Сергей ДУНЕВ
Житомир

* * *

Опережая привычные сроки,
Время прижгло и сдавило виски.
Чую в себе уже тёмные токи,
Этот болезненный выход тоски.

Но, не взирая на мрачность прогноза,
Радуюсь празднику каждого дня.
Меня не пугает разверстая грозно
И путь преградившая полынья.

* * *

А я хотел бы умереть, как лес…
Не становясь болезненным и старым,
Лес озаряет синеву небес
Янтарным, ослепительным пожаром.

Лес принимает, словно праздник, смерть,
В своём конце он краше, чем в начале, -
Чтоб никому не вздумалось посметь
Подумать об утрате и печали.

* * *

У строк моих, я знаю, горький вкус,
И подсластить жизнь ими невозможно.
Они скорее сталь ствола к виску,
Чем к ссадине прижатый подорожник.

* * *

Стучусь к тебе, а достучусь ли,
Иного времени посланник.
Века пролягут между нами,
И оттого несносно грустно.

ПРОЗРЕНИЕ

Пора понять, познавши драму
Сегодняшних сумбурных дней:
Не так важна дорога к Храму,
Как тот, кто движется по ней.

* * *

Какой прекрасный мир!
Как связь с ним оборвать?
Не страшно уходить,
А страшно оставлять.

* * *

Жизнь и жалует нас, и жалит.
Только жала её не страшись:
Лишь пчела, потерявшая жало,
Вместе с жалом теряет жизнь.

* * *

В меня слова бросали, словно камни,
Стараясь сбить, как птицу, на лету,
Но помогали всякий раз друзья мне
В полёте не утратить высоту.

Я благодарен им. Спасибо, братцы,
Теперь нисколько не боюсь упасть.
Взлетаю выше, чтобы в точку сжаться,
Чтоб снизу не могли в меня попасть.

* * *

Пишу в миноре, а живу в мажоре.
То слёзы лью, то песенки пою.
Но в нашем общем, пусть нестройном, хоре
Я каждого по-своему люблю.

Да будет в радость вам своя дорога,
И выдастся в награду звёздный час.
Молю за всех я праведного Бога,
Чтоб битой быта не убило нас.

* * *

Одеялом лоскутным – от штопки – душа,
Вся в нелепых заплатах.
Неуютный, постылый костяк шалаша –
За наивность расплата.

Прогорел костерок, опустел котелок –
Что, казалось бы, хуже?
Но, глотая досады едкий дымок,
Верю: выдержу, сдюжу.

* * *

Да, было, было, что греха таить.
Про неудачи, беды и печали
Я не хотел стихами говорить,
Чтоб никого они не огорчали.

Топил тоску я в водке и вине,
Вверял невзгоды травам и деревьям.
И Муза – ни ногой тогда ко мне,
Обиженная этим недоверьем.

Сполна ошибку осознал свою.
Раскаялся, как говорят, чистосердечно.
Теперь в стихах не лгу и не юлю.
И счастлив, что оправдываться не в чем.

* * *

Ничегошеньки не построил,
А разрушил – что ваш Вавилон.
Боже праведный, что я такое
И на кой в этот свет привнесён?

На кой ляд меня создал, Создатель?
Вседержитель, держишь почто?
О такой никчемной утрате
Не всплакнёт, не вспомнит никто.

* * *

Пусть тебя моя не пугает грусть,
Пусть печаль моя не страшит.
Полон я ещё самых нежных чувств,
Не растратил огонь души.

А что холод лет на висках моих –
Это, милая, не беда.
От мороза в гроздьях рябиновых
Слаще каждая ягода.

* * *

Мать мне в детстве говорила:
«Чтобы сердце не давило,
Спать ложись на правый бок».
Надо ж, вспомнилось с годами!
Нынче, как бы ты ни лёг,
(В «лотос» хоть свернись, как йог!)
Будто бы огромный камень –
Давит, мучает, гнетёт –
Память спать мне не даёт.

* * *

Над Тетеревом
нет тетеревов.
И воды мрачные
река несёт, тоскуя:
не может позабыть
ни их любовь,
ни то, как по весне
они токуют.

Над Тетеревом
нет тетеревов…