Елена Кисловская


Летел и думал;
«Смогу помочь»:
Любил и верил –
и день, и ночь.
Отдать – до капли,
вернуть – зачем?
Нет сил – иссякли,
помог не всем.
Прощал обманы
и ждал: поймут.
Что людям раны?
Еще кольнут.
В любви услышал:
«Попроще будь,
наивен слишком,
свет звезд забудь».
Взлетал и падал.
Вдруг понял он,
что с верой в Правду
смешон… Смешон!
Тогда в последний
он раз взлетел
и больше верить
не захотел.
Привык. Обжился.
Обрел покой
и стал терпимым
ко лжи любой.
Семья и дети.
Доволен всем.
Правдив стал в меру,
и в меру смел.
Когда же ночью
болит душа,
из дома выйдет
и не спеша
приладит крылья,
взмахнет, взлетит…
Вернется – спрячет.
Переболит.

Скрипка
Женщине

Она ожидала долго.
Из футляра ее нередко
Доставали. Любуясь, вздыхали,
Возвращали: «Проще – верней».
Среди многих себе подобных
Не могла показаться броской,
Взгляд невольный не привлекала,
Лик от времени потускнел.
Но в мерцающе – тусклых изгибах
Сотворенного Мастером тела
Тайну Духа хранила безмолвно
И любых заклинаний верней.
Но однажды по ней пробежали
Чьи-то чуткие, нервные пальцы
И, не веря, еще раз вернулись
К грифу, струнам,
погладили лак…
Ожидаемое свершилось:
Слившись с телом,
душа встрепенулась
Птицей, вырвавшейся на волю,
И запела. Но как…
Но как!

История полета
Нике Турбиной

В бестрепетной ночи,
Кричи иль не кричи,
Рождается строка,
Беспомощно - легка.
Мир с каждою строкой –
Пронзительно - иной.
Но болей боль сильна.
Познать конечность дна
С ней, видно, суждено.
Распахнуто окно,
Полет – не ввысь, а вниз,
Крик в этажах завис.
Распластана рука,
Оборвана строка,
И жить – одной душе
В стихах уже.

* * *

Теплый запах детства,
Пестрые цветы
В памяти воскресли –
Ты или не ты?
Смех ребячий звонок,
Горек детский плач,
Прошлого осколок –
Яркий гулкий мяч.
Мягкие ручонки
Тянутся к нему.
Улыбнусь тихонько,
Рук не отниму.
Бабочка порхает,
Села на цветок…
День твой отдыхает,
Радостно – высок.
Сказка ходит рядом,
Ею ты живешь,
Чудо, как подарок,
К дню рожденья, ждешь.
И по жизни рядом,
Чутки и легки,
Путь твой охраняют
Добрых две руки.
Защитят, укроют
И спасут от бед.
Будь, малыш, спокоен –
Горя больше нет…
Скоро ты узнаешь,
Что такое жизнь,
Сам не замечая,
Станешь ты другим:
Может, посмеешься
Над своей мечтой,
В будни увлечешься
Жизни суетой,
Позабудешь детства
Чистый ясный свет.
Хоть и обернешься –
Прежнего уж нет.


Актер

Играл актер
Чужую роль,
Переживал
Чужую боль,
Но жизнь свою
Играть не мог:
Его талант
Был в ней убог.
А иногда
Он забывал,
Чью роль сегодня
Разыграл,
И чьи-то слезы,
Крик тоски
Ему казались
Так близки.
И он, актер,
Не понимал,
Что кто-то тоже
Роль играл.
Запутавшись
В ролях чужих,
Он растерял
Друзей своих,
Свою любовь
И свой талант
Смог разменять
На фальши фант
И не сумел
В конце пути
Себя в себе
Вновь обрести.


* * *

Другу
Ты помолчи надо мной –
Видно, немногого стою,
Раз оказалась пустой,
Нищей и с рваной сумою.
Ты не пеняй, что нагой
На перекрестке продутом
Ежась, стоять – жребий мой,
С девкой панельной не путай.
Не доверяй дуракам,
Ерникам и пустобрехам –
Коль замолчат, значит, там,
С ними мне вовсе не плохо.
Дай Исцелителю срок
Наши заблудшие души
Переродить, чтобы смог
Каждый понять, что же лучше –
Либо костром полыхать
Без сожаленья, без меры,
Либо в болотце дышать
Жижей зловонной и скверной.


Под волной

Когда волна взовьется надо мной
Стеклянно – скользкой и холодной
массой,
Когда – за жизнь – борьба с самой
Судьбой,
И мир до боли резок
и прекрасен,
Когда лишь за секунду бытия,
Как в киноленте, мысли, чувства,
лица,
Тогда, наверно, вновь рождаюсь я,
Чтобы ни в ком уже
не повториться.


* * *

Когда смеется женщина
от счастья,
На небесах прощается ей все.
Ведь счастье – это с кем-то
соучастье
В той ноше бед, упреков
и несчастий,
Которые по жизни мы несем.
Когда смеется женщина
от счастья,
Она открыта для любви
и света,
В тот миг она пред
Вечностью в ответе,
Ей все по силам,
что угодно стерпит,
Спасти сумеет от
любой напасти.
Когда смеется женщина
от счастья, -
Прости Господь, и не судите,
люди:
Ей так нужны забота
и участье,
Уверенность, что лишнею
не будет.


* * *

Я люблю тебя – слышишь? –
когда ты со мной
И люблю тебя – слышишь? –
когда ты с другой.
Остывает печально стыдливый
рассвет,
И я знаю – тебя со мной нет.
Больше нет.
Многоточье далеких крикливых
грачей –
Как надежда: а может,
ты снова ничей?
Отпустили по ветру тебя
полетать,
Но к земле ты прибьешься,
конечно, опять.
Поседевший от холода
мерзлых ночей,
Возвратишься. Ведь мой ты –
и больше ничей.


* * *

Я по душе твоей пройдусь,
прости,
Как по аллеям парка
снежно-белым,
Где ветер в ледяных ветвях
свистит,
Снег, осыпаясь, под ногой хрустит
И обведен излом решеток
мелом.
Мне здесь знакомо все
до мелочей,
Я в каждом уголке с тобой
бывала,
В жасминовом дыхании
ночей
О том, что любишь ты,
звенел ручей,
О том, что ждешь меня,
трава шептала.
Сейчас от стылости твоей
бегу
И возвращению уже не рада,
Ведь им любви былой не помогу.
Свой след на чистом искреннем
снегу
Оставлю – и исчезну за оградой.


* * *

Наверное, так жизнь
должна дожать,
Чтоб выносить в душе такое
Слово,
Когда готов ни есть,
ни пить, ни спать,
Низая за строкою строчку
снова.
И надо слишком много
пережить
Да испытать такую боль
сомнений,
Чтоб истины мгновеньем
дорожить,
Как лучиком в холодный
день осенний.
Когда слова, рождаясь и дрожа,
Прожгут насквозь всю душу,
сердце, тело,
Испепеляя то, что наболело, -
Тогда лишь только
ими дорожат

* * *

На белом искреннем снегу
Следы, как будто знаки свыше:
Строка за строчкой вдаль бегут –
Быть может, наши судьбы пишут?
Принять упрямо не хотим
Прекрасное предназначенье,
И вьюги трепетный мотив
Не дарит нам ни просветленья,
Ни веры в близких душ тепло,
В незыблемость любви обычной
Спешим себе, судьбе – привычно.
Следы мерцают на снегу,
Метель их, воя, заметает.
Мечты не предают, не лгут,
Но, если в них ни верят, тают…

* * *

Не натопчите походя в душе,
Пусть даже в ней и не
стерильно чисто,
И даже самый пошленький
сюжет
Сыграйте с виртуозностью
артиста.
Не опускайтесь до удобства
лжи –
Удобство это призрачно и зыбко:
Чтоб совесть вы сумели
заложить,
Поманит золотой игривой
рыбкой.
Я о любви, пожалуй промолчу,
Она ведь людям, как талант
дается.
Себя вверяют ей не на
чуть – чуть,
Но до тех пор, покуда
сердце бьётся.

* * *
А снег все сыпал. И дома
Попыхивали горьким дымом.
Неторопливо шла зима.
И было так невосполнимо
Сиянье золотой листвы
И полыхание ярка – красной,
Но вспоминали мы, увы,
О днях ушедших понапрасну.
Казалось, трезвый холодок
Нас сделает мудрей и строже,
Но боль свою не превозмог
Никто из нас. И вряд ли сможет.
Ведь ледяная чистота
Вид создаёт, что все в порядке –
Не пишут с белого листа
Судьбу, играя с нею в прятки.
И все же нужно пережить
И вьюжный день, и день ненастный,
Стараясь в сердце сохранить
Блик – золотой иль ярко – красный