ЧЕЙ-ТО ГОЛОС...

Вот чей-то голос говорит:
«Равняйтесь на звезду и выше!»
...Январь идет по млечным крышам.
Звезда над крышами горит.
За январем метель метет,
Как разъяренная супруга,
Но вьюга – новая подруга –
Для января на всё идет!
Звезда сверкает между туч
Кошачьим глазом любопытным.
...А ветер ледяным копытом
лягает снег и темноту...
Метель метет, идет вразнос,
Любовь с шальною вьюгой делит,
Но чей-то голос произнес:
«Да прекратите, в самом деле!»
Сидит кошачья стая звезд
На небесах и наблюдает,
Как обижаются до слез
То молодая, то седая.
Они над январем кружат,
То затихая, то беснуясь...
...А чей-то голос невпопад
заводит песенку смешную...
Вот чей-то голос прошептал:
«Звезда бледна от недосыпа...»
Январь по крышам снег рассыпал
И спать улегся. Он устал.
Метель и вьюга тоже спят,
И затихает снегопад...
На тучах звезды отдыхают.
Лишь кто-то горестно вздыхает
Уже две тыщи лет подряд...

ПОВАРИХА

Дрозды в саду такой дебош
Устроили с утра!
Стоишь и варишь зимний борщ,
А летний – не пора!
Чем выше день, тем ярче синь
Звенит, звенит, звенит,
И солнце облако-такси
Берёт и мчит в зенит.

Из юной лужи чёрный кот
Лакает небеса.
Синичек стая воздух пьёт
И сыплет голоса
На донце сонного двора,
Как золотой овёс.
Соседский пудель, хвост задрав,
Гоняет меж берёз.

Вороны, суету презрев,
Солидно с крыш басят.
А воробьи визжат с дерев,
Как сотня поросят!
Скворцы чеканят и куют
Металлы синевы.
По нраву ветру-бугаю,
Лучи на лоб словив,
Башкой задиристо бодать
Стекло передо мной...

А с неба льётся благодать:
Зенит набух весной...
Прёт март из всех щелей и нор.
Февраль продул финал.
Стоишь и пялишься в окно...
А борщ с плиты сбежал...

АМЕТИСТОВОЕ

Какая странная зима...
Вся в аметистовых потёках
Дождей... Сны виснут на тесёмках
Небес и прыгают в потёмках
В лишённые луны дома...
Бегут по стёклам бред и жизнь
Неизменимо параллельно...
И дурью мается апрельной
Февраль...
И шёпот губ капельных...
И чёрных веток этажи...
А что же сны?.. В них Гек и Чук
Забрались в детские качели
И спят, как в тёплой колыбели...
Они пока не огрубели.
Сердца не ведают кольчуг
Тоски...
Их засыпает белый...
Нет-нет, не снег, а летний пух,
Которым дышат тополя
В распахнутой жаре июля...
И голуби гортанно гулят,
И ветры по двору пылят...
Во сне всё просто и легко.
Все счастливы и снова живы...
Там бабочка-любовь кружила
Отважно, ярко, высоко...
Но жар оранжевых цветков
Зари её неудержимо
Манил за пламя облаков
И сжёг.
Осенний марафон
Листву летучую гоняет.
И молодой горячий клён
Упрямо требует огня и,
Сгорев, уходит в синий сон.
А Гек и Чук стоят в саду,
И смотрят оба на звезду,
Чей свет печально аметистов,
И маму ищут в бездне мглистой.
Но лишь дожди с небес идут...

УЛЫБЧИВОЕ

На улице веснеет с каждым днём.
Барашки верб уже пасутся мирно
На озером. А солнце-кот умильно
Вылизывает небо языком,
Что к полдню перевёрнуто вверх дном.
Сметанку видит в блюдце голубом
Глубокой лужи с тучкой в серединке
И к ней крадётся с рожицей чеширской.
А ветерок задиристый, ершистый,
Стал от тепла покладистым, пушистым,
С утра мурлычет что-то под сурдинку...
Помилуйте! Так ветер тоже кот?! –
Да-да! Конечно! Как же вы хотели?
Когда вовсю свободные свирели
Поют, ещё не то произойдёт!
И серый дождик превратится в мышь,
И спрячется в траве, чтоб не успели
Его коты лихие изловить...
Послышится весёлое «фю-ить»,
И капли, опадая с красных крыш,
Вспорхнут сумбурной музыкой стрекозок,
А луч, досель на мир глядевший косо,
Вдруг засияет в окнах ярко, резко,
В секунду обернётся зайцем резвым –
И ну давай по зеркалам скакать!
Сервант, буфет затеют хохотать
От беспрестанной солнечной щекотки...
А люстра, улыбавшаяся кротко,
Порхнёт в окно сорокою-трещоткой
И всем начнёт такое стрекотать,
Что караул! Пойдёт переполох
Гулять по саду! Он в момент оглох-
Нет! Не годится это никуда!
Но солнышко вечернее зевнёт
И ухмыльнётся, как известный кот,
И лапы-лучики под брюшко уберёт,
Уляжется и скажет всем: «Айда
На боковую!» Сразу станет тихо,
И прекратится вся неразбериха...
И кошка чёрная неслышно в сад войдёт...

КРАСОТКА

На отдых уходит лиловая ночь
Крутого замеса.
В берёзовой роще пока что темно.
Стареющий месяц
Меж тусклых созвездий устало бредёт,
Загривок сутуля.
Заря разливает оранжевый мёд.
Синеющий улей
Небес отворяет у тучи летки
Для солнечных пчёлок.
Их лучики-крылья прозрачны, легки.
Глядят из-под чёлок
Цветных облаков золотые глаза
В роскошные волны
Росистой травы.
Из неё стрекоза
Взлетает проворно
И медлит... Пусть видят соперницы все:
Ей чудно в вискозе
Зелёной! Нет равных блескучей красе
И стати стрекозьей!
Сияет, слепит слюдяное колье
Воздушной кокетки.
Летунья, уверившись в силе своей,
Таращит фасетки:
Мол, все поглядите, как я хороша!
Но пчёлки над нею
Снуют, расправляя лучи не спеша...
Вдруг небо темнеет.
Лучи исчезают, и праздничный блеск
Теряет красотка.
Ей кажется: трав малахитовый лес
Из сумрака соткан,
И страшно в колышимой ветрами мгле,
И плечико никнет.
Дождём налетевшим прижата к земле...
Промокла до нитки...
Но тучка ушла, уступив синеве,
И солнце сверкает,
А теплые лучики-пчёлки в траве
Стрекозку ласкают...

ГОРЬКОЕ

Что эпохой заслужили,
То от Бога получили.
Не по Слову жили-были.

Сколько жертв! За годом год!
Всем смертям утерян счёт.
Эта кровь на нас падёт.

Плавая в жиру утех,
Не отмолишь общий грех!
А конец один на всех.

Коль не перекрестишь лоб,
Не приúмешь Свет и Слово,
То у Бога всё готово:
Ураганы, мор, потоп...

Надо каяться, пока
Время есть... Жизнь коротка...

МЕРЦАЮЩЕЕ

Ночь проходит в чёрном птичьем платье,
Отражаясь в пропастях витрин
Перистой колеблющейся статью,
И перебирает фонари
Трепетными кончиками крыльев,
И сгущает неба фиолет,
Затмевая кружевной мантильей
Лунно-млечный венчиковый свет.
Мреет, расплывается, двоится,
Словно смутной памяти кристалл,
Постепенно проявляя лица
В тёмных водах мертвенных зеркал.
Облики летят по зыбкой ленте
Голубых зазывных огоньков
И опалесцируют в абсенте
Воздуха, как стайка мотыльков...
На каменьях лавок антикварных
Отблески влечений роковых.
Тени осыпают свет фонарный
Пухом на ухабы мостовых.
Исчезают контуры и грани.
Угасают шёпоты, шаги.
Лишь вечерний колокол чеканит
Звона серебристые круги.
Из собора долетает пенье
И органа горловая мощь...
Веером из тусклых чёрных перьев
Тайны тиши покрывает ночь.
Сложены лучи луны на крыльях,
И мерцает звёздная пыльца...
На зрачке слеза, но под мантильей
Никому не разглядеть лица.

ВОЗМОЖНО

Возможно, мы с тобою выживем...
Возможно, нет... И что тут нового?
С утра орут сороки-выжиги,
И почки лопнули кленовые.

Возможно, мы уйдем под землю и
Цветами с любопытством выглянем...
Сегодня солнце ярче всемеро
Под синей бездною всевышнею.

Возможно, всё не так уж плохо, и
Ещё чуть-чуть покаруселимся.
Мы наш, мы чудный мир отгрохаем,
Оденем в платьице-весеньице.

И всё опять закуролесится...
Закучерявятся орешины,
И вся округа заневестится
Повишенно и почерешенно...

А нынче свищут птахи резвые!
И залепила синева очки...
И, знаешь, розы, хоть и срезаны,

Алеют долго в жёлтой вазочке.

Тогда скажи: к лицу ли вянуть нам,
Когда дары плывут над городом?
Шагают тучи караванами,
Верблюдами высокогорбыми...

За ними вслед ветра-погонщики
Идут, кнутами лихо щёлкают.
А низом времени вагончики
Торопятся, на стыках цокают.

Возможно, ты с утра протрёшь очки
И удивишься мира шалостям,
И дёрнешь солнце за верёвочку,
И в синь влетишь воздушным шариком.

В огне весны стрижи неистовы,
Как будто миги угорелые.
...А Золотой Господней Пристани
Не достигают раньше времени.

АНГЕЛЫ

Утро... Высвечен лучами
Дольней жизни лик...
В небе ангелы ключами,
Словно журавли...
В небе ангелы с ключами
От пролёта в синь.

Небо – чан, озёра – чаны...
Сини испроси...
Разве можно нам без сини?
Мглой не будешь сыт.
Отче, Слове, Душе, Сыне,
Дай нам синь росы
В первоцветных юных травах,
В россыпях зари...

Боже Вечный, Крепкий, Правый,
Свет нам подари...
Видишь, пламя бьёт из трещин,
Жития казня.
Мы попали в перекрестье
Чёрного огня.

В небе ангелы отверзли
Тихие уста:
«Господи, на чадах грешных
Ты кресты не ставь...
Разорви унынья сети!
Радостью омый!»

В этот год на белом свете
Не было зимы.
Не вошли метель, морозы
В книгу горних смет.
Но в достатке были слёзы,
А в остатке – смерть.

И, пока вверху листают
Жизнь мою, твою,
Медлят и не улетают
Ангелы на юг.
Всё кружат в небесной глуби,
Молятся о нас:
«Господи, прости их, глупых,
И на этот раз...»

БЛИЖНЕМУ

Пусть будет жизнь к тебе добра!
Ты от нее не жди наград,
Но мигу каждому будь рад
И лучику, и хлебцу.
И, если мир к тебе суров,
Ты все равно твори добро
И знай – от добрых дел и слов
Теплее станет сердцу!

Гони ты прочь все ветры зла!
Ведь злая ноша тяжела,
А милосердные дела
Легко творить – поверь мне!
Ты зла не помни, всем прости,
Попробуй людям свет нести
И путь их трудный освети
Хотя бы на мгновенье.

В тебе живут и рай, и ад,
Но кто, скажи, в том виноват?
Коль небеса тебе велят
Принять тяжелый жребий,
Неси свой крест и не ропщи,
Добро души на свет тащи
И путь к спасению ищи.
Ведь видят всё на небе…

У ангела всегда проси
Телесных и душевных сил,
И чтобы – Боже упаси! –
Надежду не утратить!
Пусть зло тебя наотмашь бьёт –
Ты все равно иди вперед
К добру и знай – Господь спасет!
Молись небесной рати!

Проси о ближних и чужих,
О тех, чьей жизнью дорожишь,
И, может, собственная жизнь
Тогда светлее станет.
Я снова пожелать хочу:
Добром себя и всех врачуй –
И будет чудо по плечу,
И черный снег растает.

Тебе желаю я весны…
Смотри счастливейшие сны,
Пусть будут дни твои полны
Надежды и покоя.
Чтобы не хлебом жил одним,
Чтобы любил и был любим.
Да будешь небом ты храним!
Стучи – и дверь откроют!

КОШАЧЬЕ

Вечер. Влажное бельё
На ветру промёрзло.
Сонно кружит вороньё.
Вздрагивают звёзды
От сырой холодной мглы.
Жёлтым светят окна.
Месяц из-за тучи всплыл,
До костей продрогнув.
Холод почём свет кляня,
Вздёрнул кверху бровку.

Птицекрыло простыня
Бьётся на верёвке.
На дыбы встают дымы,
Вырвавшись из печек
Через трубы. В пропасть тьмы
Мчатся. Человечек
Быстро выскочил во двор
В шапке и фуфайке,
Снял бельё под хриплый ор
Ненасытной шайки
Чернопёрых и скорей
В дом влетел с бельишком.

Кошка вышла из дверей
Тихо, словно мышка.
Постояла, морща нос:
«Нет, сегодня худо...
Волглый ветреный мороз...
Погожу покуда...»
К человечку подошла:
Мол, корми, не мешкай!

Он оставил все дела,
Повернул полешки
Кочергою в топке, взял
Кошку, снёс на кухню:
«Что? Ушицу? Нет, нельзя!
Ладно, ешь уж!» Плюхнул
В миску супчику, налил
В блюдце молока ей.
«Эй, красуля, не шали,
Лопай! Ишь какая!»

Сам поел. Сидят вдвоём
Рядышком уютно.
Ночь и ветер за окном.
Холод. Свист. А в доме том
Счастье обоюдно.

ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО

Рутинно идёшь на работу под гнёт
Болезней и жалоб... И ждешь: кашлянёт
Сейчас кто-то хрипло, прицельно, в тебя,
И вспыхнет корона, твой воздух губя...
Потом, успокоившись, чаю попьёшь
С коллегой на кухне... И солнышко-ёж
Покатится в небе забавным клубком...
Собравшись в кружок, облака молоком
Радушно и щедро ежа угостят.

Откроешь окно – и увидишь: летят
Чумазые птицы из дальних краёв.
Подумаешь: может, опять соловьёв
Удастся услышать, понюхать сирень,
Запрыгнуть в кипящий цветением день...

Но нынче ныряешь, как в омут судьбы,
В привычный больничный затурканный быт,
Плывёшь между коек туда и сюда:
Вот здесь хорошо! Так! И тут не беда!
И больше нет места подкожной тоске,
И радостно лыбишься: Prima*! Okay!
Летишь в кабинет, как проснувшийся стриж,
И в рот диктофонный занудно бубнишь...

Опять в коридор... Медсестричка бежит,
И страх её режет, как будто ножи.
Я тоже боюсь. Но, как должно врачу,
Кружком стетоскопа в пространство свечу.
Не выданы маски. С открытым лицом
Спешим к пациенту – и дело с концом!
А, может, с началом... Но лупит в виске:
«Эй, брось! Всё нормально! Всё будет окей!»

Вот ёжик из неба скатился в кусты...
Что ж, можешь отсюда катиться и ты...
Как жгуче вода заревая горит!
Да, день пережит... Дальше Небо решит.
Но вижу: сквозь пламя великого зла
Надежда прошла и звездою взошла...

* Prima – в немецком употребляется в значении «отлично» (прим. автора)

ОБОСТРЕНИЕ

Дым печалей курится до неба.
Хор молитвенный, сбившись, затих.
Солнце в душах погасло. Стемнело,
И слепые не видят глухих.

Обострение жизни возникло
Как-то исподволь, исподтишка...
Ось земная, как старая нитка,
Перетёрлась в порыве витка.

Шарик мчится, едва управляем,
В чёрный морок, в незнамо куда...
Чуть заденешь – сорвётся Земля и
Улетит в темноту навсегда!

Но Господь сотворит светлый день и
Остановит летящий во мглу
Мир. На солнечный лучик наденет
И закрутит, как мальчик – юлу!

ЧИСТЫЙ ЧЕТВЕРГ

Радость и слёзы на небеси.
В утренних реках яркая синь.
Росы поют на траве.
Чистый Четверг.

Воздух полдневный полон молитв.
В горние выси детям Земли
Дверь золотую отверз
Чистый Четверг.

Солнце упало в княжество тьмы.
Детям Учитель души омыл.
С Ним да пребудут в родстве.
Чистый Четверг.

Тело на части преломлено.
Кровью исходит в чашах вино.
В Горнице ширится Свет.
Чистый Четверг.

Блáговест ясный в Божьих Домах.
Свечи сияют. Попрана тьма.
Слово возносится вверх.
Чистый Четверг.

РАСПЯТИЕ

Суд. Расправа. Нет подмоги.
Прибивают. Руки. Ноги.
Слышен костный треск.
Крест.

Не секира. Не цикута.
Распинают. Ловко. Люто.
Требуют чудес.
Крест.

Полк застыл по стойке «смирно».
Брать нельзя вино со смирной.
В муках рот отверст.
Крест.

Уксус. Жёлчь. Чуть-чуть воды бы.
Солнце меркнет. Встала дыбом
Вся земля окрест.
Крест.

Убивают Сына Бога.
Содрогается Голгофа.
Гóре на горé.
Крест.

Бог являет Чаду милость.
Голова к плечу склонилась.
Смертью свет спасён.
Всё.

Матерь Божья. Тело. Камень.
Небо над похоронами.
Молоко и мёд.*
Мёртв.

Странны мироносиц лица.
Белый Ангел во гробнице
Просит миру несть
Весть.

Люди. Свечи. Звоны. Полночь.
Храмы ликованья полны.
Бог поёт с Небес.
Сын воскрес.

НА ДЕРЕВНЮ ДЕДУШКЕ

Голубые горлицы на деревьях...
Напишу я дедушке на деревню.
Там барашки белые –
Облака небесные –
На лужку лазоревом гуляют,
И растёт сирень по краю рая.

Здравствуй, милый дедушка! Я скучаю...
Видишь, как я выросла... Да, большая...
Может, даже старая...
Да, усталая...
Много прожито. Осталось мало.
Почитай, я всё там написала.

Расскажи мне, дедушка, как живётся?
Есть ли в сини горней дожди да вёсны?
Можно выпить чаю ли?
Нашу встречу чаю ли?
Да, конечно. Перейду вот поле
И к тебе взлечу, коль Бог позволит.

Как там наша мамочка, твоя дочка?
Вместе ли вы ходите по садочку?
Помнишь, в утро ясное
Мы в корзину яблоки
Собирали с красными боками?
Есть ли яблоки за облаками?

А на ветке горлинка песню точит...
Быстро исписала я весь листочек.
Но ошибки грубые
Не исправлю, глупая...
Закорючка-жизнь, как запятая...
И всего одна строка пустая.
Горлинки в один конец летают.

ЕЩЁ НЕ ПОЗДНО

Мы, ваши горнисты, играем тревогу!
Сигналим «Вставайте!» и «Слушайте все!»
Пора! Просыпайтесь! Беда у порога!
Корона на чёрной свистящей косе!
Но с Помощью Божьей она одолима!
Святую молитву берите на щит!
Ведь только без Бога душа уязвима!
Кто душу вложил, Тот ее защитит!

НОВЫЙ ДЕНЬ

Виноградные листочки
И французская сирень...
Если б мир дошел до точки,
Не родился б новый день.

Не вывязывал бы петлю
Самолёт на небесех,
Птицы разучились петь бы,
Не взлетал бы детский смех.

Но сияет одуванчик
Каплей солнца на траве.
Воробей, как вождь каманчей,
Мчится шайки во главе!

Отдыхают забияки,
Подустав от вечных драк,
И валяются собаки
На асфальте просто так.

От черёмухи и яблонь
Пахнет так, что одуреть!
Толстый шмель вбирает яства,
Неуклюжий, как медведь.

Пацанёнок взял совочек
И копается в песке.
Мама вязаный носочек
Расправляет на руке.

Все на солнце разомлели...
Разогрелся окоём...
Все озёра обмелели.
Просим тучу, дождь и гром!

В общем, братцы, всё путём!
Нос не вешать! В самом деле,
Живы будем – не помрём!

ПЕРЕД СНОМ

Стелили пышную кровать.
Слепые лампочки гасили.
Был сумрак сер и сыроват,
Но набирался тёмной сини.
В печи уже не стало дров...
И угли гасли постепенно...
Щекотно, споро и пестро
По потолку, полам и стенам
Летали бабочки огня.
Ночник сердито пучил глазки.
Мукою пахло от окна.
И сыром остреньким голландским
Кусок отрезанной луны
Лежал недвижно на клеёнке.
Дверной сустав скрипел и ныл,
И тишина была неёмкой...
Скорее, плоской... Как лицо,
Не освещённое свечою...
Часов неукротимый цок
Готовился к ночному бою.
Метались тени по стене,
Как дикие ночные птицы.
А за окном ажурный снег
Шёл от небесной кружевницы.
В крахмальной, хрусткой тесноте
Постели, как в ночном затоне,
Светились контуры двух тел,
И ладилась ладонь к ладони.

МАЙ

Май – время Снежной Королевы...
Метельны танцы лепестков,
Заснежен вишенный альков,
Белы черёмухи напевы...

Вот государыня плывёт
По небу белою лебёдкой...
Из облачного пуха соткан
Её почетный хоровод.

И сливочный пломбир каштанов,
И пенки пышные калин
От свежей утренней земли
С восторгом ей несут поляны.

И мается подросток Кай,
Сложить пытаясь слово МАЙ.

ЛАНДЫШИ, ЛАНДЫШИ...

С букетом ландышей войти в ландо,
Довериться судьбой лошадке ладной,
Сойти к огням под взглядами атлантов,
Швейцару скинуть на руки манто
И подниматься лестницей парадной,
Встряхнув кудрей волною золотой,
И закружиться с кавалером статным
В мерцании мазурки молодой...

...В час пик перебежать через поток
Авто, не дотерпев до перехода,
В метро ввинтиться с хэнди и пин-кодом,
И в духоте стащить с себя пальто,
Кляня непостоянную погоду,
Взлететь бегом по лестнице крутой
Засони-эскалатора и моду
Хвалить за стиль практичный и простой.

И вырваться на свет, и сделать вдох,
Войти в кряхтящий старчески троллейбус,
И думать: «Что за жизнь... Одна нелепость...
Всё мечешься, как чайка над водой...
Полёт – куда? Непостижимый ребус...»
И постепенно разольётся леность
В уставшем теле. Остановка. Дом
Уже видать. Купить бы надо хлеба...

Не принесёт никто! Ни муж, ни дети!
Ох, нету сил...Уже не носят ноги...
И тут увидеть на краю дороги,
Как раз под ясной первою звездой,
В руках у женщины немолодой
Корзину ландышей... Купить букетик,
Закрыть глаза, и сделать робкий вдох...
И позабыть про всё на свете...

...С букетом ландышей войти в ландо...

НОСИТЕЛИ СВЕТА

В сине-серой вечерней мороке
Мелкой мороси под фонарями
Полоса монотонной дороги
Отшлифована шинами; в раме
Почерневших от влаги деревьев
Расплывается сумрачный город,
И воронье лихое отребье
Утоляет огнями свой голод,
И летит на ночлег за пределы
Освещенного фарами мира.

Церковь тёмную рясу надела,
И дома нацепили хламиды
Из дождя, и блестящие струи
Разбиваются в уличных недрах
На осколки, а ветер ворует
В блюдах луж золотые монетки.

И попарно, пофарно вплывают
Стаи медленных вуалехвостов
В воду ночи, лучами виляют
И дрожат от порывов норд-оста.
И текут красноглазые реки
По холодной ночной автостраде,
И за ними следит, морща веки,
Жёлтый месяц – слепой надзиратель.

ВКУС МОРОЖЕНОГО

Запах роз и вкус мороженого –
Детства летняя отрада.
Озираюсь настороженно я...
Мама рядом... Папа рядом...

На мне платье цвета кремового,
Белоснежные носочки...
Я прогулку в парк затребовала
В честь воскресного денёчка.

Я слежу за птичьей живностью
И голодной серой кошкой,
И листок кленовый жилистый
Глажу пыльною ладошкой.

По дорожке мчит бульдожище!
Следом тётка: «Тю, скаженый!»
С рук у папы корчу рожицы
И пломбир грызу блаженно.

Задираю кверху голову,
И слетает вниз панама.
Как на папе ехать здорово!
А панаму ловит мама.

Гордо дрыгаю сандаликами –
Подарили мне вчера их!
Пью ситро глотками маленькими...
С красным мячиком играю...

Нам сороки машут хвостиками –
Мы втроём взахлёб хохочем!
Да, с такими удовольствиями
Расставаться кто ж захочет?!

...Я иду с работы рощицею...
Вспоминаю лето детства...
Мне навстречу с грустной рожицею
Моя жизнь, негромко прожитая...
Папа, мама, где ж вы?
Где ж вы...

КОКТЕЙЛЬ «ИКАР»

Апельсиновых зорь свежевыжатый сок
Наливаю в стакан тишины,
Сыплю инея снежный, хрустящий песок,
Добавляю абсента весны,
Серебристые капельки утренних звёзд,
Азуритных небес порошок.

Расправляет восход петушиный свой хвост,
Алым светом налит гребешок.
А лимонного света лучистый кружок
На соломинку ветра надет.

Остаётся втянуть драгоценный глоток
Золотого коктейля надежд,
И, расправив строку за плечами до крыл,
Оттолкнуться от края листа.
Кто глагола подъёмную силу вкусил,
Тот не может уже не летать...

Что ж, парить так парить, намечтать дельтаплан...
Оторваться, пила – не пила...
На востоке все тучи сгорели дотла,
Раскалив горизонт добела...
Красной родинкой солнца помечена синь,
Так что цель узнаёшь за версту...

А коктейля не дам ни за что, не проси...
Больно крылья сжигать на лету...

СКОЛЬКО ЕЩЁ

Сколько ещё возможно нам,
Боже, Тебя гневить?..
Твердь, что Тобою создана,
Войнами вся исхлёстана,
Каждой зарёй кровит...
Тучи красны, как простыни...
Виснут остатки воздуха
На обгоревших остовах
Гор... Чёрный гон лавин
Горла долин сдавил.
Немы все соловьи.
Выжжены травы росные.
Ты ведь нас для любви
Пестовал в чёрном космосе.
Господи, не взорви...
Милостью удиви...
Дай надышаться звёздами...
Слове, благослови...
Что ж мы за люди, Господи...

СОЛОВЬИНОЕ

Густая грусть ложилась на поля.
Был майский ветер холоден и влажен.
Он не спеша шагал вдоль нежных пашен,
Младенческие всходы шевеля
Прозрачным дуновением вечерним.
И шорохи неведомых значений
По шёлку трав шероховатых шли.
К закату прикасался край земли.

Луна жалела о тоске своей,
И синий свет лежал, дыша по-птичьи.
Но в белой роще первый соловей
Мелодию вплетал в сиянье тиши,
Переливал в серебряную тьму
Мерцанье вдохновенного сердечка.
Десятки горлышек, включаясь в действо,
Освобождённо вторили ему.

И миллионы звуков-мотыльков
В глуби небес ночную пили воду,
Слетались в стаи звёздных огоньков,
Растерянную душу небосвода
Свечением сердец ошеломив.
…А в роще назревала катастрофа:
Там разливался соловьиный мир,
И пения потоп летел по тропам.

С ветвей до юных маковок берёз
Волна рулад и трелей доставала.
Раскрепощался хор, и шёл вразнос,
Взлетая голосов кипящим валом.
В надмирных плёсах звёздные рои
В лучистый свет преображали звуки.
В пространстве ночи тремоло и фуги
Неистово свистали соловьи. 

Дежурный ангел приподнял крыло
И флейту расчехлил, теряя перья,
И наблюдал, как между звёзд росло
Безумство возносившегося пенья.
В ночных пределах грусть была густа.
Река луну повязывала лентой.
Склонился ангел над молчащей флейтой,
Не удержался и поднёс к устам.

РИФМА МАЯ

Май выбегает просто через верх,
Как молоко, забытое на печке,
И не отыщется ни одного местечка,
Где вовсе ничего бы не цвело.
Везде: на ветках, в небе, на траве –
Рифмуется одно – белым-бело!

АПОСТОЛЫ

Горсткою, малой горсткою
Следуем за Тобой…
Господи, светлый Господи,
Ты нас утешь, успокой!

Мы ведь простые люди,
Робкие рыбаки…
Что с нами дальше будет,
Господи, предреки…

Призванные апостолы –
Зёрна в земной пыли.
Ты вразуми нас, Господи,
Чтобы мы все смогли,
Не убоясь мучения,
В темное время несть
Свет Твоего учения,
Миру Благую Весть…

Зерна Тобой посеяны –
Ведаешь: прорастут
И принесут Спасение
В адову черноту.

Горсткою, малой горсткою
Следуем за Тобой…
Господи, светлый Господи,
В Царстве Твоем упокой!

ДУШЕЕД

Хмельной любви напившись вдрызг,
Он душу пробует разгрызть,
Плюется искорками дней,
Жует полёт ночных огней,
Луне втыкает ветер в бок
И звёзд высасывает сок.
В остатке только шелуха.
Без звёзд вселенная суха,
Как прошлогодняя полынь.

Он шелестит на ухо: вынь
Саму себя, положь на кон.
За сердце держит, тащит вон,
За край зари, за кромку сна,
И, впившись в мысли, пьёт до дна,
И хмыкает, опустошив
Четыре четверти души.

Ты оболочкою пустой
Летишь на лучик золотой
И снова впитываешь свет,
И тут бессилен душеед.
Он понапрасну мельтешит.
Уже не получить души:
В броню лучей облечена,
Она навек защищена.

Прозрачно сини небеса,
И ливень солнца льётся в сад.

2020

__________________

© Эмилия Песочина