Я почти сдался...

Кирилл ГАВРИЛЮК

Город пах порохом. Страх витал даже не воздухе, воздух был пронизан страхом. И взрывами. Улетало и прилетало, люди считали это нормой. После десятого снаряда уже не интересно куда, просто нужно достойно похоронить, чтобы ты оставался человеком. Да, просто человеком, который помнит себя, даже когда нет хлеба, воды, нет ничего. Но остается Человек, проходящий сквозь боль и вонь войны. Ощущение того, что ты человек, это якорь, который спасает корабль со срубленными мачтами, потерянным рулем, но с уверенным капитаном.
Порох. Он пропитывал все.
Смерть была отовсюду, справа, слева, сверху, снизу.
Я почти сдался.
Жена говорила, что нужно срочно уехать. Ее испугал миномет, который бил с девятиэтажки. Она говорила, что не может перенести этого, что нужно срочно уехать.
Дни без воды, хлеба складываются в вечности. Страх сковывает волю. Мы добыли воду и хлеб, смерть ходила по пятам. Снимала своей косой жатву. Страшная это была жатва, но я никак не мог понять: почему, я должен бросить свою землю и уехать. Эта земля полита кровью и потом моих отцов и дедов. Как я посмотрю им в глаза, что скажу?

Мол, так и так, перепугался, смалодушничал, прошу понять и простить?

Давай спрячем тебя, говорила жена, давай быстрее, потом не уедешь. Тебя убьют.
Страх это брат войны. Паника это сестра войны.
Наступил день когда казалось, что сил нет. Прошел слух что можно уехать, но с риском,
потому что фашисты бьют по местам скопления людей.
Быстрее, говорила она, и я почти сдался. Она тащила меня за руку через половину города. Стояли люди часами ждавшие воду, раздавали хлеб, и очередь вилась бесконечно.
Я смотрел на асфальт, проходил тысячи раз пройденые тропинки и пытался их запомнить - последний раз ведь.
Все так же пахло порохом, все так же люди искали, хлеб, воду укрытие, все также убивали людей. Все как обычно. Привыкаешь быстро.
Здание стадиона белело фантастическим грибом, люди вокруг, разбивались на кучки, которые передавали слухи.
Слухи - это шакалы войны. Они едят падаль, оставленную войной.
Прошел слух, что есть автобус, в котором мужчина может уехать, скрыться.
Я спросил трижды, уверена ли она, что нужно уезжать?

Нашел женщину, которая записывала отъезжающих, нашел автобус, обо всем договорился...
Нужно было ждать, порох не выветривался, снаряд упал около цирка, пришлось падать на землю...
Пока продолжалась паника, я схватил жену за руку и сказал: "Быстро уезжаем". Но решение я принял задолго до этого.
Когда некая женщина записывала желающих уехать, я при дрожащей жене назвал фамилию. Меня спросили, есть ли документы. Я сказал - паспорт, права.
А военный билет?
Ой, - сказал я, - кажется потерял.

Он лежал в моем портфеле. Так я почти сдался.

Наутро я ушел добровольцем...

Проза