе под общим названием «Всполохи», много рассказов. Жизнь богата на события, и мне не требовалось в поисках тем и сюжетов ездить в творческие командировки, как это делали писатели в советское время. Я записывал эпизоды из своей биографии. Когда их накопилось не на один том, решил об этом заявить.

Учитывая нынешнюю непростую ситуацию с общеписательской собственностью, решил первым делом опубликовал наиболее животрепещущие рассказы, ставшие своеобразным художественным оружием в борьбе за эту собственность, над которой продолжает нависать угроза растаскивания и разворовывания. Как известно, противник не гнушается ни клеветой, ни доносами, ни судами, ни обращениями к властям. Жизнь ничему не научила маленькую группку так называемых писателей, которые в погоне за наживой противопоставили себя всему профессиональному сообществу. Опубликованная мною проза — это своего рода ответ им.

Конечно, не надо думать, что я пишу эссе и рассказы только в виде откликов на подобного рода события. Нет, у меня их единицы. В прозе, как и в поэзии, предпочитаю лирику: рассказы о природе, о том, что живёт, дышит и растёт рядом с нами. Меня интересуют взаимоотношения людей между собой, с окружающим миром. Поэтому попросил бы не делать скоропалительных выводов по первым публикациям, а дождаться, когда я продемонстрирую в прозе все свои грани, заявлю о себе по-настоящему.

Интересно: когда начал всерьёз заниматься прозой, стихи не отошли на второй план, напротив, два жанра стали как бы соревноваться друг с другом, одновременно атакуя меня, моё сознание, душу, сердце. Возвращаясь к началу разговора, доложен сказать, что пишу прозу так же, как и стихи. Сначала весь рассказ до последней точки выстраивается в голове (спасибо Богу, что дал прекрасную память!), а потом, когда бурная жизнь выделяет свободное время, я сажусь и полностью записываю за два-три часа произведение в половину авторского листа.

Ещё один ответ на вопрос, почему я стал писать прозу. Никакое стихотворение не позволит в рамках 16-20 строк передать диалоги в полном объёме. А ведь опытные прозаики говорят, что самое главное в их произведениях — детали и общение персонажей. Проза мне помогает не только живописать, как художнику на холсте, типы людей, их внешний вид, пейзажные картинки, но и даёт возможность читателям их услышать. И это для меня — самая значимая часть жанра, ведь внутренний мир человека могут передать только его взгляд и речь.

Многие произведения выдающихся и гениальных прозаиков (если не большинство) — автобиографичны. Тот же Лев Толстой с «Севастопольскими рассказами» и «Воскресением», Фёдор Достоевский с «Записками из мёртвого дома», Флобер с «Воспитанием чувств», Бунин с «Жизнью Арсеньева», наши замечательные современники: Юрий Бондарев с «Тишиной» и повестью «Горячий снег», Валентин Распутин, Виктор Астафьев, Василий Белов со своей деревенской прозой… Преимущества автобиографических произведений над выдуманными в том, что автору нет необходимости входить в образ, а нужно лишь художественно изложить ту правду, что сам пережил. Скажем, Алексею Толстому, чтобы точнее передать время и характеры героев исторического романа «Пётр I», пришлось переделать свой кабинет в стиле XVIII века и каждый день совершать погружение в прошлое, к тому же не забывая о политической цензуре. В результате у многих историков сегодня есть вопросы к А.Толстому при всей его талантливости.

Я не собираюсь заниматься исторической прозой. И не из-за того, что не хочу или не могу, а дай мне Бог силы, воли, терпения и мастерства, чтобы переплавить в прозу самые яркие моменты моей собственной, сверхбогатой на события жизни.