С е р а ф и м


У дежурного ангела много
Неотложных, насущнейших дел…
Остановит машину, какая
Пешехода должна была сбить.
_____

Что просим? Матерьяльны мы,
И просьбы наши матерьяльны.
_____

Чёрная мне местность не мила –
Шаровой простор узреть мечтаю,
А не виден из мово угла.

(Александр Балтин)


Я на перекрёстке, вид унылый,
Здания из камня и стекла.
Серафим дежурит шестикрылый,
Вижу тень евонного крыла.

Подлетел, я руку пожимаю.
«Чё стоишь?» – глаголит серафим.
Скукотища всюду, отвечаю,
Мол, духовной жаждою томим.

Вон «хрущёвка», тесно мне в квартире,
Дивный Кипр увидеть бы на миг.
Подсобрался, рот раскрыл пошире,
Показал я грешный свой язык.

Серафим же посмотрел печально
И сказал: «Закрой, пожалуй, рот.
Мыслишь ты уж очень матерьяльно,
По-другому быть и не могёт».



П о э т - т р у д я г а

Пока мы спали, ты и я,
В саду листва шумела
И неба тёмные края
Сверкали то и дело.

Пока мы спали, у стола
Чудак с дремотой спорил,
Но спал я, спал, и ты спала,
И сон всех ямбов стоил.

Мы спали, спали наравне
С любовью и бессмертьем,
Давалось даром то во сне,
Что днём – сплошным усердьем.

Мы спали, спали, вопреки,
Наперекор, вникали
В узоры сна и завитки,
В детали, просто спали.

(Александр Кушнер)

Пока шумел девятый вал
И молнии сверкали,
Спал я, и Евтушенко спал,
И наши жёны спали.

Закрыта дверь, погашен свет,
Но это всё детали,
Поэт – он и во сне поэт,
В такие смотрит дали!

Кипит работа, вплетены
И образ, идеи,
Слетают в кружевные сны
И ямбы, и хореи.

Глаза протёр – и ясно мне
(Пусть кто-то и смеётся),
Что лучшее пишу во сне,
Всё там и остаётся.

Читал, я вопреки читал,
И вопреки усердью
Молчал, молчал огромный зал,
Закрывший путь к бессмертью.

В такой-то час, средь бела дня,
Причём на жёстком стуле,
Сидели, слушали меня
И на тебе – уснули!