Креативы! Предновогоднее

Игорь Наровлянский

Брошенная в массы наживка – оглянуться в счастливое прошлое и отметить приход Нового Года зажигательным маскарадом не впечатлила народ. В целом.

Маски - наследие времён бесхитростных карнавалов, хранились где-то у деток, в их антресольной пыли.

Но в части - прикрыть личико и инкогнито пошалить, сошли бы за милую душу.

Но ежели так безучастен народ?!

Любопытные всё же подходили добрую неделю спустя: «Маски, говоришь, покажи. А хватит их на всех у тебя?!"

– Позднее зажигание, – обиженно охлаждал я их, – отыщите у себя, принесёте!

И народ демонстрировал отсутствие аппетита.

К моменту традиционного сбора я и вовсе остыл, и готов был, в едином порочном порыве, балдеть под водочку с нехитрой закуской.

Но когда всё, казалось бы, в означенном русле и понеслось, в коллективе шумнуло типичное интеллигентское недовольство – типа: « Чой-то нам обещано было! И в будни нас дурят, и в праздники!»

Назревала, всенародно одобренная, расплата за намерения.

– Хрен с Вами, наука, будет Вам маскарад! - азарт воплощения едва вызревшей авантюры превозмог во мне былые обиды.- Фантомный!

Снедаемые любопытством девицы нарезали под диктовку картонки-визитки, которым предстояло стать "прикрытием фиговым".

На них каллиграфически выводили миру известные имена, под маской которых в застольное время каждому предстояло укрыться.

Визитки эти надёжно прикнопили вдоль рабочих столов, сдвинутых под банкетные.

Народ чуть недоумённо расселся и, по скороспелому замыслу, обязан был соответствовать!

Случился такой вневременной винегрет! – Королева Марго и Кобзон, Мерилин Монро и Александр Матросов, Чарли Чаплин и Рождественская прима – Солоха…

Но лишь до первого тоста народ общался манерными штампами .

А затем пошла гулять губерния.

Разудалая Алла Борисовна добивалась взаимности у, потускневшего в заточении, Бонапарта.

Страдающий Паниковский, волоча ногу, отговаривал от совершения подвига Александра Матросова.

Эпатирующий Маяковский принуждал к вечной любви разнузданную Клеопатру.

На безупречном грузинском!

Лысеющий Президент бодал собравшийся люд многообещающим многословием.

Народ, в поисках свежих эмоций, пересаживался и сотрясал сослуживцев экспромтами.

Могут же, черти, если им темечко проклевать!

– С наступающим , папочка, – прорывалась ко мне, между тем, милая доченька из соседнего города с запоздалою своей обязательностью, – встречай свою карнавальную передачу автобусом.

Час, полтора у тебя в запасе.

Там ещё мальчишка совсем. Не подведи, Бога ради!

С большой неохотой отпускал своего разудалого сценариста наш спонтанно проросший капустник.

На календаре 30 декабря – последний рабочий день уходящего 1990 года.

Наш институт – детище общесоюзных идей, дружно и бесшабашно общался, словно в тревожном предчувствии, что вскорости задышит на ладан.

За окнами, декорацией к грядущему глобальному пофигизму, мерзкая слякоть и густейший предновогодний туман.

...На автобусной станции об отходах-прибытиях информируют раздражающе неопрятно.

Суечусь между прибывающими автобусами, вглядываясь сквозь темноту и туман, в замызганные номера и таблички.

Пошёл третий час бессмысленных ожиданий.

Смиренно вздыхаю и осознанно торможу в оборотах.

Тем паче, что без этой обесцененной мишуры, куда интереснее оказалось!

И где-то ещё через час, сражённый убойными интонациями "свыше", отрываюсь от книжной истории .

– Ожидающие передачу из Кривого Рога, немедленно зайдите в диспетчерскую.

Вглядываюсь в циферблат надо мной. Без малого – полночь.

Вздыхаю от того, что и время дурно потеряно, и рейс свой прошляпил.

Беззлобно отшучиваясь, принимаю от взъерошенных дам передачу в растянутой «социалистической таре» – авоське.

Теперь уже только домой.

–Тяжела передачка! Рудной породой они масочки твои обложили? – подёргала той авоськой супруга. – В тебя детвора, худо им без сюрпризов с приколами .

Пусть уважаемому читателю это покажется заезженным штампом, но до слёз нас тогда растрогал сюрприз.

Если кто ещё помнит те грустные 90-е – в некогда великой стране уже мало чего оставалось.

Нечем было даже в главной тогда столице элементарно обустроить витрины.

В столице, из которой десятилетиями только всё и развозили по ближним и дальним сусекам .

И,вдруг – в передаче, посланной чадами дорогими из несытой провинции, ...сочная вырезка в десять полноценных рядов! Без пяти минут антрекоты и отбивные!!

Дети!? Родителям!!

Шёл первый час грядущего предновогоднего дня... Эфирные благодарности дорогим отправителям естественным образом переносились на утро.

А пока, с незабытым ещё пионерским задором, шкварчали на раскалённой сковороде немыслимо ароматные отбивные.

Родители исходили слюной и неслыханной благодарностью.

И пировали затем.

Презрев уверения диетологов, до глубокой ночи множество поднимали тостов за деток своих – чутких, любимых! И - помнящих!

… Утренний родительский сон прервала трель мелодичного дверного звоночка.

На пороге смущённо переминался, окаймлённый романтическими кудрями, парнишка.

- Вот, - протянул он руку с объёмным, но невесомым пакетиком. – Проспал я во вчерашнем дорожном тумане весь путь.

Не поверите, из башки, по приезду, как вышибло!

Сильно я Вас подвёл? Да?! Так неудобно!..

...Кот, свирепо мурлыча, с хрустом наяривал под столом аппетитную косточку...