ПОРТНЯГИН Валерий Иванович

Родился 21 апреля 1946 года в городе Кургане.
Трудовую деятельность начал в 1962 году токарем на заводе «Химмаш». В 1966 году поступил на филологический факультет Курганского государственного педагогического института. Во время учёбы сотрудничал с газетой «Молодой ленинец». На третьем курсе института перешёл на заочную форму обучения и работал в «Молодом ленинце» младшим литературным сотрудником, корреспондентом отдела информации, заведующим отделом информации, ответственным секретарём, заместителем редактора. В 1971 году окончил педагогический институт по специальности «Учитель русского языка и литературы».
В октябре 1978 года Портнягин перешёл на работу в редакцию газеты «Советское Зауралье». Работал корреспондентом, специальным корреспондентом, заведующим отделом культуры.
В 1991 году в группой единомышленников создал газету «Курган и курганцы» и до 1997 года возглавлял ее.
С марта 1997 года по июнь 2000 года Портнягин - пресс-секретарь мэра города Кургана. С 2000 по 2003 годы - редактор газеты «Зауралье».
С октября 2003 года Валерий Иванович работал в газете «Новый мир» обозревателем, затем заведующим отделом культуры. С 2007 по июль 2011 года был редактором литературно-публицистического альманаха «Тобол».
С сентября 2011 года - обозреватель, а с июля 2015 года по октябрь 2016 года - главный редактор городской газеты «Курган и курганцы». С 2008 года преподаёт спецкурс «Журналистское мастерство» студентам факультета журналистики Курганского государственного университета.
Печатался во многих СМИ России. Автор, составитель и редактор нескольких книг: «Провинциальный летописец и другие», «Словарный запас»,«Газета. Люди. Жизнь», «Ветер времён», «Живое слово», «Сказки и стихи Леонида Куликова» и других.
Делегат двух съездов Союза журналистов России. Лауреат многих премий и наград, одна из которых «Лучший журналист печатных СМИ Урала». Член Союза писателей России с 2011  года. 
Работал заместителем главного редактора, литературный редактор газеты “Курган и курганцы”.

Словарный запас
(лексемы)
 
И сказано 
в ветхозаветных книгах
и камлании шаманов:
“В Начале было Слово”.
Оно – основа
всего, что знамо и незнамо,
чему внимаем,
чего мы жаждем
и что мы любим, а за что – 
не понимаем.
В Начале было Слово,
и Слово было Бог.
А кто еще сказать
так смог?
Все сущее назвать
своими именами?
Луну – Луной,
звезду – звездой
и чувства, вдруг возникшие
меж нами,
и женщину – любимой,
и морем – воду,
и страсть – неодолимой.
И рядом с горем счастье – 
эта пара
ясна без перевода
любому сущему народу.
И так 
с божественным участием
слов стало много,
как и людей, предметов и явлений,
и в Вавилонском столпотворении,
поссорившись,
мы обрели речения.
Все заимели языки.
На западе любовью стало Love,
А на востоке  Love зовут любовью,
и стали мы блудить в словах
аки
зверье в чужих лесах.
И появилось словоблудие – 
слуга господ
и лжи орудие.
Нужда возникла в толмачах.
И понесли мы на плечах
свои молитвы к небу.
И я, где б ни бывал
и где бы не был
молюсь незряче, не вникая в суть,
чтоб Вседержатель
указал мне путь
в свои амбары лексиконов,
в словесных форм запасники,
когда в отсутствие законов
сонетов я вяжу венки.
 
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ
 
Русская старинная игра – 
кашу как сварить из топора.
Или на лягушке вдруг жениться,
чтобы царским зятем очутиться.
 
Русская старинная забава – 
нам с конем налево иль направо?
Или, не поладивши с собой,
в гости к черту, в омут с головой?
 
Русская старинная рулетка – 
пистолет к виску смертельной меткой.
Жребий брошен, кончена игра – 
не нашлось для каши топора.
 
NEVERMORE
 
Как много ненаписанного мной,
как много я хотел сказать любимой,
как я хотел напиться синевой
высот небесных непреодолимых.
 
И стало страшно: 
                          вдруг не хватит слов
на смерть друзей и на рожденье внуков,
и без стихов, крепчайшим из всех снов
так и усну, не проронив и звука.
 
И нет за мной следа, и нет удачи,
и бесконечно долог горький миг,
не радуются, не живут, не плачут
неизданных герои моих книг.
 
А ведь могли бы жить других не хуже,
из-под обложек вышли бы гулять,
они б, как в зеркало, заглядывали в лужи,
чтоб я об этом захотел писать.
 
Но нет удачи, нет за мной следа,
не напишу о главном никогда...
 
ВОЗВРАЩЕНИЕ
 
                                                Тоне
 
Я прямо не шагал по карте мира,
я неудобный выбирал маршрут,
но в рюкзаке иль в чемодане лира
всегда напоминала: меня ждут.
 
Я возвращался, спутав все дороги,
сомнения оставив за спиной.
И, кажется, изведано так много,
но больше неизведанного мной.
 
САМОЛЕТ
 
Я – сбитый летчик,
заржавел, закис,
и плесенью мои покрылись крылья.
Уж в небо не стремлюсь,
а только вниз,
к границе между небылью и былью.
Последнего удара жду с бесстрашием, 
входя в необратимое пике,
уже я вижу, как будет украшен
мой памятник на подступах к реке.
Над холмиком с железною оградкой
обломки крыльев встанут на ребро,
и небо вдруг, смахнув слезу украдкой, 
прольет над полем влажное добро.
И выйдет колос из земли горячей,
и где-то вновь мотор заговорит,
и вот уже, предчувствуя удачу,
над облаками самолет летит.
 
БЫВШАЯ ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ
 
Когда я бреду от Тобола устало,
смотрю не в витрины, смотрю я на крыши,
и вижу, как ангел с Троицкой бывшей
летит над моею родиной малой.
 
Летит он в неведомый мною простор
и вдруг исчезает за старым домишком,
быть может, спустился туда, где мальчишкой
играть выходил я с друзьями во двор.
 
Еще непременно встречусь я с ним,
с ангелом Троицким,с ликом небесным.
Хожу я по тем же тропинкам окрестным,
ангелом этим всечасно храним.
 
МЕД
 
В веснушках одуванчика все склоны,
шмели, облапив их, гудят с утра,
нектар медвяный тянут неуклонно
из желтого и пряного нутра.
 
И растворенный солнцем запах меда
разносит ветер, пряча за бугор.
Как сладостна и радостна природа – 
жить хорошо вот с этих самых пор.
 
ВЕРЕТЕНО
 
И ничего душе уже не надо,
былого повторенье не дано,
мне просто жизнь сама – уже отрада.
Мне срочно на себя примерить надо
напряло что давно
судьбы веретено.
 
                ЧТОБЫ
 
Чтоб быть богатым – не имел богатства,
чтоб умным быть – прикинусь дураком,
чтоб верным быть – познал законы братства
и побеждал не только кулаком.
А чтоб любимым – быть люблю сильнее,
чем женщина любимая моя,
любовь ко мне в глазах ее слабеет,
зато мои ее боготворят.
Чтоб меда вкус узнать – испил полыни,
чтоб музыку услышать – сам запел,
отцовы и Отечества святыни
моими стали, это мой удел.
И в памяти людской остаться чтобы,
а не сыграть банально в ящик,
ищу пути между добром и злобой,
умру поэтом.
Если б настоящим...