Иван Переверзин

Переверзин Иван Иванович, поэт, публицист, член СП России с 1994 года. Лауреат премии журнала "Наш современник" и ежегодника "Литературная Россия" – 1994г.
 Родился в пос. Жалтай Якутской АР, 10 мая 1954 года. Учился В Хабаровском лесотехническом техникуме, затем в Братском технологическом институте. Автор многих поэтических книг. Председатель Международного Сообщества Писательских Союзов. Живёт в Москве.



* * *
Каждый вечер добавляет снега
в шапки мономаховые гнезд.
Дымом пахнет в наледи ночлега
чешуя, летящая от звезд.

До краев засыпаны озера,
выровнены с речкой берега,
письменами снежного узора
с человеком делится тайга.

Будто бы ни жгучие метели,
ни седые стужи не страшны;
спит душа в еловой колыбели,
снятся ей березовые сны.



ДИКОЕ ПОЛЕ

Жил не во зле, глядел светло
и счастлив был, а не заметил,
как с вековых начал село
сорвало, как ворота с петель.

Кричит могила без креста,
кричит сухое дно колодца,
кричит столбом своим верста –
ничто людей не дозовется.



ВЕСТЬ

В небе черном гроза прогремит,
тело дрогнет, душа отлетит,
но пойдут и пойдут ковыли
светлой вестью до края Земли.

Ты могилы моей не найдешь,
я повсюду, где поле и рожь,
я под снегом, родная, я здесь,
словно светлая-светлая весть.


* * *
Тополя – вдоль дороги,
неба, речки, судьбы;
и высоки, и строги
верстовые столбы.

Светло-розовый воздух...
Мчишь на лыжах с холма,
ну а кажется: к звездам,
где надежда сама...

Ничего, кроме страсти, –
можно душу забыть...
Ничего, кроме счастья
и желания жить.


* * *
В моей душе – душе печальной,
где плыли баржами века, –
есть пристань, есть канат причальный,
да только высохла река.

Летают чайки, блещет галька,
сверкает сахаром песок,
и долбит мусорная галка
леща протухшего в висок.

Была река... И вот не стало.
Закрылась пристань, слышен мат.
И лишь душа светлинкой малой
сквозь тьму веков глядит назад.


* * *
Гощу у матери в деревне,
где сразу у крыльца деревья,
сирень, березки, тополя
купаются в лучах рассвета
и, взявшись за руки, как дети,
уходят погулять в поля.

Поля от края и до края,
где рожь, на солнце золотая,
как грива конская, густа,
где полнозвучно, словно голос,
звенит о сытой жизни колос
и даль до донышка чиста.

Я в этой дали пропадаю,
лежу в траве, стихи читаю,
плывут, как мысли, журавли...
Не верится, что днями раньше
я был от смертных бурь не дальше,
чем незабудки от земли.



ЗИМНЕЕ ЭХО

Мороз разбуженным медведем
идет по лесу, треск стоит.
Червленым серебром на меди
звезда полярная горит.

Снега сверкают, как алмазы.
Густа, как ртуть, течет река.
В седые дедовские сказы
туман окутал берега.

Я встану посреди опушки,
счастливо крикну: о-го-го!
И даль ответит, как из пушки,
звенящим эхом глубоко.

И, как по щучьему веленью,
земному голосу в ответ
наполнится волшебным пеньем
и зимний лес, и белый свет.


* * *
А листья, звенящие листья
омылись в осенних ветрах,
окрест расстелились по-лисьи –
в оранжево-желтых цветах.

Но даже в болотистой яме
судьба – не покинула их:
шуршат, как поют, под ногами,
и в сердце – живее живых.