Евгений
ЮШИН

* * *

Жизнь, любовь моя, откуда
Ты пришла ко мне, зачем?
Или это просто чудо
Богом взвихренных поэм?

Радость жизни славят травы.
Оглянись – увидишь вдруг,
Что иной не надо славы, –
Лишь бы цвёл певучий луг.

Лишь бы яблоня и груша,
И травинка при луне
И твою живую душу
Услыхали в тишине.

В сердце – солнечным сияньем
Дом над речкою и храм.
Но утраты и страданья
Выжигают души нам.

Плачут зори, сохнут травы.
Оглянись – увидишь вдруг:
В мире все достойны славы,
Даже муха и лопух.

Все ведь Божии творенья,
Радость жизни всем дана.
И ползут в земле коренья,
Чтобы жизнь испить до дна.

Окрапивит морось щёки.
Жизнь дождинки – только миг!
Мир прекрасный, мир жестокий –
Каплею за воротник.



СТАНСЫ
 
Над церквями – синь да золото.
Зори падают в сады…
То ли Тверь, а то ли Вологда –
Много неба и воды.

Вкривь – дорога непролазная:
То Европою вздохнёт,
То дремучей тянет Азией
Наших квашеных болот.

Всё мы знали, всё мы видели.
Ад и Рай у нас – в горсти.
Сучьи свадьбы у обители,
Боже праведный, прости!

Ты прости меня, смородина,
Серый волк и лес густой.
И болото – тоже родина,
Как и терем расписной.

Спят речушка и околица.
По заре размазан мёд.
Зычный колокол на звоннице
Покаяние поёт.

Здесь – века обетованные,
Слава ратная Руси,
Кисть Рублёва, снеги санные,
Ангел плачет в небеси.

Здесь то горлинки, то вороны.
Птица-тройка – напрямик!
Пристяжные рвутся в стороны –
Строг и крепок коренник!

Озерцо, травинка волглая,
Синь сквозная – в небеса.
То ли Тверь, а то ли Вологда,
То ли – матушки глаза.



* * *

Я уеду под сельские своды
В половодье Мещерской зари.
Запах леса, как запах свободы,
Принесут на крыле глухари.

Забузят, как бояре,
                                 запляшут.
Токовище хмельно от любви!
Ох, – орешек в гортани заплачет!
Ах, – не сможете так, соловьи!

Я приеду и будет деревня
Под кочующий лай разливной
Собирать на распевку деревья,
Что пойдут по дороге со мной.

Здесь ты ближе и к людям, и к Богу.
И пока твой восторг не затих,
Вдруг, почувствуешь сердцем дорогу
Поколений несметных своих.

– Наконец-то, – скажу, – наконец-то
Всё желанное рядом со мной. –
Хорошо, если знаете место,
Где сливается поле с душой.

Всё тебе тут понятно и просто.
И вражда, и любовь – до конца,
До вечерней звезды над погостом,
До ветлы над могилой отца.



* * *

У тебя в глазах мелькает осень,
Но зачем теперь грустить о том,
Что дождинки забивают гвозди
В городьбу и липы над прудом.

И берёза наша виновато
Рассыпает листья у крыльца.
И крадётся осень воровато
На морщинки милого лица.



* * *

Под окошком отцветает примула.
За дорогой – ветер и жнивьё.
Промелькнула звёздочка – и сгинула,
Словно бы и не было её.

А ведь долго над борами синими,
Плавала, ныряя в облака.
Никогда не звал её по имени, –
Любовался ей издалека.

Помню я: поутру над берёзами,
Побледнев при заревом огне,
Тая над туманами белёсыми,
Нежная, подмигивала мне.

Ах, не каждый добредёт до старости!
И не каждый прожитым богат.
Мир не только для любви и радости,
Но ещё для боли и утрат.

И упала осень на осинники.
От избёнок потянулась тень.
Забежали сохлые малинники
В топкие ухабы деревень.

Я уеду скоро. Буду в городе
Вспоминать упавшую звезду.
Тычется луна туману в бороду,
Зябнет, золотая, на ветру.


* * *

Мы живём и не ведаем сами,
Покоряя житейскую гать:
Есть великая сила над нами,
Что научит любить и страдать.

Кормим чёрной икрою гордыню.
Зарастает родное полынью.
А туда ли мы тропы вершим?
То воруем, а то убиваем,
То чужую жену возжелаем,
За карьерой спешим, за трамваем,
За деньгою, за славой бежим.

Но прекрасны и ладны избёнки,
Что сошлись у дорог, как бабёнки.
Им бы семечек – по ведру!
И трепещут у дома пелёнки,
На хохочущем синем ветру.

Соловей – за коленцем коленце.
Заволнуешься – слёзы в глазах.
Так любовь зарождается в сердце,
Словно миро на образах.



* * *

Вот оно – тёплое, захолустное…
Тихие блики ночных огней,
Лунные росы, грядки капустные,
Пьяные гривы ночных коней.

Как мы скакали – бесстрашно, радостно!
И не унять молодецкий пыл!
Тёплые гнёзда свивали аисты,
Множились холмья родных могил.

Жизнь моя, что же ты так обманчива?!
Радость и горе бок о бок трут.
Словно десантники, одуванчики
Белой пургой над землёй плывут.

Как я люблю тебя, жизнь, за радости!
Но и за боли ты снишься мне
Белым туманом, росою, аистом,
Тёплой слезой на моём окне.



* * *

Метель! Разгульная свобода!
Со свистом бьют её кнуты!
Кремли взнуздает и народы –
Рычит, рябит до слепоты!

И рушит стрелы, и смеётся,
За ратью выставляя рать.
Спаси, Господь, кому придётся
Стихию русскую познать!

Но всё прошло, угомонилось,
И стало чисто и светло.
Хвостом павлиньим ночь раскрылась –
По уши снегу намело!

И так пустынно, одиноко.
Глаза пощипывает пот.
И только свет родимых окон
Вдали мерцает и зовёт.



* * *

Я возьму с собою в зиму
Дымку глаз твоих озимых,
Перстенёк росы на ветке,
Взгляд сосны из-под ресниц,
Гимны грома и дубравы,
Плач волны у переправы,
Мотылёк огня лампады,
Охи-ахи половиц,
Лай собачий – дальний-дальний,
Огонёк во тьме печальный
И шмеля в боярской шубе, –
Пусть покажет свой басок.
Будут мне светить всю зиму
Дымка глаз твоих озимых,
Огонёк во тьме печальный
И на ветке – перстенёк.



* * *

В Новый год иду неторопливо.
Приклонюсь к божнице, прошепчу,
Чтобы все родные были живы.
Ничего иного не хочу.

Разве б только донеслись до слуха
Волны ржи и песня в полутьме,
Разве б только, чтобы внук Илюха
Помогал скворечник ладить мне.

Чтоб травинку гусочка щипала
Неторопко около ворот,
Чтобы внучка куклу одевала,
Пела так, как мама ей поёт.

Просто всё, когда без потрясений.
С Богом в сердце так идти, идти
По весенней тропке, по осенней,
По снегами сбитому пути.