В Москве, в Малом зале ЦДЛ состоялась презентация 3‑х томной книги Евгения Степанова «Жанры и строфы современной русской поэзии». Организатором презентации выступил Союз писателей Москвы.
Евгений Степанов рассказал о том, как стал заниматься стиховедением еще в студенческую пору, на факультете иностранных языков Тамбовского педагогического института, а потом продолжил в аспирантуре МГУ и докторантуре РГГУ (на знаменитой кафедре сравнительной поэтики, где многие годы работал выдающийся филолог М. Л. Гаспаров).
В трехтомнике представлены стихи современных поэтов, написанные в следующих жанрах: одностроки, дистихи, катрены, терцеты, пятистишия, восьмистишия, сонеты, палиндромы, заумь и т. п. А также опубликованы статьи Степанова об этих жанрах и формах.
— Много лет назад я стал изучать параллельную, не мейнстримовскую поэтическую культуру России, публиковал и публикую поэтов в своих журналах — «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум АРТ» и др. Только опубликовав их, я стал их изучать как филолог, — рассказал автор нашему корреспонденту.
На вечере выступили участники антологии — Кирилл Ковальджи, Константин Кедров, Нина Краснова, Евгений В. Харитоновъ, Владимир Коркунов, прозвучали песни в исполнении Виктора Попова, Ирины Голубевой.
Вел вечер патриарх русской поэзии, секретарь СП Москвы Кирилл Ковальджи.
В настоящее время Евгений Степанов продолжает работу над двумя дополнительными томами Антологии. Они будут посвящены уже не жанрах и формам, а конкретным современным поэтам.
Предлагаем вашему вниманию фрагменты выступлений участников вечера.
Кирилл КОВАЛЬДЖИ:
— Дорогие друзья! У нас сегодня особый, необычный вечер, событийный. Презентация антологии "Жанры и строфы современной поэзии. Версификационная практика поэтов ХХ и ХХI веков…". Не каждый день, не каждый год и не каждое десятилетие появляются на свет такие антологии, как эта. (Кирилл Ковальджи показывает залу три тома. — Н. К.) И все это — дело рук одного человека, Евгения Степанова, человека необыкновенного, человека возрожденческого типа. Он и поэт, и прозаик, и критик, и ученый, и литературовед, и энциклопедист, и редактор, и издатель… Он умеет делать все, за что берется, он умеет все, и он все делает основательно, высокопрофессионально, и по-своему, по-новому. Он человек, не скованный никакими рамками, человек, не обремененный никаким давлением (сверху или снизу или откуда-то еще), человек, обретший внутреннюю свободу, человек, глубоко и беззаветно любящий литературу и чуткий ко всему новому, что происходит в ней.
Вы видите его труд — в трех томах — о современных формах русского стихосложения, о котором мы и будем сегодня говорить. Существует мнение, что русская поэзия оскудела в смысле формы и художественных поисков. Если просматривать наши традиционные толстые журналы и судить о поэзии по ним, то это так и есть, поэзия там бедновата в смысле формы, поисков, она в каком-то смысле устала, в ней нет того задора, который был когда-то, 100 лет назад. Но антология Евгения Степанова доказывает, что это не так, и что поиски новых форм в нашей поэзии продолжаются, и очень интенсивно. С массой имен, с массой удач, и пусть даже и неудач, но продолжаются, вы увидите это по его трем томам. Не секрет, что в западноевропейской поэзии, где много десятилетий преобладал верлибр, сейчас преобладает текст, заменивший собой верлибр, в котором была какая-то своя внутренняя организация, был свой внутренний ритм, были метафоры, а в тексте, заменившем собой верлибр, ничего этого нет, там есть просто интеллектуальные рассуждения о внутреннем мире человека (или о внешнем), но мало относящиеся к искусству, и при этом довольно скучные и, увы, не нуждающиеся в читателе. Вот в чем трагедия.
Мне приходилось участвовать в разных международных вечерах поэзии, где поэты охотно общались друг с другом, читали друг другу стихи, обсуждали их, но все это — при полном отсутствии читателей. Я был в Румынии на международном форуме поэтов, ездил с ними по разным городам, но мы ни разу не встречались там ни с одним читателем!
В России, слава Богу, читатели пока есть. Пусть их стало меньше (их сейчас, пожалуй, больше в провинции, чем в Москве), но тем они стали ценнее для нас. Они группируются в разных тусовках. Скажем, в кружке из 10–12 человек, которые собираются каждый месяц и у которых есть своя иерархия, свои собственные "гении". Ну что же? Это тоже один из процессов развития нашей литературы. Русская литература молода по сравнению с европейской, и еще не исчерпана, и об этом говорит антология Евгения Степанова, которому я сейчас и передам микрофон, нашему имениннику!
(Кирилл Ковальджи прочитал свои стихи:
"Осознал. Содрогнулся. Привык",
"При мне построили гостиницу "Россия", при мне — снесли", "СССР… совмещенный санузел рая и ада" и т. д.)
Евгений СТЕПАНОВ:
— Спасибо, дорогой Кирилл Владимирович! Попытки делать подобные антологии уже были у Сергея Бирюкова. Я знаю его более 30 лет и имею честь называть себя его учеником. Сергей Евгеньевич Бирюков задал направление в работе… Я постарался продолжить его дело, выпустив антологию "Жанры и строфы современной русской поэзии. Версификационная практика поэтов ХХ и ХХI веков". Я тоже стал изучать различные формы поэзии: однострок, дистих, терцет, катрен, пятистишие, восьмистишие, сонет, венок сонетов, верлибр, танкетка… Я считаю, что авангардные формы в поэзии т р а д и ц и о н н ы, они были и раньше, и есть сейчас, и есть поэты, которые используют и развивают их в своей поэзии. Я напечатал этих поэтов в своей антологии. Это Сергей Бирюков, Константин Кедров, Елена Кацюба, Слава Лён, Кирилл Ковальджи, Евгений В. Харитоновъ, Нина Краснова, Владимир Коркунов… Многие поэты зачастую не попадают в мейнстримное толстожурнальное пространство. Чтобы исследовать их поэзию, мне надо было их напечатать. Я печатал и печатаю их в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Футурум АРТ", "Крещатик", теперь еще — и в "Зарубежных записках", который мы редактируем совместно с Даниилом Соломоновичем Чкония. А также в газетах "Поэтоград", "Литературные известия", "Есенинский бульвар"…
Для меня работа над исследованием поэзии не нова. Я окончил факультет иностранных языков Тамбовского пединститута. Всегда с интересом изучал теоретическую грамматику, поэтику, стилистику… Правда, занимался в основном французской и немецкой стилистикой. Но и русской стилистикой и поэтикой — тоже. В Тамбове я посещал литературную студию "Слово", руководителем которой был Сергей Евгеньевич Бирюков, он приобщал меня (и всех студийцев) к стиховедению. Не все пошли по его стопам. Но я пошел. Хотя мог пойти и по иному пути. Я был в детстве-отрочестве спортсменом, чемпионом Москвы по хоккею с шайбой. Да, у меня были свои достижения в спорте. А я стал, извините, стиховедом. Это, конечно, сомнительная карьера для пятидесятилетнего мужчины, но другой карьеры у меня нет. Мои тренеры, мои друзья-спортсмены удивляются этому, говорят мне: "Неужели ты в этом что-то понимаешь?"
Еще бы я хотел сказать о тех поэтах, которые уже ушли из жизни, но остались в поэзии. О моих друзьях. Это Татьяна Бек, с которой я дружил более 20 лет, это Валерий Прокошин, Александр Ткаченко, Юрий Влодов… О них я писал в своих книгах "Профетические функции поэзии, или Поэты-пророки", "Диалоги о поэзии" и в своей антологии "Они ушли. Они остались", куда я включил их стихи.
Можно много говорить о современной русской изящной словесности. Наверное, все, что я знаю о ней, я написал в этом трехтомнике "Жанры и строфы современной русской поэзии".
Константин КЕДРОВ:
— Кант говорил, что его интересуют две вещи: звездное небо над головой и внутренний моральный закон в человеке. Меня тоже интересуют две вещи — антология Степанова и я в ней (улыбается. — Н. К.).
У нас есть Евтушенко и есть Сапгир, которые издали свои антологии. Подвиг Евтушенко и подвиг Сапгира. И есть каждодневный издательско-редакторский подвиг Евгения Степанова, который издал не только эту замечательную антологию, но постоянно издает литературные журналы и газеты, а также стихотворные книги.
Есть термин "неофициальная поэзия". Значит — есть и официальная поэзия? Но если она официальная, то это не поэзия! В антологии Евгения Евтушенко "Строфы века" — 800 поэтов. Но может ли быть 800 поэтов? Наверное, нет. Однако наше дело — собрать и сохранить то, что мы можем собрать и сохранить. А кто какой поэт, и кто поэт, а кто не поэт, пусть рассудит время.
У Евтушенко есть свойства собирателя, хранителя, понимателя поэзии. Они есть у Сергея Бирюкова. И они есть, как, наверное, ни у кого сейчас, у Евгения Степанова. Он собрал (под одной крышей) самых разных поэтов, все группировки. Показал широчайший спектр русской поэзии.
Я считаю, что я — вне группировок, я сам по себе. Но все же существуют какие-то связи и сцепления между поэтами. И не всегда про поэтов скажешь словами Блока:
Кирилл КОВАЛЬДЖИ:
— Дорогие друзья! У нас сегодня особый, необычный вечер, событийный. Презентация антологии "Жанры и строфы современной поэзии. Версификационная практика поэтов ХХ и ХХI веков…". Не каждый день, не каждый год и не каждое десятилетие появляются на свет такие антологии, как эта. (Кирилл Ковальджи показывает залу три тома. — Н. К.) И все это — дело рук одного человека, Евгения Степанова, человека необыкновенного, человека возрожденческого типа. Он и поэт, и прозаик, и критик, и ученый, и литературовед, и энциклопедист, и редактор, и издатель… Он умеет делать все, за что берется, он умеет все, и он все делает основательно, высокопрофессионально, и по-своему, по-новому. Он человек, не скованный никакими рамками, человек, не обремененный никаким давлением (сверху или снизу или откуда-то еще), человек, обретший внутреннюю свободу, человек, глубоко и беззаветно любящий литературу и чуткий ко всему новому, что происходит в ней.Вы видите его труд — в трех томах — о современных формах русского стихосложения, о котором мы и будем сегодня говорить. Существует мнение, что русская поэзия оскудела в смысле формы и художественных поисков. Если просматривать наши традиционные толстые журналы и судить о поэзии по ним, то это так и есть, поэзия там бедновата в смысле формы, поисков, она в каком-то смысле устала, в ней нет того задора, который был когда-то, 100 лет назад. Но антология Евгения Степанова доказывает, что это не так, и что поиски новых форм в нашей поэзии продолжаются, и очень интенсивно. С массой имен, с массой удач, и пусть даже и неудач, но продолжаются, вы увидите это по его трем томам. Не секрет, что в западноевропейской поэзии, где много десятилетий преобладал верлибр, сейчас преобладает текст, заменивший собой верлибр, в котором была какая-то своя внутренняя организация, был свой внутренний ритм, были метафоры, а в тексте, заменившем собой верлибр, ничего этого нет, там есть просто интеллектуальные рассуждения о внутреннем мире человека (или о внешнем), но мало относящиеся к искусству, и при этом довольно скучные и, увы, не нуждающиеся в читателе. Вот в чем трагедия.
Мне приходилось участвовать в разных международных вечерах поэзии, где поэты охотно общались друг с другом, читали друг другу стихи, обсуждали их, но все это — при полном отсутствии читателей. Я был в Румынии на международном форуме поэтов, ездил с ними по разным городам, но мы ни разу не встречались там ни с одним читателем!
В России, слава Богу, читатели пока есть. Пусть их стало меньше (их сейчас, пожалуй, больше в провинции, чем в Москве), но тем они стали ценнее для нас. Они группируются в разных тусовках. Скажем, в кружке из 10–12 человек, которые собираются каждый месяц и у которых есть своя иерархия, свои собственные "гении". Ну что же? Это тоже один из процессов развития нашей литературы. Русская литература молода по сравнению с европейской, и еще не исчерпана, и об этом говорит антология Евгения Степанова, которому я сейчас и передам микрофон, нашему имениннику!
(Кирилл Ковальджи прочитал свои стихи:
"Осознал. Содрогнулся. Привык",
"При мне построили гостиницу "Россия", при мне — снесли", "СССР… совмещенный санузел рая и ада" и т. д.)
Евгений СТЕПАНОВ:
— Спасибо, дорогой Кирилл Владимирович! Попытки делать подобные антологии уже были у Сергея Бирюкова. Я знаю его более 30 лет и имею честь называть себя его учеником. Сергей Евгеньевич Бирюков задал направление в работе… Я постарался продолжить его дело, выпустив антологию "Жанры и строфы современной русской поэзии. Версификационная практика поэтов ХХ и ХХI веков". Я тоже стал изучать различные формы поэзии: однострок, дистих, терцет, катрен, пятистишие, восьмистишие, сонет, венок сонетов, верлибр, танкетка… Я считаю, что авангардные формы в поэзии т р а д и ц и о н н ы, они были и раньше, и есть сейчас, и есть поэты, которые используют и развивают их в своей поэзии. Я напечатал этих поэтов в своей антологии. Это Сергей Бирюков, Константин Кедров, Елена Кацюба, Слава Лён, Кирилл Ковальджи, Евгений В. Харитоновъ, Нина Краснова, Владимир Коркунов… Многие поэты зачастую не попадают в мейнстримное толстожурнальное пространство. Чтобы исследовать их поэзию, мне надо было их напечатать. Я печатал и печатаю их в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Футурум АРТ", "Крещатик", теперь еще — и в "Зарубежных записках", который мы редактируем совместно с Даниилом Соломоновичем Чкония. А также в газетах "Поэтоград", "Литературные известия", "Есенинский бульвар"…Для меня работа над исследованием поэзии не нова. Я окончил факультет иностранных языков Тамбовского пединститута. Всегда с интересом изучал теоретическую грамматику, поэтику, стилистику… Правда, занимался в основном французской и немецкой стилистикой. Но и русской стилистикой и поэтикой — тоже. В Тамбове я посещал литературную студию "Слово", руководителем которой был Сергей Евгеньевич Бирюков, он приобщал меня (и всех студийцев) к стиховедению. Не все пошли по его стопам. Но я пошел. Хотя мог пойти и по иному пути. Я был в детстве-отрочестве спортсменом, чемпионом Москвы по хоккею с шайбой. Да, у меня были свои достижения в спорте. А я стал, извините, стиховедом. Это, конечно, сомнительная карьера для пятидесятилетнего мужчины, но другой карьеры у меня нет. Мои тренеры, мои друзья-спортсмены удивляются этому, говорят мне: "Неужели ты в этом что-то понимаешь?"
Еще бы я хотел сказать о тех поэтах, которые уже ушли из жизни, но остались в поэзии. О моих друзьях. Это Татьяна Бек, с которой я дружил более 20 лет, это Валерий Прокошин, Александр Ткаченко, Юрий Влодов… О них я писал в своих книгах "Профетические функции поэзии, или Поэты-пророки", "Диалоги о поэзии" и в своей антологии "Они ушли. Они остались", куда я включил их стихи.
Можно много говорить о современной русской изящной словесности. Наверное, все, что я знаю о ней, я написал в этом трехтомнике "Жанры и строфы современной русской поэзии".
Константин КЕДРОВ:
— Кант говорил, что его интересуют две вещи: звездное небо над головой и внутренний моральный закон в человеке. Меня тоже интересуют две вещи — антология Степанова и я в ней (улыбается. — Н. К.).У нас есть Евтушенко и есть Сапгир, которые издали свои антологии. Подвиг Евтушенко и подвиг Сапгира. И есть каждодневный издательско-редакторский подвиг Евгения Степанова, который издал не только эту замечательную антологию, но постоянно издает литературные журналы и газеты, а также стихотворные книги.
Есть термин "неофициальная поэзия". Значит — есть и официальная поэзия? Но если она официальная, то это не поэзия! В антологии Евгения Евтушенко "Строфы века" — 800 поэтов. Но может ли быть 800 поэтов? Наверное, нет. Однако наше дело — собрать и сохранить то, что мы можем собрать и сохранить. А кто какой поэт, и кто поэт, а кто не поэт, пусть рассудит время.
У Евтушенко есть свойства собирателя, хранителя, понимателя поэзии. Они есть у Сергея Бирюкова. И они есть, как, наверное, ни у кого сейчас, у Евгения Степанова. Он собрал (под одной крышей) самых разных поэтов, все группировки. Показал широчайший спектр русской поэзии.
Я считаю, что я — вне группировок, я сам по себе. Но все же существуют какие-то связи и сцепления между поэтами. И не всегда про поэтов скажешь словами Блока:
За городом вырос пустынный квартал
На почве болотной и зыбкой.
Там жили поэты, — и каждый встречал
Другого надменной улыбкой.
На почве болотной и зыбкой.
Там жили поэты, — и каждый встречал
Другого надменной улыбкой.
Правда — в журналах кто-то из поэтов печатается редко. Потому что у нас в литературе есть "грозный судия", "румяный критик мой, насмешник толстопузый", который решает, кому печататься, а кому нет. И поэтому наша периодика — это не весь мир поэзии, а крошечная часть мира.
Кто-то читает, что сейчас плохое время для поэзии. А я считаю, что сейчас, как и в начале XX века, — прекрасное время для поэзии, и что сейчас — не упадок, а расцвет поэзии, как пишет в своем трехтомнике Степанов, расцвет всех жанров.
У нас идет расширение метафизического горизонта поэзии. У Вознесенского — видеомы, у других — что-то еще. Специалист по литературе Тахо-Годи говорит, что ничего нового в жанрах и формах новой поэзии нет… Палиндромы, анаграммы… все это было в античные времена и во времена Симеона Полоцкого в XVII веке, и еще раньше, что сейчас идет освоение старых жанров и форм… Анаграммный стих — это не трюк. Библия написана анаграммным стихом и все древние тексты. И мы это знаем. Но мы не задумываемся над этим.
Сапгир говорил: я бегу от поэзии. И Холин — гений минимализма — мог сказать то же самое. И Хлебников, и Маяковский… Потому что что-то, что считается у нас поэзией, на самом деле не является ею. Зачастую поэзия традиционных толстых журналов — это не поэзия, а монотонное словоговорение, "словесный понос", недержание речи, автоматическое письмо, "бурный поток" словоизвержения с рифмами, в котором нет ни поэзии, ни интонации и который смывает все на своем пути и на пути которого надо ставить преграды, камни…
Что такое интонация в поэзии? Объективно это нельзя определить. Но мы знаем, что в поэзии есть интонации Блока, Пушкина, Маяковского, поэтов‑шестидесятников, есть интонационные стихи. И что элементы интонационного стиха есть в анаграммах, в белых стихах, в верлибрах и в свободных стихах… (Верлибры и свободные стихи — это не одно и то же.) Антология Евгения Степанова — очень важный труд, ценность которого будет возрастать и возрастать со временем.
Там есть разные жанры поэзии, разные формы и приемы, но их на самом деле еще больше. Чтобы они все вошли туда, надо выпускать 6‑томник.
(Константин Кедров прочитал свои стихи:
Кто-то читает, что сейчас плохое время для поэзии. А я считаю, что сейчас, как и в начале XX века, — прекрасное время для поэзии, и что сейчас — не упадок, а расцвет поэзии, как пишет в своем трехтомнике Степанов, расцвет всех жанров.
У нас идет расширение метафизического горизонта поэзии. У Вознесенского — видеомы, у других — что-то еще. Специалист по литературе Тахо-Годи говорит, что ничего нового в жанрах и формах новой поэзии нет… Палиндромы, анаграммы… все это было в античные времена и во времена Симеона Полоцкого в XVII веке, и еще раньше, что сейчас идет освоение старых жанров и форм… Анаграммный стих — это не трюк. Библия написана анаграммным стихом и все древние тексты. И мы это знаем. Но мы не задумываемся над этим.
Сапгир говорил: я бегу от поэзии. И Холин — гений минимализма — мог сказать то же самое. И Хлебников, и Маяковский… Потому что что-то, что считается у нас поэзией, на самом деле не является ею. Зачастую поэзия традиционных толстых журналов — это не поэзия, а монотонное словоговорение, "словесный понос", недержание речи, автоматическое письмо, "бурный поток" словоизвержения с рифмами, в котором нет ни поэзии, ни интонации и который смывает все на своем пути и на пути которого надо ставить преграды, камни…
Что такое интонация в поэзии? Объективно это нельзя определить. Но мы знаем, что в поэзии есть интонации Блока, Пушкина, Маяковского, поэтов‑шестидесятников, есть интонационные стихи. И что элементы интонационного стиха есть в анаграммах, в белых стихах, в верлибрах и в свободных стихах… (Верлибры и свободные стихи — это не одно и то же.) Антология Евгения Степанова — очень важный труд, ценность которого будет возрастать и возрастать со временем.
Там есть разные жанры поэзии, разные формы и приемы, но их на самом деле еще больше. Чтобы они все вошли туда, надо выпускать 6‑томник.
(Константин Кедров прочитал свои стихи:
Небо — это высота взгляда.
Взгляд — это глубина неба…)
Взгляд — это глубина неба…)
Евгений СТЕПАНОВ:
— Сейчас многие говорят об упадке интереса к поэзии. Но никакого упадка на самом деле нет. Поэзия востребована. Антология "Жанры и строфы современной русской поэзии" в магазине "Москва" стоит 1450 рублей, и ее берут. Она стала бестселлером. В этой антологии продемонстрированы многие жанры поэзии… И заумь, и палиндром, и эпиграмма, и пародия, и неподцензурная частушка… Это все наша русская поэзия. Жанр частушки в книге замечательно представляет Нина Краснова. Я ее очень люблю, как поэта, и вообще… И сейчас при всех делаю ей признание в любви.
Нина КРАСНОВА:
— Антологию Евгения Степанова называют "книгой года". Книгой года считается книга, которая стала событием года. Но антология Евгения Степанова — это событие не только 2013‑го года, а всего нашего времени, событие XXI и XX веков. В литературе есть разные антологии — антология Евгения Евтушенко, антологии Владимира Кострова и Геннадия Красникова… Были разные тематические антологии стихов о природе, о войне, о Москве, была антология русского верлибра, антология "Московская муза"… Но такой, как "Жанры и строфы…" Евгения Степанова, у нас не было. В нее вошли все основные жанры и строфы современной русской поэзии: и однострок, и дистих, и терцет, и катрен, и пятистишие, и восьмистишие, и верлибр, и палиндром, и частушка, и пародия, и даже какой-то "листовертень", и "лингвогобелен", и цифровая поэзия… Например, у Жени Степанова: 12345678910 и обратный отсчет — до 1. Или у Наташи Лихтенфельд: "…тебе только 30. И (у тебя) все впереди… тебе только 40. И все впереди… тебе 90. И все впереди". (Смех в зале.)
В трехтомник вошли и медийные лица, и не медийные. Из тех, кто присутствует на вечере, это Константин Кедров, Елена Кацюба, Кирилл Ковальджи, Слава Лён, Евгений В. Харитоновъ, Владимир Коркунов и сам Евгений Степанов. И очень интересно посмотреть, кто как работал и работает в поэзии. И интересно попробовать себя в разных жанрах. Ты сам не знаешь, в каком из них ты лучше проявишь себя.
Евгений Степанов своей антологией вернул исконный первоначальный смысл словам "версификатор" и "версификация", реабилитировал и "сиять заставил заново" эти слова, которые в наше время приобрели отрицательный оттенок. "Версификатор" в словаре иностранных слов — это поэт, владеющий техникой стиха, — устаревшее значение слова. А новое значение — сочинитель бездарных стихов. Но поэт, не владеющий техникой стиха, то есть мастерством, что это за поэт?! А владеющий техникой — почему обязательно бездарный сочинитель? А "версификация" — это правила и художественные приемы стихосложения, то есть это искусство стихописания, от французского слова vers — стихи. Без этого поэзия может ли быть высоким искусством? У названия антологии Жени Степанова есть подназвание — "Версификационая практика поэтов XX и XXI века" — он специально вынес сюда слово "версификационная", чтобы вернуть ему его не отрицательное первоначальное значение.
Антология Евгения Степанова — это книга на все времена, на все века, это своего рода энциклопедия и учебник (и хрестоматия) и настольная книга для поэтов, и не только для молодых, например, для студентов Литературного института или МГУ, но и для состоявшихся поэтов, и вообще для людей, любящих поэзию. И это просто очень увлекательное чтение, способствующее литературному и эстетическому развитию читателей.
У Жени Степанова несколько высших гуманитарных, филологических образований. И ему эти его высшие образования оказались "в коня корм", то есть пошли ему на пользу. Женя Степанов — выдающийся поэт и не менее выдающийся литературовед и стиховед, и написал блестящие статьи к каждому разделу антологии, причем не наукообразным, не академическим, а ясным, понятным языком, про которые так и хочется сказать, перефразируя Твардовского:
— Сейчас многие говорят об упадке интереса к поэзии. Но никакого упадка на самом деле нет. Поэзия востребована. Антология "Жанры и строфы современной русской поэзии" в магазине "Москва" стоит 1450 рублей, и ее берут. Она стала бестселлером. В этой антологии продемонстрированы многие жанры поэзии… И заумь, и палиндром, и эпиграмма, и пародия, и неподцензурная частушка… Это все наша русская поэзия. Жанр частушки в книге замечательно представляет Нина Краснова. Я ее очень люблю, как поэта, и вообще… И сейчас при всех делаю ей признание в любви.Нина КРАСНОВА:
— Антологию Евгения Степанова называют "книгой года". Книгой года считается книга, которая стала событием года. Но антология Евгения Степанова — это событие не только 2013‑го года, а всего нашего времени, событие XXI и XX веков. В литературе есть разные антологии — антология Евгения Евтушенко, антологии Владимира Кострова и Геннадия Красникова… Были разные тематические антологии стихов о природе, о войне, о Москве, была антология русского верлибра, антология "Московская муза"… Но такой, как "Жанры и строфы…" Евгения Степанова, у нас не было. В нее вошли все основные жанры и строфы современной русской поэзии: и однострок, и дистих, и терцет, и катрен, и пятистишие, и восьмистишие, и верлибр, и палиндром, и частушка, и пародия, и даже какой-то "листовертень", и "лингвогобелен", и цифровая поэзия… Например, у Жени Степанова: 12345678910 и обратный отсчет — до 1. Или у Наташи Лихтенфельд: "…тебе только 30. И (у тебя) все впереди… тебе только 40. И все впереди… тебе 90. И все впереди". (Смех в зале.)
В трехтомник вошли и медийные лица, и не медийные. Из тех, кто присутствует на вечере, это Константин Кедров, Елена Кацюба, Кирилл Ковальджи, Слава Лён, Евгений В. Харитоновъ, Владимир Коркунов и сам Евгений Степанов. И очень интересно посмотреть, кто как работал и работает в поэзии. И интересно попробовать себя в разных жанрах. Ты сам не знаешь, в каком из них ты лучше проявишь себя.
Евгений Степанов своей антологией вернул исконный первоначальный смысл словам "версификатор" и "версификация", реабилитировал и "сиять заставил заново" эти слова, которые в наше время приобрели отрицательный оттенок. "Версификатор" в словаре иностранных слов — это поэт, владеющий техникой стиха, — устаревшее значение слова. А новое значение — сочинитель бездарных стихов. Но поэт, не владеющий техникой стиха, то есть мастерством, что это за поэт?! А владеющий техникой — почему обязательно бездарный сочинитель? А "версификация" — это правила и художественные приемы стихосложения, то есть это искусство стихописания, от французского слова vers — стихи. Без этого поэзия может ли быть высоким искусством? У названия антологии Жени Степанова есть подназвание — "Версификационая практика поэтов XX и XXI века" — он специально вынес сюда слово "версификационная", чтобы вернуть ему его не отрицательное первоначальное значение.
Антология Евгения Степанова — это книга на все времена, на все века, это своего рода энциклопедия и учебник (и хрестоматия) и настольная книга для поэтов, и не только для молодых, например, для студентов Литературного института или МГУ, но и для состоявшихся поэтов, и вообще для людей, любящих поэзию. И это просто очень увлекательное чтение, способствующее литературному и эстетическому развитию читателей.
У Жени Степанова несколько высших гуманитарных, филологических образований. И ему эти его высшие образования оказались "в коня корм", то есть пошли ему на пользу. Женя Степанов — выдающийся поэт и не менее выдающийся литературовед и стиховед, и написал блестящие статьи к каждому разделу антологии, причем не наукообразным, не академическим, а ясным, понятным языком, про которые так и хочется сказать, перефразируя Твардовского:
Вот статьи (о стиховедении), а все
понятно,
Все на русском языке.
понятно,
Все на русском языке.
Я представлена в этой антологии частушками. Хотя у меня есть не только частушки, но и другие жанры поэзии, и палиндромы, например: "дед лапал баб, баб лапал дед/ тут и тут/ тет-а‑тет". (Смех в зале.) Я прочитаю и спою вам свои частушки, которые есть в антологии, и которых там нет, в том числе — посвященные Жене Степанову.
(Нина Краснова прочитала и с легкими притопом спела несколько своих частушек, в том числе посвященные Евгению Степанову, то есть тоже сделала ему свое признание в любви, как к поэту, как к составителю антологии, и вообще…
(Нина Краснова прочитала и с легкими притопом спела несколько своих частушек, в том числе посвященные Евгению Степанову, то есть тоже сделала ему свое признание в любви, как к поэту, как к составителю антологии, и вообще…
А я люблю кого? Люблю Степанова —
И серьезного, и степенного.
А я люблю кого? Люблю Степанова —
И не серьезного, и не степенного!
Мы не виделись давно
С Женечкой Степановым.
Я иду к нему с букетом
Вот с таким — с тюльпановым.
И серьезного, и степенного.
А я люблю кого? Люблю Степанова —
И не серьезного, и не степенного!
Мы не виделись давно
С Женечкой Степановым.
Я иду к нему с букетом
Вот с таким — с тюльпановым.
После этого Нина Краснова — в честь праздника презентации "Жанров и строф…" — преподнесла Евгению Степанову цветок — герберу, которая напоминает белую ромашку с розовой серединой, перевязанную розовой ленточкой.)
У Жени Степанова есть верлибр "Инструкция по выживанию", где он говорит себе: "Делай свое дело. Работай. Иди вперед. Настраивай свое сердце на любовь!" Вот этого я и желаю Жене Степанову! И каждому из нас!
Евгений СТЕПАНОВ:
В антологии — большой спектр имен поэтов. Из тех, кто присутствует на презентации, это и Слава Лён, и Валерий Лобанов, и Евгений В. Харитоновъ… Попросим выступить Евгения В. Харитонова.
Евгений В. ХАРИТОНОВЪ:
— У антологии Евгения Степанова "Жанры и строфы современной русской поэзии" есть один недостаток — маленький тираж. Было бы лучше, если бы этот тираж был большой. Потому что так получается, что в наше время люди, в том числе молодые люди, например, студенты МГУ, знают (более-менее) поэзию XIX века и поэзию середины XX века, а современную поэзию не знают (потому что она выходит в свет малыми тиражами и не доходит до широкого круга читателей). И так получается, что критики сейчас не пишут о современной поэзии, о ней пишут сами поэты. Поэты пишут о поэтах, сами исследуют стихи своих собратьев по перу. И Евгений Степанов, влюбленный в современную поэзию, пишет о современных поэтах, близких ему по духу, и пишет прекрасные аналитические статьи. Они есть в каждом томе "Жанров и строф современной русской поэзии".
Эти статьи для меня самое интересное в антологии. Я их читаю как самые увлекательные книги.
(Евгений В. Харитоновъ прочитал свои стихи:
про "смертельно дохлую курицу" "в авоське"
и стихотворение "Дыши. Молчи. Люби".)
Евгений СТЕПАНОВ:
— Все выступили, все сказали все, что хотели сказать. Только Владимир Коркунов еще не выступил. Володя Коркунов помогал мне делать антологию. Он полтора года верстал ее, все три тома. Он составлял справочный аппарат, искал в журналах, в периодике сведения об авторах этой книги, уточнял эти сведения, делал важнейшую работу. Я не справился бы с нею один. Он, по существу, — мой соавтор, он очень много сил и души вложил в эту книгу.
Владимир КОРКУНОВ:
— Работа над антологией шла очень долго и трудно. В антологию вошли пока не все интересные поэты. Чтобы вошли все, надо издавать еще 64 тома… (Смех в зале.) Или хотя бы еще 5 томов. Я очень рад, что сумел помочь Евгению Викторовичу Степанову. Надеюсь быть полезным и впредь.
(Владимир Коркунов прочитал свои верлибры "Сюжет для рассказа", "Ее звали Мари-Анна" и другие.)
Кирилл КОВАЛЬДЖИ:
— В 1‑м томе антологии Евгения Степанова есть раздел, посвященный сонету. Сонет придуман в Италии, он состоит из 14‑ти строк. Онегинская строфа тоже состоит из 14‑ти строк, но это не сонет. Онегинская строфа не привилась в поэзии, хотя и Лермонтов пробовал писать Онегинской строфой, и Волошин, и другие поэты. Сонет имеет не только свои способы рифмовки, но и свою драматургию. Татьяна Бек отрицала сонет. Говорила, что стихотворение нельзя планировать. Откуда поэт знает, какое стихотворение у него получится и в какой форме? Но все же стихотворение можно и планировать. Об этом говорят сонеты Данте, Петрарки и поэтов разных времен, в том числе и нашего времени.
В новых томах надо бы сделать раздел, посвященный рифмам.
__________ ____________________________
В интервалах вечера выступали со своими музыкальными номерами барды Виктор Попов и Ирина Голубева.
Ирина ГОЛУБЕВА спела песни "Рыжая лошадь ходит под Богом, рыжая лошадь по имени Жизнь" и "Северное лето приходит неизменно в школьный сад".
А Виктор ПОПОВ, который только что вернулся из Америки из своего путешествия по западному и восточному побережьям США, спел песню "Женщины носят чулки и колготки…" на стихи Игоря Иртеньева, и свой ответ Игорю Иртеньеву — "Носят мужчины усы и бородки…", а также свою песню на стихотворение Владимира Маяковского "Неоконченное".
Евгений СТЕПАНОВ:
— Нашему издательству "Вест-Консалтинг" исполнилось 10 лет. За это время у нас вышло примерно 3 тысячи книг, мы издаем журналы "Дети Ра", "Зинвивер", газеты "Литературные известия", "Поэтоград" и т. д. Мы не имеем никакой поддержки государства, не связаны с ним (и слава Богу!), зато мы свободны, мы вступили в открытый рынок. Наши издания продаются в магазинах "Москва", "Библио-глобус", "Фаланстер", "Русское зарубежье"… Кто покупает наши книги, журналы и газеты, тот оказывает нам материальную поддержку, благодаря которой мы можем издавать все это и без которой ничего нельзя издавать. А моральную поддержку нам оказывает, в частности, Союз писателей Москвы, в рамках "Литературной гостиной" которого сегодня состоялся наш вечер. Спасибо Евгению Юрьевичу Сидорову, Кириллу Владимировичу Ковальджи, Игорю Александровичу Харичеву, Надежде Леопольдовне Железновой…
У Жени Степанова есть верлибр "Инструкция по выживанию", где он говорит себе: "Делай свое дело. Работай. Иди вперед. Настраивай свое сердце на любовь!" Вот этого я и желаю Жене Степанову! И каждому из нас!
Евгений СТЕПАНОВ:
В антологии — большой спектр имен поэтов. Из тех, кто присутствует на презентации, это и Слава Лён, и Валерий Лобанов, и Евгений В. Харитоновъ… Попросим выступить Евгения В. Харитонова.
Евгений В. ХАРИТОНОВЪ:
— У антологии Евгения Степанова "Жанры и строфы современной русской поэзии" есть один недостаток — маленький тираж. Было бы лучше, если бы этот тираж был большой. Потому что так получается, что в наше время люди, в том числе молодые люди, например, студенты МГУ, знают (более-менее) поэзию XIX века и поэзию середины XX века, а современную поэзию не знают (потому что она выходит в свет малыми тиражами и не доходит до широкого круга читателей). И так получается, что критики сейчас не пишут о современной поэзии, о ней пишут сами поэты. Поэты пишут о поэтах, сами исследуют стихи своих собратьев по перу. И Евгений Степанов, влюбленный в современную поэзию, пишет о современных поэтах, близких ему по духу, и пишет прекрасные аналитические статьи. Они есть в каждом томе "Жанров и строф современной русской поэзии".
Эти статьи для меня самое интересное в антологии. Я их читаю как самые увлекательные книги.
(Евгений В. Харитоновъ прочитал свои стихи:
про "смертельно дохлую курицу" "в авоське"
и стихотворение "Дыши. Молчи. Люби".)
Евгений СТЕПАНОВ:
— Все выступили, все сказали все, что хотели сказать. Только Владимир Коркунов еще не выступил. Володя Коркунов помогал мне делать антологию. Он полтора года верстал ее, все три тома. Он составлял справочный аппарат, искал в журналах, в периодике сведения об авторах этой книги, уточнял эти сведения, делал важнейшую работу. Я не справился бы с нею один. Он, по существу, — мой соавтор, он очень много сил и души вложил в эту книгу.
Владимир КОРКУНОВ:
— Работа над антологией шла очень долго и трудно. В антологию вошли пока не все интересные поэты. Чтобы вошли все, надо издавать еще 64 тома… (Смех в зале.) Или хотя бы еще 5 томов. Я очень рад, что сумел помочь Евгению Викторовичу Степанову. Надеюсь быть полезным и впредь.
(Владимир Коркунов прочитал свои верлибры "Сюжет для рассказа", "Ее звали Мари-Анна" и другие.)
Кирилл КОВАЛЬДЖИ:
— В 1‑м томе антологии Евгения Степанова есть раздел, посвященный сонету. Сонет придуман в Италии, он состоит из 14‑ти строк. Онегинская строфа тоже состоит из 14‑ти строк, но это не сонет. Онегинская строфа не привилась в поэзии, хотя и Лермонтов пробовал писать Онегинской строфой, и Волошин, и другие поэты. Сонет имеет не только свои способы рифмовки, но и свою драматургию. Татьяна Бек отрицала сонет. Говорила, что стихотворение нельзя планировать. Откуда поэт знает, какое стихотворение у него получится и в какой форме? Но все же стихотворение можно и планировать. Об этом говорят сонеты Данте, Петрарки и поэтов разных времен, в том числе и нашего времени.
В новых томах надо бы сделать раздел, посвященный рифмам.
__________ ____________________________
В интервалах вечера выступали со своими музыкальными номерами барды Виктор Попов и Ирина Голубева.
Ирина ГОЛУБЕВА спела песни "Рыжая лошадь ходит под Богом, рыжая лошадь по имени Жизнь" и "Северное лето приходит неизменно в школьный сад".
А Виктор ПОПОВ, который только что вернулся из Америки из своего путешествия по западному и восточному побережьям США, спел песню "Женщины носят чулки и колготки…" на стихи Игоря Иртеньева, и свой ответ Игорю Иртеньеву — "Носят мужчины усы и бородки…", а также свою песню на стихотворение Владимира Маяковского "Неоконченное".
Евгений СТЕПАНОВ:
— Нашему издательству "Вест-Консалтинг" исполнилось 10 лет. За это время у нас вышло примерно 3 тысячи книг, мы издаем журналы "Дети Ра", "Зинвивер", газеты "Литературные известия", "Поэтоград" и т. д. Мы не имеем никакой поддержки государства, не связаны с ним (и слава Богу!), зато мы свободны, мы вступили в открытый рынок. Наши издания продаются в магазинах "Москва", "Библио-глобус", "Фаланстер", "Русское зарубежье"… Кто покупает наши книги, журналы и газеты, тот оказывает нам материальную поддержку, благодаря которой мы можем издавать все это и без которой ничего нельзя издавать. А моральную поддержку нам оказывает, в частности, Союз писателей Москвы, в рамках "Литературной гостиной" которого сегодня состоялся наш вечер. Спасибо Евгению Юрьевичу Сидорову, Кириллу Владимировичу Ковальджи, Игорю Александровичу Харичеву, Надежде Леопольдовне Железновой…
Нина КРАСНОВА
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.