Галина РОМАНОВА

Утро было такое же обычное, как всегда. Так же, как всегда, при первом намёке на рассвет то тут, то там запели ранние пташки. Заскрипели, разминаясь, два старых дуба. Потянулись ввысь и нежно затрепетали всеми своими листочками оптимистки-берёзки. Сосны свысока оглядели округу, сбросили ненужные сухие ветки и, молчаливо глядя друг на друга, замерли в ожидании своего друга дятла. Каждая из них в глубине своей сердцевины надеялась, что сегодня он прилетит именно к ней. Прохладный туман из овражка стал медленно расслаиваться и исчезать, теплея и светлея навстречу предстоящему дню.
По мере того, как всё выше поднималось Солнце и освещало округу, Кленовый Листок становился всё грустнее. Нет, не подумайте, что он был нытиком и пессимистом. Просто он по утрам особенно остро ощущал неизбежность предначертанного ему Хода Жизни. Он распустился среди множества своих собратьев на клёне. Правда, клён был единственным клёном среди деревьев других пород и гордился этим обстоятельством, особенно сейчас, осенью, когда он так выделялся своим эффектным ярким одеянием на общем зелёно-жёлто-коричневом фоне. Но даже это обстоятельство совсем не утешало Кленовый Листок, и он вздохнул от дуновения утреннего ветерка и замер в ожидании чего-то, а чего – он и сам не знал.
Кленовый Листок давным-давно, ещё в самом начале лета, во всех подробностях изучил окружавшую его местность и всё чаще с какой-то рвущей душу тоской думал: «Неужели это всё, что досталось мне в жизни?» Его не могла утешить даже та жизнь, которая была вокруг него. Может быть, он был не прав, но ему казалось, что это не жизнь, а только её отголоски, хотя он видел, как растут травы, распускаются цветы, летают птицы и насекомые. Иногда даже необыкновенной красоты белка забегала в их уголок, молниеносно взлетая по стволам сосен, игриво перепрыгивая с дерева на дерево. Потом долго слышался восторженный шелест листвы, казалось, что ветки ещё качаются от её прыжков, а пушистый солнечный хвост её долго грезился среди листвы.
Можно было бы давно сникнуть и потерять всякий смысл существования, если бы не одно обстоятельство: у Кленового Листка была Мечта. У каждого должна быть Мечта – в этом он был уверен. Поэтому Кленовый Листок, погрустив и вздохнув, изо всех сил старался вытянуть свой черенок и посмотреть в ту сторону, куда его звала Несбыточная Мечта. Зов её был весёлой, беззаботной, жизнерадостной, неунывающей, оптимистичной песней. Нет, вы не подумайте, что Листку не нравилось, как пели весной птицы, как жужжали пчёлы, шелестели берёзки, но эта песня была совсем другой. В ней слышалась Вечность!
Впервые он услышал эту призывную и увлекающую за собой мелодию, когда был совсем зелёным. Она была наполненной, быстрой и волнующей. Как заворожённый, он слушал её и искал, откуда она исходит. «Что, что, что это?» – возбуждённо шелестел Кленовый Листок, обращаясь к своим соседям – таким же, как и он, кленовым листьям. Они только пожимали плечами, да честно сказать, это и не интересовало их: Белый Свет и так был хорош. Тогда философски-печально Старый Дуб скрипучим голосом, может, ответил Кленовому Листку, а может, просто пробурчал себе под нос:
– Это Ручей в овражке коварно завлекает «простачков».
Он хотел ещё что-то добавить, но молодой Кленовый Листок только махнул своим узорчатым неокрепшим краешком и всем своим взором устремился туда, в овражек, но Призывного Ручья увидеть не смог: тот прятался в глубине.
С тех пор не было дня, чтобы Кленовый Листок не вслушивался в пение Невидимого Ручья. Оно было разным: то хрустально-звонким, то переливчато-манящим, то речитативно-отрывистым, то нежным и убаюкивающим, то … Оно было многообразно и неповторимо, как сама Жизнь – та Настоящая Жизнь, которой и захотелось жить Кленовому Листку под божественное пение Невидимого Ручья.
Кленовый Листок мечтал очутиться в том жизненном потоке, который нёс в себе Ручей. Листок расспрашивал всех о том, как устроен Мир, куда течёт Манящий Ручей, что делается на его берегах. Он представлял себя там, в этом Прекрасном Ручье. Какое счастье – жить полной жизнью: мчаться, бурлить, захлёбываться! Кленовый Листок уже много раз изо всех сил старался оторваться от своей ветки, но ему не удавалось это сделать. То ли не было настоящего ветра, то ли не накопилось ещё жизненных сил. День ото дня всё больше чувствовал он отчуждение своих кленовых собратьев, которые сначала сочувствовали его Мечте, потом стали считать его «Белой Вороной» и подсмеиваться, подзадоривая или утешая: «Не рвись, не Судьба!»
Клён начал краснеть. Кленовые листья – и так имевшие восхитительно совершенную форму с резными краями – стали настолько привлекательными, что так и просились на полотно художника, на фотоснимок, в осенний букет или гербарий. Кленовый Листок не мог видеть себя со стороны, но Мечта, которая жила в нём, наполнила его такими душевными красками, что это проявилось во всём его жизненном облике. Он просто пламенел от Жажды Жизни.
Порыв Осеннего Ветра, пробившийся к клёну, вырвал из кроны несколько листьев и, как стайку вспорхнувших птиц, понёс их в сторону овражка. Один за другим кленовые листы, крупные и осторожные, отставали от стайки и плавно оседали на ещё зеленевшую траву. Их оставалось всё меньше в этом потоке Осеннего Ветра. Кленовый Листок в какое-то мгновение обнаружил, что летел совсем один, но остановиться не мог и не хотел: он увидел ручей – Ручей своей Надежды и Мечты. Он стал помогать Осеннему Ветру всем своим существом, напрягая свои прожилки и отдаваясь силе Судьбоносного Ветра.
Жизнь, Настоящая Жизнь, действительно была прекрасна! Ручей, уже не такой звонкий, как весной, но прозрачный и целеустремлённый, оптимистично пел о том, что происходило вокруг. Кленовый Листок теперь не просто слышал песню, но и видел то, о чём поётся в ней. Да что там «видел»! Он сам начал жить Настоящей Жизнью. Его несло и крутило, тормозило встречным ветром, его пытались утопить частые мелкие капли осеннего дождя.
Однажды он зацепился за какую-то корягу, и его начало затягивать в тихую заводь, заполненную уже почерневшими и отяжелевшими листьями. Он с трудом, призвав на помощь всю свою волю, вырвался оттуда, потеряв целый день. Ему некогда было отдыхать! Он стремился туда, куда нёс его Поток Настоящей Жизни. Он дружил и влюблялся, он учился и совершенствовался, он помогал тем, кто просил помощи, он творил и преодолевал трудности. Он жил! Он был свободен! Правда, иногда какой-то внутренней памятью он ощущал основанием своего черенка то место на ветке клёна, где когда-то был почкой, из которой родился. Это воспоминание мелькало и исчезало в водовороте жизни.
Кленовый Листок не заметил, как уже плыл не по Долгожданному Ручью, а по Счастливой Речке. Кленовый Листок не заметил как Счастливая Речка, чуть-чуть притормозив, растворилась в Будничной Реке. Однажды Кленовый Листок почувствовал, что вода становится солёной, но особого внимания на это не обратил. Впрочем, он уже знал: это вкус слёз. Кленовому Листку было некогда испугаться, ведь он жил Настоящей Жизнью. Вдруг он стал замечать, что душа его становится какой-то не такой. Она словно бы стала отрываться от действительности и всё чаще посматривать на неё сверху. Он и сам, встревоженный, приподнялся над поверхностью воды.
Кленовый Листок не увидел вокруг берегов. Только горько-солёная вода на сотни километров вокруг. Он вспомнил, как слышал однажды от пролетавшей птицы, что Жизнь зародилась в Океане.
– Так вот куда я стремился! – подумал он.
Над ним было невероятной глубины, синевы и чистоты Небо, а где-то пел свою песню Призывный Невидимый Долгожданный Ручей Надежды и Мечты.
И ощущение Счастья от Настоящей Жизни, от прожитых и предстоящих дней охватило его Душу.

P.S. В геологическом музее Москвы среди представленных в экспозиции окаменелостей есть отпечаток кленового листа. Возраст этой породы 23 миллиона лет. По форме лист точно такой же, как те кленовые листья, которые мы видим в наше время, хотя прошла целая вечность.