Евгения ЛЯШКО

Ночь, наполненная обманчивой тишиной, в которой лишь изредка звучал стрекот насекомых, начинала потихоньку отодвигать прохладой удушливый с нотами гари запах блиндажа. Покатые земляные окопы угрюмо вздымались вверх потрескавшимися от засухи стенами. На корточках в дальнем углу среди заметок на клочках бумаги, сделанных огрызком карандаша, в потёртом камуфляже и сдвинутой набок каске, сидел круглолицый мужчина с короткой стрижкой на седеющих волосах. Грязными пальцами он отстукивал текст по тусклому экрану мобильника.
Наконец мужчина удовлетворённо хмыкнул, почесал многодневную небритость, начинающую превращаться в ежистую бороду и, проговаривая вслух, стал читать наброски статьи для следующего выпуска новостей: — В ходе ожесточённого боя под селом Головка, рискуя собой, сержант Иванов спас жизнь командиру. Эвакуировал его в безопасную зону. Оказал медпомощь. Вернулся, занял место командира и уничтожил три вражеских бронетранспортёра, заставив врага отступить.
Журналист заиграл желваками, мысленно ругаясь с самим собой: — «Всё не то. Сухая статистика. Люди никогда не узнают, что творится в душе у этого пацана из бригады народной милиции. Сколько здесь на Донбассе таких героев ополчения, которые изгоняют дьявольский фашизм? Они каждый день просто делают свою работу защитника родной земли. На фоне фотографии бойца из личного дела этот подвиг из телевизора прозвучит как бездушный отчёт, не затронет... Войну невозможно потрогать, ощутить со стороны… Только в окопе, когда инстинкт самосохранения бьёт пульсирующей кровью в набат по барабанным перепонкам, а воин несмотря не на что покидает безопасное укрытие и сражается, только тогда можно коснуться копоти боевых действий… А сейчас зрители, насмотревшись развлекательных боевиков не видят разницы... Медийный мир путает границы… Пугает фейками и пропагандой…».
Мужчина спрятал мобильник, тихонько прошептав в темноту: — Ещё полчаса до эфира. Подожду.
И вдруг темнота ответила знакомым голосом того самого пацана: — Отец, чего ждать собрался? Жизнь проходит. Смотри, как звёзды горят!
Корреспондент невольно взглянул на мерцающее блёстками чернильное небо, растёкшееся от края до края горизонта. Глубоко вздохнув и, вздрагивая от нахлынувшего журналистского предчувствия схожего с тем, что испытывают гончие псы на охоте, он подобрался ближе к Иванову и, стараясь не спугнуть, спросил: — О чём мечтаешь?
— Во Вселенной так много миров. Сколько там сейчас зелёных человечков смотрят в нашу сторону?
В голове журналиста обжигающе запульсировала мысль — «Кто знает, может быть, они тоже сидят в окопах. Человек редко находит время просто так посмотреть на красоту космоса».
Словно в ответ сержант Иванов с надеждой в голосе произнёс: — Там всё мирно. Радостно. Вот бы слетать, посмотреть.
И тут внизу что-то блеснуло. Мужчина напряг зрение, пригляделся и обмер. Из-под брюк сержанта торчали протезы. Его прошибло холодным потом — «Этот пацан воюет на искусственных ногах и продолжает мечтать о покорении звёзд!».
Корреспондент закрутил головой, стараясь отогнать предательскую слезу, и добродушно проронил: — Слетаешь, сынок, какие твои годы?
Он немного отстранился назад, вытащил мобильник и отправил текст без исправлений и корректировок, осознав, что не надо выставлять напоказ душу воина — пусть хотя бы там живёт мир.