Юнна МОРИЦ

* * *
Мы?.. Гитлеру?.. Равны?..
Да он – родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
Теперь у вас в мозгу
Такой завёлся счётчик,
Что должен вам деньгу
Убитый русский лётчик,
И океан валют,
Собрав по мелочишке,
Убитые пришлют
Вам русские мальчишки.

Мы Гитлеру равны?..
Да он – родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И нам диктует рать
Гестаповских талантов,
Как надо презирать
Российских дилетантов,
Как надо умирать
На гитлеровской бойне,
Спасая вашу рать,
Чтоб ей жилось ковбойней, –
Как надо умирать
На той войне великой,
Спасая вашу рать
С её к нам злобой дикой.

Мы Гитлеру равны?..
Да он – родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И в следующий раз
Мы спросим вас любезно:
Как драться нам железно
И умирать за вас,
Чтоб было вам полезно?...
А мне, мерзавке, жаль,
Что гибли наши парни
За бешеную шваль
На русофобской псарне!

Русский пейзаж

«От русских пейзажей веет
скукой» – общее место.
От пейзажа не веяло скукой!
Тукай, поезд спасительный, тукай,
По дороге железной катись…
Мне виднеются звёзды сквозь доски,
Веет Богом пейзаж этот плоский,
Где от гитлеров можно спастись.

Скукой веет от русских пейзажей?..
Нет, не скукой, а снегом и сажей,
Веет Ангелом в детской слезе,
Чтобы гитлеров зверская сила
Не сварила из деточки мыло, –
(Это было, о Господи, было,
Г и детское мыло из Е).

Скукой веет от русской природы?..
Нынче Г отмывают уроды,
А помои сливают на Русь, –
Вот что веет ублюдочной скукой,
Скукой Г, круговою порукой
Мыловаров… Поэтка, не трусь!

Если Г с мыловарами вместе
Равен доблести нашей и чести, –
Разожги ополченья костёр!..
Веет Богом пейзаж этот плоский,
Где виднеются звёзды сквозь доски
Убиенных за этот простор.

Мне, мерзавке, повезло
На Россию катят бочку,
Дать хотят ей тумака,
Кто не может в одиночку
С ней расправиться пока.

На Россию дружно давят,
Ставят ей себя в пример,
Но никак мозги не вправят
Ей на выгодный манер,

Чтоб она не возникала
Впредь нигде и никогда,
Не имела ни Байкала,
Ни арктического льда,

Чтоб Россия стала спорной
Территорией земли,
Чтоб Россию в список чёрный,
Как мерзавку, замели.

Но прекрасен опыт близких, –
Мне, мерзавке, повезло,
Я всё время в чёрных списках,
Там светлО и веселО.

К нам едет

К нам едет… Не из тех мы простаков,
Чтоб нам не въехать в кто там едет и каков
Пророческой цитаты кругозор.
Из безразмерной глубины веков
К нам едет… Едет, едет ревизор,
Такой пацан всемирный Хлестаков.

Он едет к нам со всех материков,
Как представитель самых разных стран,
Как ревизор грехов и наших ран
Из безразмерной глубины веков.
Он едет к нам, как новость, на экран, –
Такой пацан всемирный Хлестаков,

Такой ездецкий сон и страшный суд,
Который хохоча перенесут
И в топи блат с цитатами озёр!..
Из безразмерной глубины веков
К нам едет… Едет безразмерный ревизор.
К нам едет… Едет безразмерный Хлестаков.

* * *
Во времена, когда грохочут пушки,
А музы, как положено, молчат, –
Чудовищно прекрасные частушки
Для ободренья публики звучат,

Для ободренья публики-простушки,
Выносливость которой велика
Настолько, что в малюсенькой частушке –
О ней, любимой, каждая строка:

«Крематорий проверяли,
Беспризорного сжигали, –
Дверь открыли, он танцует
И кричит: – Закройте, дует!»

* * *
Со своей чахоткой недолеченной
Модильяни ходит, голодая…
«Если умный, он и обеспеченный!» –
Говорит красотка молодая.

Пусть подохнет гений, искалеченный,
Отродясь умом не обладая!..
«Если умный, он и обеспеченный!» –
Это нынче истина святая.

Так спасётся каждый, ею встреченный, –
Модильяни не слабей Китая!..
«Если умный, он и обеспеченный!» –
Вот какая истина святая.

Этим просветлением отмеченный,
К нам идёт, от радости рыдая,
Модильяни, умный, обеспеченный,
С песнями, борясь и побеждая.

И Шаламов, умный, обеспеченный,
С умным, обеспеченным Ван Гогом,
С Мандельштамом, умным, обеспеченным,
Счастливы, беседуя о многом
С умным Богом, с Богом обеспеченным,
С хорошо устроившимся Богом…

Где

Запах Днепра, в звёздах окно,
Киевом пахнет сирень.
Эта пора где-то давно,
Гдетства бегущая тень.

Где-то давно гдерево, где
Киевом пахнет каштан.
Гдевочки след в этой среде
Бегством от ужаса пьян,

Бегством от ужаса где-то давно,
Гдействие требует сил.
Где-то давно это кино,
Выдача в пользу могил,

Гденьги за выдачу, верба в воде,
Полный доносов баян,
Гдевочки след в этой среде
Бегством от ужаса пьян.

Памяти свет, огненный куст
Вырубить не топорам.
Гдерево звёзд, Андреевский спуск,
В небе Андреевский храм.

Крылатые сандальи

Когда летят на землю Персеиды,
Загадывай желанья не из тех,
Что отомстят за все твои обиды
Под гром победы в битве за успех.

Ты у небес проси, чтоб не страдали
Родные люди, Боже упаси.
А для себя – крылатые сандальи,
Что в долг Персею дали, попроси.

О том проси, чего купить нельзя,
Купить нельзя и накопить нельзя, –
Всё остальное бьёт в глаза ценою,
Крылатые сандальи тормозя.

 Книга

Скамейка небесная,
Погода чудесная,
Читаю роман «Идиот».
Внизу человечки
Купаются в речке,
И арию герцог поёт.

На белом я облаке
Счастлива в облике,
Что Бог человеку даёт.
С Луны я свалилась,
Творцу помолилась,
Читаю роман «Идиот».
Там – буквица, ижица
С ятями движется,
Их время ещё не крадёт,
И твёрдые знаки,
Что скрылись во мраке,
Откуда роман «Идиот».

Мне годиков десять,
И мало повесить
Того, кто ребёнку даёт,
Ребёнку-очкарику
Эту кошмарику,
Где набран, как встарь, «Идиот».

Скамейка небесная,
Погода чудесная,
Очками сверкай – и вперёд!..
Такое-сякое столетье на свете,
Такие-сякие страна, её дети,
Народ и роман «Идиот».

* * *
Осень на излёте, краски отшумели,
И теперь курлычут в небе высоко
Маленькие, чёрненькие платья от Шанели,
А в стаканах окон – тумана молоко.

Осень на излёте… Туч мероприятья,
Маленькие, чёрненькие от Шанели платья –
Клином журавлиным в жемчуге дождя,
Патефон с пружиной ветра заводя.

Бодрая ворона пляшет на панели
В маленьком, чёрненьком платье от Шанели,
В беленьком, тяжёленьком жемчуге дождя.
У неё харизма индейского вождя.

А на Марсе, Господи, нету ни гвоздя,
Нечем приколачивать собственные дребезги,
Собственные дребезги в целости найдя,
Как находят пчёлы пьяный мёд на вереске.


* * *
Одиссей возвращается ежеминутно,
Это – голод, которым страдает Гомер,
Воспевая природу, чьё дело распутно,
И вином запивая чудовищ размер.

Нет предела мечтам на пирушке чудовищ,
Есть великая жажда и голод тоски
По захвату разбросанных всюду сокровищ,
Пожирающих мачты, сердца и мозги.

По глазам, по губам, по таинственным знакам
Здесь подробно читается действо и путь.
Если в душу влезать лошадям и собакам,
Можно всё предсказать, но об этом забудь!..

Нет чудовищ, где нет ни легенды, ни мифа.
Нет чудовищ, где нет золотого руна.
Можно сделать прививку от оспы и тифа
Одиссею, но эта идея смешна!

У него и Гомера – такая прививка,
Что из этих двоих не скончался никто,
И с Читателем в гуще любого отрывка
Всё, что после случится, случается – до…

Соколы
I
Натиск нагло откровенен,
Эти двое всех достали:
Первый сокол – Антиленин,
Второй сокол – Антисталин.

Так мотив осовременен
Нам навязанных развалин:
Первый сокол – Антиленин,
Второй сокол – Антисталин.

Так мотивчик драгоценен
И для премий идеален:
Первый сокол – Антиленин,
Второй сокол – Антисталин.

Так брутален и растленен,
Сдавлен путь, что нам оставлен:
Первый сокол – Антиленин,
Второй сокол – Антисталин.

II
Месили Сталина, месили
Разоблачители вреда, –
Но где тот Сталин был, когда
Они капутили Россию?

Где было сталинское время,
Когда угробили страну,
За хлам похвал, за мусор премий
Целуя в яйца сатану?

Ах, Сталин, Сталин, стал кристален,
Поскольку антисталинист
Страну угробил, а не Сталин –
Кошмаров зверский гармонист!..
Ах, Сталин, Сталин, стал кристален,
Поскольку антисталинист
Великой подлостью засален,
Смахнув страну под плясок свист.

Теперь на эти свистопляски –
Кто падок, кроме дохлых мух?
И ждут от Сталина подсказки
Под псевдонимом Винни-Пух.

III
Так яростно, так подло натравили
Собак войны, дразня мою страну,
Что в данном стиле только Джугашвили
Способен эту выиграть войну.

Такие здесь кастрюльки-ядоварки
Отраву русофобства кипятят, –
Что дьявол Джугашвили – бледно-яркий
Ответ на всё, чего от нас хотят…

Вооружённые силы слов

Страна, проигравшая исторически,
Народ, вымирающий катастрофически,
Весь изуродован генетически,
Болен физически, болен психически,
Не окультурен демократически,
Всем угрожает автоматически,
В гроб не ложится эгоистически,
Сопротивляется фантастически,
Ещё огрызается периодически,

Ни на что не способен практически,
Грохнул гитлеров он гитлерически,
Не тактически, не стратегически,
Механически грохнул, трагически,
На победу не смотрит критически,
Не покаялся истерически,
Уважения требует демагогически,
Унижений не терпит категорически,
Ещё огрызается периодически,

Матом ругается патриотически,
Порнографически и политически,
Мыслит ракетно и баллистически,
В гроб не ложится эгоистически,
Сопротивляется фантастически,
Нагло ведёт себя, идиотически,
С плохими парнями он спелся фактически,
Хороших парней костерит сатирически,
Ещё огрызается периодически,
Но скоро исчезнет теоретически,
Чего нам и следует ждать героически.

Так на мозги наезжают всячески,
Так на мозги наезжают зомбически,
Так наезжают террористически,
Так страхуячески – ически – ячески
Вооружённые Силы Слов.

Элегия

У прокрустов – своя редколлегия
И своей благодати струна.
Но ведь есть у меня привилегия –
Посылать эти прелести на…

И, быть может, такое послание,
Да в такие ещё времена,
Осужденья достойно заранее
В плане вечности с видами на…

Эти виды не связаны с чувствами,
С высотой, не имеющей дна,
Не имеющей дела с прокрустами,
С укоротом, затянутым на…

У прокрустов – своя редколлегия
И своей благодати струна.
Но элегия есть привилегия –
Посылать эти прелести на…

* * *
Евгеника – прелестная наука
О высшем сорте и во имя высшей цели,
Когда кобель, тебя загрызший, или сука
Несут здоровый дух в здоровом теле.

Наука о естественном отборе,
О высшем сорте и во имя цели высшей, –
О том, что честь имеет в этом споре
Остаться высший сорт, тебя загрызший.

И чистой лирики моей Сопротивленье
Не прекратится в столь кошмарном укороте, –
Когда огрызком остаётся населенье,
А быть должно – в неразгрызаемом народе.

Такая водка

В гуще событий будешь забытей
Всех воробьёв и синиц,
Швейных катушек, связующих нитей,
Пуговиц, падших границ.
Водкой пиши!.. Ничего незабвенней
Нет, кроме водки – любой.
Водкой пиши незабвенность мгновений,
Не прекращая запой.

Водки утопленник, ужаса хрящик,
Свой отморозок в аду,
Жутких красот незабвенный рассказчик,
Гений в косматом бреду,
Водкой пиши!.. Новостей не навеет
Трезвых словес торжество.
Водки пронзительней, водки новее
Не сочинишь ничего.

Свистнут тебя, как телегу с дровами,
Сделают вид, что – фольклор.
Всё перескажут своими словами,
Серу получат и хлор, –
В этом и выварят модную шмотку.
Водкой пиши, чародей!
Всё перескажут,но только не водку,
Водку с полынью твоей…

* * *
На работу ходят ангелы поэтства,
По талонам принимают населенье,
У одних – талон на вторник после детства,
У других – на среду после отравленья.

У одних – на после дождичка в четверг,
У других – талон на пятницу по пьянке.
Есть талоны и для тех, кого отверг
Коллективный гений вкуса и подлянки.

Если чей-то и валяется талон,
Не являйся по нему в чужое время.
Время собственное – собственное имя.
А чужое время – худшая из премий.

 И Фарады сияющие фары

Великий мастер маленьких ролей?
Артист народный смеха и печали?
Ты умер?.. Будь здоров и не болей
У вечности в божественном начале.
Там публика прекрасна, как нигде.
Там райский смех – как вспомнишь опыт адский.
Любовь Творца к Семёну Фараде
Угробила его болезней цацки, –

Не Божий дар, не душу, не судьбу,
Не лирику его сопротивленья.
В начале всех начал (а не в гробу!) –
Природа фарадейского нетленья,

Негибели, независти плоды,
Нестраха, нехолуйства, незлодейства, –
Сияющие фары Фарады
И чудное мгновенье фарадейства.

Где фарадейской прелести секрет,
Там фанфаронства нет, молчат фанфары, –
Творец включает музыку планет
И Фарады сияющие фары.

О любви

Велосипеда солнечные спицы,
Небесный свет сквозь веток решето…
С России снять клеймо самоубийцы
Должна Россия – более никто.

Никто не должен пощадить Россию
За ненависть её к себе самой,
За этой самоненависти силу –
Всем напоказ и на злорадный вой.

Грохочут самоненависти звенья,
Самоказнилки русский демонизм.
Не дай Господь, чтоб армии спасенья
Вонзили свой в Россию механизм,

Своим вторженьем, пытками своими
Россию с наслаждением штробя,
Своими интересами – во имя
Своих народов, любящих себя!..

Любить себя, не подвергать распилу
За нелюбовь страны к себе самой, –
Любви ей дай Господь, живую силу
Любви к самой себе, и прямо – в жилу,
Всю кровь такой любовью ей промой!..

* * *
Я шла по улице ногами,
И ветер платье раздувал.
Всё остальное шло слогами,
Держа, как волны, интервал.

Слогами шло сиянье свыше,
И шёл слогами кислород,
Шли облака, листва и крыши,
Моих свобод воздушный флот.

Сто лет прошло, – ко мне слогами
Пришла бутылка с письмецом,
Слогами – волны с берегами
И свет, рождаемый Творцом,

Там живопись поёт слогами,
Не лживопись, не маски поз.
Там любят всеми облаками –
За что?.. Стонательный вопрос.

* * *
В той чёрной травле, что убила Пастернака,
В той раскалённости камней и красных дров, –
И даже в ней! – был явлен гений Пастернака
Во всей огромности божественных даров.

Сквозь чёрный дым сплочённой зависти и злобы
Сиял Читателю великий Пастернак,
А не собранье сплетен жульнической пробы
И тайн, которые – совсем не Пастернак.

Зато теперь сплочённой зависти – раздолье,
У ней на органы разобран Пастернак,
Его кусками жадно давится застолье,
Строча тома о вкусной пище «Пастернак»,

Где столько соусов, подливок, взбитых сливок
Из тухлых сплетен и вульгарного вранья,
Что эта кухня кулинарных коллективок
На Пастернака так похожа – как свинья.

А в чёрной травле, что убила Пастернака,
В той раскалённости камней и красных дров, –
И даже в ней! – был явлен гений Пастернака
Во всей огромности божественных даров.

* * *
Сумей разлить присутствия мерцанье,
Как реки разливаются, дожди.
Присутствия росой и озерцами
Наследникам в наследство наследи.
Присутствия дыхательная тайна,
Присутствия свежайшая слеза.
Всё прочее – сценарий для комбайна,
Забывшего нажать на тормоза.

* * *
Проснуться от страха и боли,
От счастья, что всё ещё жив,
Смешон в изумительной роли
Счастливца, который не лжив.

Со стоном счастливых подвижек
Собрать позвонков домино,
Лопаток, ключиц и лодыжек, –
Любви попивая вино.

Спасибо скажи благодати,
Которая волей Творца
Даёт тебе спрыгнуть с кровати,
Чтоб не был ты маской лица.

Ты счастлив, покуда способен
Таких добиваться чудес,
Шагая по лужам колдобин,
За хлебом – по лужам небес!

Аннотация

Плохая книга худшего поэта,
Просвета нет в душе произведений.
Всё худшее вошло в изданье это,
На прелесть не способен мрачный гений.

Из худших строк составлен этот сборник,
Ужасны чувства и ужасны взгляды.
Кошмарный автор, как с лопатой дворник,
Скребёт мозги, не ведая пощады.

Нет в этой книге ничего святого,
И переплёт подобен грязной луже.
Издательство расписку дать готово,
Что автор – дрянь, а книга – много хуже.

Такую аннотацию, Читатель,
Себе желаю, будучи здорова.
А кто ещё на это бы истратил
Свободу слова?..

 http://www.morits.owl.ru/