Поэт – аутист, и ему не нужны спецшколы
И все ваши вспомогательные: «Ах, если!..»
Так, хлебом из муки завтрашнего помола
Кормил жернова вчерашние Достоевский.

Мозги у поэта – надвое: икс и игрек.
Князь Игорь, отдавший тело души древлянам…
Просвирой разломленной для первоклассных игрищ…
Поэту плевать на ваш социальный глянец.

Слабо: дымоходам выкурить дым из дома.
Меня у меня похерить – не в вашей власти.
Братишка из параллельного, я не доллар,
Чтоб нравиться всякой девочке в этом классе.

А, «коммуникабельность»… Тайное лизоблюдство.
Я – глупенький Ватсон, вымерший в мудром Холмсе…
Рассвет поднося на синеньком в звезды блюдце, –
С собой, – как мужчина с мужчиной, – мы разберемся.

По прихоти потолочной сбиваться с пола.
Ходить вверх ногами, известь метя, как мусор…
Поэт – аутист, у больного свои приколы:
Натянутый скифским луком гитарный мускул…

Два балла, цимбалы, вдумчивый горный ветер…
Сапер, ошибившийся дважды: под смех партера…
Поэт – аутист: и ему ничего не светит, –
Лишь солнце с икон и свечи из глаз пантеры…
11 мая 2009 г.

Стихи к Родине

Наш национальный гений –
Тарас Шевченко.
«Милый, запомни, милый:
Не «футболист»!»
Падает в небо, сладким сгорая чем-то,
Дряхлый, октябрьский, юный и праздный лист.
Родина… Черствые булочки, парты, ранцы…
Накипь барочного золота куполов…
И по-собачьи – свои! – глаза иностранца…
(Родственность душ – сквозь наречья – поверх голов).
Ритм, ощущаемый самой последней жилой –
Той, что срастется с первой потом струной…
Вечный футбол
Святой правды-матки – жизни:
Долг «Аргентины – Ямайки»…

За ней и мной.
7 ноября 2008 г.

Охлократия – ХХI

Ангел стекает слюдой со щек.
То ли мы грешники, дети то ли…
Смысл демократии – извращен,
Как и предсказывал Аристотель.

Празднует мясо свое толпа.
Молча тирана лелеет быдло.
Только спроси – и получишь в пах.
Девственниц в наших купе не видно.

Где-то в кромешном еще лесу
Дерево чешет густую гриву…
В каждом ларьке дребезжит Алсу.
Штраф за бесплатный проезд – пять гривен.

И не родился еще Сократ:
Разве что сдохла его цензура.
Проданы звезды. Христос распят.
У Голливуда желтеют зубы.

Жалко подвыпивших воробьев
И недопетых Володей песен.
Космос вошел в USB-разъем:
Ну, и жара пошла!
Мир не тесен.
10 октября 2008 г.

Молитва о Самости

Господи, дай мне возможность жить
Не по канону, а по Закону.
Людям, деревьям, зверью служить,
Конной уздечке – свечке иконной.

Плыть, – словно дождь надо мной простер
Руку церковного первородства…
Жить аккуратно, – чтоб полустеб
Не превращался в полуродство.

Выбив из памяти липкий спам,
Пить первообразы из колодца…
Дай мне возможность по-детски спать
В лосьих лесах – и в сырых колосьях!

Отгородить океанский шум
Стенками в раковинах пробоин…
Господи, я одного прошу:
«Тупо» остаться – самим собою.
Киев-Полтава, 10 июня 2009 г.

Чем пахнут поэты

Поэты не пахнут клубникой со сливками.
Ни патокой грез, ни пломбиром оваций
Поэты не пахнут…Я слишком счастливая,
Чтоб через платочек с тобой целоваться!

В буржуйских кафешках, разя одиночеством,
Труп женщины ластится к трупу мужчины…
А я люблю сало с начинкой чесночною –
И жизнь, с ее горькой смертельной начинкой

К истории сделана лишь предыстория:
Ни Бородина, ни Бориса и Глеба…
Так вот вам! На трезвую приторность тортика –
Хмельной аромат бородинского хлеба.
16 июля 2009 г.

 Из цикла «Синие птички»

Бухло закончилось – и люди разошлись.
Хребет Майдана битой гадостью заплеван.
С тоской собачьей, мордой кверху, воет высь,
Как дифтерию, отдирая с горла пленку.

Завис над городом небесно-синий сон…
Синичка, юностью пометив подоконник,
Расправит крылья и помчится на Сион –
Клевать глаза на ветхой выцветшей иконе.

А я останусь в спазматической глуши,
Где имитацией оргазма ткутся будни
И буду ждать, держась за свечечку души,
Что ты придешь.
Чуть-чуть ослепнешь…
И разбудишь.

Шулявка

Девочка Шулявка –
Страсти без обмана.
Крохотная главка
Женского романа.

Новые поломки,
Старые гитары…
За бензоколонкой –
Грудка стеклотары.

Как озябший зяблик,
Как прыжок без планки…
Юная раззява –
Бабушка Шулявка.

Как зима без снега,
Как весна без далей –
Битая телега
Пролетарских зданий.

Ветхая телега.
Битая дорога.
Альфа и Омега –
Колыбель на дрогах.

Длинная дорога.
Долгая разлука.
Девка-недотрога…
Запах стрел и лука.

Та, что плач не прячет
За оправу спеси…

Край моих горячих
И рабочих песен.
24 июля 2009 г.

Полет над гнездом кукушки

И небо – до крика – тихое…
И поле – до крови – русское.
Захочешь когда, – прости меня
За крылья, за то, что струсила.

Отвага – до страха – сильная
И воля – до боли – горькая…
Мы жили слишком красиво и,
Наверно, умрем изгоями.

Свобода – пробел меж путчами,
Державами и парашами.
Звон… Ветер-звонарь в попутчики
Напрашивается, напрашивается…

А после, – как смех, плачевное
На «Ё» первой буквы «общество»…
Положь меня в психлечебницу:
Уж лучше валяться овощем,

Чем так…
28 июля 2009 г.

Так…
Ю.К.
– Любовь это как?
 – Да так, мол, и так.

Висеть на крюках. Гореть на мостах.
Держась за звезду, – лететь за бедой.
Держась за пиз… пистолетик худой, –
Стрелять – не в упор. Потупив свой взор,
Убить разговор – и смыться, как вор.
Хватаясь за Цель, молиться на Цер-
ковь, биться о цепь – в плену офице-
ром, раненым в лоб… Креститься на гроб.
Дух – в обручах скоб… Отпой меня, поп!
За поручни-дни – за все помяни!
За ник – и за нимб… Молиться на пни,
Когда ни дерев… Течет Те-те-рев.
Так, берег презрев, сменяет свой гнев
На милость река… Ревут облака.
Тоска – высока: осечка с виска –
И срыв, и с обры-ва – в омут… Коры
С березы, игры стрекоз и сырых
Ухватистых трав – так хочется! В храм –
Так хочется! Прав – не надо. Поправ
Хибары теней – в хоромы огней!
Нежней и нежней, нужней и – нож с ней…
Не бред – и не брод. Не глаз – и не бровь.
Не брань – и не бронь…

– Так это?..
– Любовь!
1 августа 2009 г.

Гимн раненого пилота

Толпы маршруток по всей Земле:
Так засиделись, что спину ломит.
Я прилечу к тебе на сопле
И на бесчестном, но метком, слове

С пляжных лежанок, надгробных плит,
Лагерных бирок, столпов и лавров…
В сердце, – как юный палеолит, –
Тахикардия небесной лавы.

Скорость выструнивая, как стяг,
На нулевом безотчетном блице, –
Некуда (вся полоса – в костях
И автотранспорте!) приземлиться.

Кроме цепей, мне терять… Весь мир!
Я – пролетарий нездешней Libera.
Словно мистический эликсир,
Формулу рейса хранит верлибр.

В свастику – залпом – в хвост палачу:
Крест – мой последний вселенский лейбл!
Жмутся машины – плечом к плечу, –
Как стрекоза, о стекло троллейбуса

Падаю,
Вдребезги.
Залп души –
В гущу испуганных дряблых чресл
Парализованных ваших шин
И перегнивших от жира кресел.

Крейсер, малышка моя, проснись:
Завтра с Авророй уходим в горы!
Треснула,
Свистнула,
Взвыла высь –
То ли угаром, то ли кагором.

Что мне осталось? – глоток вина…
Древних ущелий узор наскальный…
Пада…

Последний хирург – весна –
Перекрестив, отшвырнула скальпель.