Слово

стихи Ивана Компанийца

СЛОВО

И тянется за словом слово,
За жестом – жест, за взглядом – взглядом.
Как в этом мире бестолково
Обычно пьют и говорят.

В душе латая дыры телом,
Твердим о сильно наболелом,
А чаще умершем совсем.

Ваш собеседник – кто он, рядом?
В ваш откровенья судный час
Не важна личность, только б взглядом
Он, понимая, слушал вас,

Качал бы только головою,
Мысль заверяя словом "да".
По сути ж, сами мы с тобой
В минуты горя и стыда.

Нет никого: душа да тело
Ведут о жизни давний спор,
Считаясь с тем, с тем что наболело,
Что не сошлось до этих пор,
Что не нашлось, что потерялось,
С чем нам смириться довелось,
Что с счастья бывшего осталось
В сегодня плачущая злость.

Нам дайте слово. Дайте словом
Излить обиду всю до дна.
И пьем мы сердцем жадно слово,
Не трогая бокал вина.

И под конец, начав сначала,
Мы вспоминаем день за днем,
Как жизнь вчера еще сияла –
Та, что сейчас горит огнем.
Пос. Фрунзе,3.08.2003

РАЗМЫТА ДАЛЬ

Размыта даль, как акварель,
Кистями длинными дождей
За дымной проседью.
А небо серою чертою
Висит, как меч, над головой
Дождливой осенью.

Холодно-синяя вода,
Как ртуть в термометре пруда,
Не поколышется.
И стрелки ранних журавлей
Над циферблатами полей
К закату движутся.

На луж хрустальные зрачки,
Упали листьев пятачки
Отжившей радости.
И годы, прожитые мной,
Как лодки, сносятся рекой
К причалу старости.

И дверь одна лишь впереди.
Торопит осень: "Заходи.
Пора. Сердешные."
Нас "Семеринки" светофор
Зовет сюда с недавних пор:
"Входите, грешные!"
Пос. Фрунзе,25.11.2002

СНОВА БОЙ

Снова бой чемпионов. Я снова в бою.
Мои нервы гуляют как ринги канаты.
Я корону опять подтверждаю свою.
За ударом удар – я его достою,
Молодого бойца, каким был я когда-то.

Моих быстрых перчаток поют соловьи,
Забивают дыхалку и блок пробивают.
Он упрямо идет на удары мои,
Как на быстрый торнадо плывут корабли,
Его скулы и лоб на удар наплывают.

Мне смешно, я же мэтр, он же – вовсе юнец,
Есть упрямство, но опыта нет, я же знаю.
Мои лавры забрать хочет этот птенец,
Но в терновых колючках лавровый венец,
И в нокдаун я с левой его посылаю.

Но он снова и снова на ноги встает:
Как из пламени – нового ищет пожара.
Он упрямством своим уже всех достает,
И волной подымаясь, зал: "Падай!" – орет,
Но он снова выходит под выпад удара.

Стало жалко его, ведь таким был и я,
Потом ринга и кровью не раз я умылся.
Держит так же удар, та же стойка моя
И упрямством моим его колят глаза.
Как случилось? Но я на мгновение раскрылся.

Своей правою он мою челюсть достал –
Моей старой коронкой, рубающим фуком.
И с олимпа на землю я громом упал,
Сам себе же я в этом бою проиграл,
А к нему покатились корона со стуком.

Я юнцу проиграл. Зал звенит тишиной.
Он стоит надо мной, но другой это кто-то.
Он секунду назад еще был молодой,
А сейчас он в короне стоит золотой,
Крепкий, стойкий боец в блеске славы и пота.
Пос. Фрунзе,3.11.2002

У СИРЕНЕВЫХ КОСТРОВ

Николаю Ивановичу Акулову

У сиреневых костров –
Соловьино полымя,
Пеньем ночь до небесов,
Будто храм, заполнена.

Будто духи из огня,
От черемух пьяные,
Песней мучают меня
Птицы окаянные.

Выйду к ним я за порог,
Наклонив головушку,
И дрожу, хоть не продрог,
Слушая соловушку.

Слыша песенный разбой
В эти ночи шалые,
Верим в счастье мы весной,
Будто дети малые.

Лишь одно под пересвист
Все ж меня не радует,
Что дрожит душа, как лист,
Тот, что с ветки падает.

Мне пророча: "Пропадешь,
Простота невинная, -
Завет тебя под нож
Песня соловьиная."
Пос. Фрунзе, в день рождения, 17.05.2003

ОТЖИТО
Горит костер моей свободы,
Былое в нем – уже зола,
И мне отпущенные годы
Уже почти сожглись дотла.

Отпеты весны соловьями,
Оплакал летний звездопад
Тебя с вишневыми губами
И твой, как небо синий, взгляд.

Листву бы сжечь, да и странички
Своих блокнотов для стихов,
Но не зажечь мне мыслей спички –
Все гаснут в пламени ветров.

Отжито. Слово так не ново,
Хотелось бы еще пожить,
Да разогнув судьбы подкову,
Под старость взять и полюбить.

И верится. Совсем не сложно
Дожить, иллюзию любя,
Влюбиться, кажется, не поздно,
Да невозможно, как в тебя!
Пос. Фрунзе, 4.05.2003

СОСЕДЯМ
Вас, люди, кто живет со мною рядом
В одном дворе уже десятки лет,
Давно б уже представил я к наградам
За непорочность звания – Сосед!
Летят слова, дымится сигарета,
С утра бурчим, ругаем кошелек:
"К зиме разут", "Моя жена раздета!",
"Привез вчера неважный уголек."
Будь веселей, сосед. Долой печали!
Решим вопросы в плане "подсоблю".
Из сумки жизни мы кусков не рвали,
Да и сейчас не лижем зад рублю.
Что с серебра не ели наши дети,
А мы с тобою с золота не пьем, -
Не главное, сосед, сие на свете –
Мы коньячок и в гранчаки нальем.
Что "фордов" нет и нету "мерседесов",
И нет счетов валютных за "бугром",
Плевать, - зато мы без бронежилетов,
Сосед, в сортир с утра с тобой идем.
Что не летим мы в отпуск на Гавайи,
В Лас Вегасах хлеб с солью не жуем,
А на хрен они нам, сосед, упали,
Мы и в Донце жару переживем.
А что нашлись морщины и седины,
Так нам, сосед, за юбкою не бежать.
Да, с сединой – зато в соку мужчины,
Еще мы в силе женщин удивлять.
Наш двор – наш мир, пылинку мирозданья,
Как свои души, в чистоте храним,
Соседа – я присваивал бы званье,
Кто честен и порядочен к другим.
И если спросят: "Вот идет Иуда,
Его все знают, ты бы с ним дружил?" –
За всех я не сказал о нем бы худо,
Со мною по-соседски он не жил.
По жизни вместе и зимой, и в лете
Поем все вместе, вместе беды бьем.
Вот так бы люди жили все на свете,
Как мы, сосед, порядочным двором.
Пос. Фрунзе, 22.11.2002

НА ПАСЕКЕ
Николаю Антоновичу Журавлеву

Пришел июньский долгожданный день,
Округа млеет от тепла и света,
И солнце, сбив панамку набекрень,
Блином бы закатилось к маслу в тень,
Светить должно! На то оно и лето.

На пасеках медовая страда,
Там, как шарманки, крутят пчеловоды
Поющих медогонок вертела –
Меды текут, как вешняя вода,
Кружась под пчел гудящих хороводы.

У них сегодня дань берут, оброк –
За съем жилья платить владельцам надо.
И льется музыкою сладкою медок,
В ней слышен ноткой каждою цветок,
Мелодии степей, полей и сада.

Работа спорится, но я гляжу с опаской
На этих бестий, что вокруг жужжат,
А Николай, мой друг, берет их лаской,
Руками голыми да прибауток сказкой,
Меня ж они ужалить норовят.

Как рукописи, носим с медом рамки,
Вдыхая аромат пчелиных строк.
Читаю их стихов вощенных гранки,
Стоят пергаментами скрученными банки.
О, как дурманит нас пчелиный слог!

Кантата под названьем "Майский мед" –
Подарок пчеловодам за заботы.
И за душу нас музыка берет,
Когда янтарный в банках мед поет
Поэзией, положенной на ноты.
Пос. Родаково, 2.01.2003

ПРОСТИТЬ ЕГО…

Простить она его не сможет,
Как раннюю капель зима,
Волчицей ее ревность гложет,
Как ночь голодная луна.

Змеей она его кусает,
Сквозь душу к ней в постель ползет,
Шипеньем сплетен отравляет
Ее подушку ядом слез.

Она, виня его в измене,
По анонимках грязных слов,
Как гладиатор на арене,
Его любовь забила в кровь.

Ей ревность шепчет: "Он не стоит,
Что не права ты, признавать,
Сам приползет." Но сердце ноет –
Его не надо больше ждать.
Распятья счастья не стерпело,
Он долго все тебя прощал,
Ему ты все беды хотела,
А он твоей бедою стал.

Так почему ж тебе не спиться?
Напрасно свечи полночь жгут,
Ревнивые любви волчицы
Любовной парой не живут.
Пос. Фрунзе,10-11.11.2002

ГОРОБИНОВА НІЧ

В горобинову ніч
Від минулих сторіч
Горобиною плачуть зірки,
Мов остання ця ніч,
Що між нас пліч-о-пліч
Кида в вирій багаття віки.
Наче зойк
Через крик,
Червень зіркою зник
З небуття
До життя
Під світання.
Поцілунків жага
Та духмяна трава
Точить трунок у келих кохання.

Горобинова ніч
Вздовж минулих сторіч

Тільки обраним може надати
Не спливаючий час,
Що розквітнув між нас
В горобинову ніч, щоб з'єднати.

Щоб у вічність ріки
Впали щастя зірки,
Щоб, як місяць, на зорях зомліти.
Треба в колі сторіч
В горобинову ніч
Своє серце коханням спалити.

І не в тім, мила, річ,
Що остання ця ніч
Червня, може, і наша остання.
Бо з цього багаття
Нам нема вороття,
Та ще ціле життя до світання.
Пос. Родаково, 29..11.2003

В ЦВЕТЕНЬЕ СЛОВ

В цветенье слов на деревах души
Сквозь пену волн черемуховой были
Летят с небес, как звонкие гроши,
Три слова в серебре от лунной пыли.

Пришел сегодня чей-то звездный час
Под зов дурмана от черемух белых.
Попросит счастья кто-то первый раз
Взаймы у соловьев осатанелых.

Коснется поцелуем спелых губ,
Пригубит сок хмельного винограда,
И упадет в бездонный сруб
Серебряная цепь из слов "не надо".

И вздрогнет мир певучею струной,
Туман с рекой сольются на рассвете.
И станет для него она родной,
А он – ее единственным на свете.
Пос. Родаково, 8.03.2003

НА СЕНТЯНОВСКОМ ВОКЗАЛЕ

На Сентяновском вокзале,
Ночи сжав виски,
Снеги белые упали
На перрон тоски.

Здесь когда-то повстречались
Два высочества,
А сегодня разъезжались
В одиночества.

Зря сутулят ели спины
В лунных сквозняках,
Красно плакались рябины
В пуховых платках.

Двое здесь в вагон шагнули
Разных поездов.
Все, что было, - зачеркнули
Без прощальных слов.

На Сентяновском вокзале
В свете фонарей
Тени их еще остались
У входных дверей.

Но и их накроет новью
Снег пророчества,
Что нельзя сдержать любовью
Одиночества.
Пос. Родаково, 26.02.2004

ПОТУХ НЕБЕС АКВАМАРИН

Потух небес аквамарин,
Скатилась с гор прохлада.
Прекрасный вечер. Я один
Сегодня, так мне надо.

Чтобы внизу шумел прибой,
Чтоб ветры в парк ласкались,
Чтоб чайки белой полосой
Из моря возвращались.

Чтоб рядом цвел испанский дрок,
Роняя в ночь виденья,
Где звезды тучкой чистит Бог,
Мурлыча песнопенья.

Чтоб Ялты желтоглазой штрих
Ко мне тянулся светом,
Чтоб я запомнил этот миг,
Что назывался летом.
17.06.2004
Крым. На видовой площадке санатория

МИСХОРСКИЙ ДОЖДЬ

Ты слышала как пахнет дождь
В Крыму. В горах, который с моря
Приносит бриз, бросая в дрожь
Притихшие леса на взгорьях,
Куда айпетринский туман
Течет, как молоко в казан,
В котором варит бивни скал
Гроза на углях из зеркал,
Где гром, все семь небес пронзая,
Как муж молотку сотрясая,
Со вздохом валится на земь,
И так раз шесть, а может, семь.
Потом ты слышишь дальний ропот,
Как будто чей-то тайный шепот
О личном, лишь ему, на ушко,
О том, что донесла подружка
От чувств частя, спеша, сбиваясь,
От слов и мыслей задыхаясь,
И наконец… о, сплетен грех,
Задорный, томный женский смех,
Веселый, шумный, озорной,
Как пчел облетных майских рой,
Танцующий на всей округой
Прохладной лентою упругой,
Той, что дождем упав в леса,
Пахнет «Шанелью» в небеса,
И ты услышишь запах трав,
Высотных каменных дубрав,
Вдохнешь настой из хвои тиса,
Из смол сосны и кипариса,
Услышишь дух другой страны,
Чужой заморской стороны,
Как будто дух парного хлеба,
Что испекла земля и небо.
22.06.2004
п. Мисхор. Крым.

РАССВЕТ У СКАЛЫ «ПАРУС»

Над амальгамною водой
Метались блики,
Как будто сыпались в прибой
Святые лики.

Червонцы те, что рай отлил
В портретах лета,
Те, что ронял сейчас в залив
Бог в брызгах света.

А может, это Бес, в рассвет
Продавши очи,
Стащил кокошник из монет
Татарской ночи.

И, разгулявшись, словно князь,
Хмельной от водки,
Метал то золото, как грязь,
К ногам молодки.

Той что, вошла в морской прибой,
Смеясь, купаться,
Та что ничьей еще женой
Не смела зваться.

Той что Авророй величал
Спасатель Боря,
Кто ночку всю процеловал
Ее у моря.

Поэзия