Еду в переполненном автобусе. Жара неимоверная. Открытые окна мало дают желаемого свежего воздуха и прохлады. Кажется, еще немного – и задохнёшься в этом искусственном аду.
– Присаживайтесь, пожалуйста! – долетает через призму отрешённости от окружающего чьё-то обращение.
Оборачиваюсь. На меня смотрит молодой человек с приятными серыми глазами. Я благодарю и присаживаюсь на сиденье. А он, повиснув на поручне, стоит над душой всю дорогу. Двадцать четвёртая весна начинает робко напоминать о себе.

Вот и конечная остановка. Поток людей выносит меня из автобуса, и я на мгновение теряю парня из виду. Но всего на минутку, потому что сразу же слышу возле себя знакомый голос:
– Очень жарко сегодня. Давайте помогу!
Не заметила, как сумка с тетрадями оказалась в руках юноши.
И так всё непринуждённо произошло, что я даже не удивилась, когда он начал рассказывать весёлые истории. Было впечатление, что знакомы очень давно.
Но познакомились мы только у моего общежития.
Это был Костя. Хороший, вежливый Костик, учащийся ПТУ.

Удивлял меня каждый день. Впервые, когда возле общежития назвал меня по имени-отчеству в день нашего знакомства. Я тогда не придала этому значения. Ну знал меня, кто же учителей не знает, даже в райцентре? Но потом...
Вечер... Тишина.... Вдруг резкий звонок в дверь. Мы, молодые девушки из общежития для учителей, быстро обмениваемся взглядами, чтобы определиться, кто пойдёт открывать дверь. Ну вот, опять мне...
С явной неохотой подхожу к двери, открываю... За дверью никого нет, но на полу что-то лежит, завернутое в газету. Наклоняюсь, поднимаю. Цветы! И какие же красивые, пахучие! Оглядываюсь по сторонам: никого нет!

Цветы появлялись каждый день. Их ставили в вазу на кухне и иногда позволяли себе пошутить по этому поводу. Но кому они были предназначены, никто не знал. И выяснять не очень хотелось. Были молодыми, незамужними. Каждая в душе надеялась на что-то, и тайно полученный букет цветов был приятным желанным сюрпризом и надеждой на что-то весомое для каждой из нас.

А тем временем Костик начал приходить в общежитие. Он быстро познакомился и подружился с моими подругами, но заинтересованность проявлял ко мне. Девушки беззлобно посмеивались:
– И где ты подхватываешь малолеток?
Но я не обижалась. Ничего серьёзного у меня с ним не было.
Приятно было, что выделял меня среди девушек, но его возраст был преградой к более близким отношениям.

Костик приходил, читал мне сочинённые ночами стихотворения, чем очень развлекал девушек, ходил с нами на прогулку, в магазин, бегал кроссы на стадионе.
Стал, как говорят, своим. Но однажды, позвонив в дверь, не успел скрыться. Так все узнали, что цветы были адресованы мне. Очень переживал, что была раскрыта тайна, смущался и краснел.
– Это же прекрасно, – вразумляла его Аллочка, – каждый уважающий себя мужчина, должен дарить своей любимой цветы. Этим он свидетельствует о любви и доставляет удовольствие женщине.
Костик же стеснялся пуще прежнего, не знал, куда деть глаза..

Но вскоре ударили морозы, выпал снег и подарки в виде букетов исчезли.
Зато пришли вечерние гуляния.
Учителя – тоже люди, и всё человеческое им присуще.
Когда вечер опускался на землю, мы брали лыжи и санки и шли кататься на горку.
Более счастлив был тот, кому доставались санки. Садились вдвоём, иногда и третий прилеплялся, согнувшись позади, и неслись с горки с криками, смехом, весельем. И никогда не знали, чем закончится этот спуск. Часто санки переворачивались, тогда мы с визжанием падали, дружно помогали подняться друг другу, были счастливыми и жизнерадостными. Это была лучшая зима в моей жизни.

В один из зимних дней я вышла замуж за приезжего студента. Расписались мы скромно, без шумной компании. Приехал он забрать меня в город, в котором учился.
Сложила я свои пожитки в чемодан, он легко поднял его, и мы отправились на вокзал. Было холодно, поскрипывал под ногами снег, стояла тишина.
До вокзала было тридцать минут ходьбы. По вытоптанной тропинке шёл мой суженый впереди, за ним семенила я, а за нами, метров за шесть позади – Костик. Шли молча, говорить не хотелось. Когда Виталий останавливался, чтобы передохнуть, машинально останавливалась и я, и тут же останавливался Костик.
В конце-концов, Виталия это очень разозлило, но он молчал, только хмурился и сердито сопел.

Я тоже смущённо молчала. Да и что тут говорить? Нет, всё-таки Костик на одной из вынужденных остановок, когда я обернулась к нему, тихо, но проникновенно, с нажимом на слово "встречусь", глядя в глаза сказал:
– Я встречусь с тобой в своём сне...
Я испуганно отшатнулась, замерла и ничего не ответила...
Были взяты билеты, мы стояли молча на перроне, а рядом – так же молча – Костя. Потом сели в поезд, он вздрогнул и тронулся с места, оставив на перроне полные отчаяния глаза Костика...

Прошли годы. Забрав меня с роддома домой, муж посмотрел на сына и тихо сказал:
– Ну что ж, называй его Костиком... Он любил тебя...
Я проглотила неизвестно откуда взявшийся в горле ком.
Стало почему-то горько. Но было бы гораздо горше мужу, если бы сына назвали в честь Костика.
Нет, прошлое должно быть в прошлом.