Сергей Таран, Горловка. МСП

Был пасмурный день ноября. Поглощённый обывательскими думами, я шёл через  лесопосадку  рудоремонтного  завода  –  это  район  новогорловского железнодорожного  переезда.  Неожиданно  моё  внимание  переключилось на  какое-то  мелькание  среди  ветвей.  Сразу  выяснилась  причина:  по  ним передвигалась юркая белка. Я остановился. Шустрый зверёк тоже. Некоторое  время  мы  пристально  рассматривали  друг  друга.  Меня  удивил  окрас животного: хвост рыжий, а само туловище - как в шутку говорят – серо-буро-малиновое. Я дружески помахал рукой пушистому малышу: 

- Рыжик, привет! 

Не желая больше уделять мне внимания (скорее всего, у него были дела поважнее), перепрыгивая с ветки на ветку, он стал удаляться от меня. Такой поворот событий задел меня за живое: какая-то мелюзга не воспринимает «моё величество» в серьёз?! Нет, просто так ты от меня не отвертишься! Я решил  поиграть  у  белки  на  нервах:  на  какое  дерево  она  запрыгивала  и пыталась  по  нему  спуститься  на  землю,  к  тому  я  и  подходил.  Прыткая попрыгунья пыталась от меня оторваться, но я неутомимо преследовал её. В конце  концов,  её  это  бестолковое  занятие,  видимо,  вывело  из  себя:  она спустилась по дереву и, остановившись на безопасном расстоянии, начала изливать  свои  эмоциональные  амбиции  в  виде  брезгливого  фырканья, угрожающего  рычания  и  каких-то  нечленораздельных  писклявых  звуков. 

Уверен: если бы она умела говорить по-человечьи, я бы услышал отборный мат. Беличьи  ушки от  злости дрожали. Агрессивное выражение мордашки животного  чем-то  походило  на  гримасу  базарной,  сварливой  бабы.  С трудом сдерживая себя от взрыва хохота, я невольно отступил, а разъярённый  зверёныш продолжал  меня  отчитывать. Его  визгливую  трескотню  я переводил  на  свой  лад:  «Любопытный  ротозей,  что  тебе  от  меня    надо? Хватит дурью маяться! Делом займись, делом!» 

Извергнув  запас  всего  своего  «вулканического»  гнева,  белка  поднялась наверх  и  перепрыгнула  на  дерево,  находящееся  на  территории  рудоремонтного завода. Маленькая плутовка была ещё та – мне четырёхметровый забор не одолеть. Сидя на верхней ветке, она внимательно наблюдала за мной.  «Униженный  и  оскорблённый»  крохотным  созданием,  я  повернулся, чтобы  покинуть  место  собственного  «позора».  Но  уходить,  ощущая необъяснимую  вину,  мне  не  хотелось.  Я  повернул  к  продовольственному 

киоску, стоящему возле остановки. Вскоре я возвращался оттуда, неся пару пачек фисташковых орешков. Норовистого зверёныша на прежнем месте не оказалось. 

- Рыжик, подлый трус, выходи! – я позвал его. 

Поднявшись  по  заводскому  дереву,  он  показался  выше  забора  и,  узнав 

меня, что-то фыркнул. Я расценил это как: «Чего тебе?» Разорвав пачку, я 

хлебосольно протянул орешки: 

- Я принёс тебе мировое угощение.  Для тебя это  – деликатес. Ну, что смотришь  недоверчиво?  Давай,  спускайся,  не  стесняйся.  Мир  –  ноябрь  – дружба! 

Зверька  заинтересовало  моё  ароматное  приношение.  Перепрыгнув  на дерево  свободной  территории,  он  спустился  по  нему  и,  остановившись  в нескольких метрах над моей головой, предупредительно фыркнул. 

- Вас понял. Перехожу на приём,  - я положил пачку   возле  дерева на 

землю, а сам отошёл в сторону. 

Бельчонок осмелел и спустился к угощению. Бросая на меня благодарные 

взгляды,  он  уминал  орешки,  как  говорится,  за  обе  щеки.    Разделавшись  с трапезой,  Рыжик  взобрался  на  дерево  и  удовлетворённо  фыркнул.  Я расшифровал  это  двояко:  и  как  «спасибо»,  и  как  «дай  ещё».  Подойдя  к дереву,  я  протянул  зверьку    раскрытую  пачку  орешков.  После  некоторых раздумий,  он  осторожно  приблизился  и    начал  затейливо  их  отправлять  себе  в  рот.  Умилённо  глядя  на  крохотное  создание,  которое  трепетно принимало с моей руки вторую пачку счастья, я в очередной раз удостоверился в истинной мудрости Создателя: миром правит любовь.