Сергей Кривонос

Май. Девятое. Праздник. Село

Май. Девятое. Праздник. Село.
 Всех привычно сближает беседа,
 А желанье отметить Победу —
 За торжественный стол собрало.

 Председатель совета вздохнул
 (Разговор прекратился мгновенно)
 И сказал, оборвав тишину:
 «Словно минное поле, войну
 Фронтовое прошло поколенье.
 С той поры изменилась страна,
 И предатели нынче — в героях.
 Не окончилась, значит, война,
 Но теперь, как ни горько, она
 Со своим же ведется народом.
 Дни усобиц и распрей полны,
 Но нельзя проиграть нам, ребята.
 Так помянем, — сказал председатель, —
 Не пришедших с Великой войны…»

 Зазвенели стаканы. Была
 В этом звоне безмерная святость.
 Как соборные колокола,
 Звон звучал в каждом доме села —
 Поминально, победно, крылато.
  
 А когда ночь взяла всех в кольцо
 И прохладой наполнился воздух,
 Засветились далекие звезды,
 Словно души погибших отцов.

Родник

 Колодец. В нем — с повадками ручья —
 Всем родничкам заиленным на зависть,
 Прижился скромный родничок, сельчан
 Спасая.

 Сумел пробить он твердь земных пластов,
 Таких непробиваемых, огромных.
 Вот только мало в мире родников
 Духовных.

 Они скудны, а грязи жизнь полна,
 В ней часто увязаем, и охота
 Пробиться ради очищенья на
 Свободу.

 Где доброты живые роднички
 Разливисто-светлы,  как день весенний, —
 Текут и превращаются в ручьи
 Спасенья.

Дождались небеса, светом полнясь багровым

Дождались небеса, светом полнясь багровым,
 Быстролетных лучей, озаренья,
 Было в роще улыбчиво и васильково,
 Было песенно и акварельно.

 По привычке кукушка на ветке мудрила,
 Долголетие глухо пророча,
 И скользнули лучи над поляной ковыльной,
 И запутались в гнездах сорочьих. 

 И, кукушке с простым любопытством внимая,
 Не печалились мы — веселились,
 И лучи осторожно из гнезд вынимали,
 Чтоб светлее вокруг становилось.

 И, подспудно мечтая о чем-то высоком, 
 Пригибая кроссовками стебли,
 Ты к стихам потянулась, как тянется к солнцу
 Пережившее зиму растенье.

 А потом беззаботно болтали о лете,
 Вспоминали о детстве потешном.
 Впереди у нас было еще полстолетья, 
 Если верить кукушке, конечно.

Слагаю строки под мотив дождя

Слагаю строки под мотив дождя,
 С его спокойным, безмятежным ритмом,
 Под мерный шум легко приходят рифмы,
 Как добрые и верные друзья.

 В бесхитростность не верите мою?
 Что ж, недоверчивость прощаю Вашу.
 Осенний дождь неправды не расскажет,
 Прислушайтесь к осеннему дождю.

 Его простой, природный говорок
 Возвысит незатейливые думы,
 В размеренном, несуетливом шуме 
 Мотив услышьте стихотворных строк.

 И, за косыми струями следя,
 Уловите вы всю их необычность,
 Ведь есть и мелодичность, и лиричность,
 И нежность в каждой капельке дождя.

А сад был от цветенья серебристым

…А сад был от цветенья серебристым.
 Пугливо укорачивались тени.
 И спряталась на время зелень листьев
 Под белизну весеннего цветенья.

 И зашагалось по тропе легко мне, 
 И показалось — сгинула усталость,
 И все вокруг давным-давно знакомым
 Мне тоже в это время показалось.

 И, прилетая из далеких далей,
 По-своему расчетливо и мудро
 К цветкам медовым пчелы припадали,
 Гудением озвучивая утро.

 И видел я, как, синь отодвигая,
 И опалив багряностью полнеба,
 Плыла заря над росными лугами,
 Над тихим лесом и над рощей вербной.

 Весна врывалась в мир, весна ломилась,
 А я глядел на горизонта алость,
 И зримая неповторимость мира
 Неповторимо мной осознавалась.

Теплый день, и, быть может, поэтому — радостный

Теплый день, и, быть может, поэтому — радостный,
 Вот таких бы деньков еще месяц хотя б.
 Укрывает хозяйски окраину августа
 Позолотой сентябрь.

 В легком шуме листвы ощутима приветливость,
 Улыбаюсь цветам, улыбаюсь заре.
 Знаю, будет немало червонного, светлого
 В сентябре.

 Еще многое в жизни свершится, достигнется,
 По знакомой тропинке не раз побреду,
 И плодами меня одарят, как гостинцами,
 Ветви яблонь в саду.

 Не растратилось время мое, не закончилось,
 Но когда-то прощальная вспыхнет заря
 И почувствую вновь, как безвыходно хочется
 Сентября.

 Как влечет на простор васильковый, ромашковый,
 Где я с мамой цветов собираю букет,
 Как чего-то родного охота, домашнего
 Из ребяческих лет.

Мне теперь бы…, идя по тропинке

Мне бы видеть, идя по тропинке
 От забот повседневных вдали,
 Глаз твоих голубые дождинки
 И волнистых волос ковыли.

 Ни тоски, ни обиды, ни боли,
 Все они — далеко-далеко.
 Рядом — поле, раздольное поле,
 Где дышу глубоко и легко.

 Где нежней и доверчивей речи,
 Где по той же тропиночке ты,
 Может быть, зашагаешь навстречу,
 На ходу собирая цветы.

 Где у маленькой речки над бродом
 По окраине щедрой весны,
 Оставляя багряность, уходит
 Солнце в загоризонтные сны.

 И, пропитанный воздухом вешним,
 Синевою простор обновив,
 Выйдет ночь, и затеплится нежность
 Для, быть может, последней, любви.

Помнит лес, что и ведьмы в нем тешились

             Помнит лес, что и ведьмы в нем тешились,
              И кикимор лохматились тени,
              А по тропкам бродяжили лешие,
              И русалки на ветках сидели.

              Вырастали деревья громадные,
              Колыхая ветвями кудласто.
              И своя была в этом романтика,
              Перешедшая в дивные сказки.

              На романтике время зазубрины
              Оставляло потом повсеместно.
              И леса беспощадно порублены,
              Измельчали, и сказкам в них - тесно.

              Все эпохой иной распорошено,
              Оказалась в служанках природа,
              И остался от давнего прошлого
              Запах прелости, запах болота.

              Ведьмы, лешие  — в наших фантазиях,
              Не Кощей —  лес редеющий чахнет.
              Где ж поделась ты, чудная сказочность,
              Русским духом которая пахнет? 

Тропинка ведет мимо старой церквушки

Тропинка ведет мимо старой церквушки, 
 А рядом — цветущих ромашек веснушки, 
 Чабрец, васильки, ковыли.
 То вспыхнут ветра, то внезапно стихают,
 И трепетно чувствуешь здесь эпохальность 
 Дыханья родимой земли.

 Сельчане идут по тропинке знакомой,
 Скользит по пригорку туман невесомо,
 Вверху — океан синевы.
 Сельчане идут, и цветы на рубашках 
 Похожи не зря на веснушки ромашек,
 Что светятся между травы.

Февральской немало еще белизны

Февральской немало еще белизны,
 А клен, хоть давно уже ветхий,
 Старается все же достать до весны
 Своей обмороженной веткой.

 Доносится дальний метельный напев,
 И клен, весь в снегу рыхловатом,
 В напеве веселую слышит капель
 В предчувствии юного марта.

 На ветке появится первый листок.
 Воскреснет весенняя нежность.
 И птица в свое возвратится гнездо
 Бестрепетно и неизбежно.

 И, словно у этого клена учась,
 Оснеженность мыслей стряхнувши,
 Я, выдохнув прошлое, тоже сейчас
 Хочу до весны дотянуться.

День осенний. Село. Захолустье.

День осенний. Село. Захолустье.
 Небольшой, крытый шифером дом.
 И поет, приобщаясь к искусству,
 Дед Иван во дворе под окном.

 Не торжественно, не величально
 Песня добрый дарует настрой,
 Проплывая над садом печальным,
 Над безоблачно светлой зарей.

 Над болотами и над левадой,
 Над цветастым простором полей,
 Так легко в разговоры вливаясь,
 Как вливается в реку ручей.

 Как вливается ветер залетный
 В перезвоны, гудки, голоса,
 Как влюбленного взгляд удивленный —
 В ненаглядно родные глаза.

 А Ивану ведь — семьдесят с гаком,
 И свое отработал Иван,
 Но поет (так, что хочется плакать!)
 Под задрипанный старый баян.

 Он поет с молодецким усердьем,
 Песней, словно надеждой живет,
 Ведь она для Ивана — спасенье
 От занудных  житейских невзгод.

Иду по тропинке сквозь вечер осенний

Иду по тропинке сквозь вечер осенний,
 Закатное солнце запрятал вишняк,
 Испуганно кот влез на тополь соседский,
 Боясь бесприютных собак.

 Сползая в закат, облака догорают,
 Сверну на лужайку, вдохну тишину.
 Темнеет. И скоро с привычным стараньем
 Ночь выкатит в небо луну.

 А вот и мой дом. Увлеченный работой
 На грядках сосед копошится в тени.
 Родителей нет. Но до боли охота
 Чтоб вышли навстречу они.

 И здесь, посредине поселка родного,
 Под трепетный шорох листвы у крыльца,
 Как будто опять слышу мамы я голос,
 И доброе слово отца.

 И сад, как знакомому, машет ветвями,
 И чувства — летающим птицам сродни.
 Ко мне после дней, обожженных ветрами,
 Вернулись погожие дни.

Я тебя давным-давно приметил

Я тебя давным-давно приметил
 В монотонной суете людской.
 Но случилось так, что на планете
 Мы на разных полюсах с тобой.

 Одолжу задора у весны я,
 Позабуду обо всем былом.
 Не планетные, а возрастные
 Эти полюсы, где мы живем.

 Посреди наветов и запретов,
 Посреди природной кутерьмы
 Ты — как будто посланная светом,
 Чтобы смог я выбраться из тьмы.

 Благодатный день. Иду я садом.
 И хочу, пророчествам назло,
 Ежечасно быть с тобою рядом,
 Чувствуя руки твоей тепло.

 И надеюсь, скоро чувствам нашим
 Станет и просторно, и легко,
 Как в полях белеющим ромашкам,
 Как стрижам, взлетевшим высоко.