МИХАИЛ СИНЕЛЬНИКОВ

Николай ДОБРОЛЮБОВ (1836-1861)

Ну, вот завтра день рождения Николая ДОБРОЛЮБОВА. Кто его сейчас благожелательно вспомнит?И вообще кто его помянет? Кроме меня.
Разные тут ассоциации.... "Луч света в тёмном царстве", едкая критика, колкие пародии."Милый друг я умираю, /Оттого, что был я честен, /Но зато родному краю, /Верно, буду я известен". Тяжкая, воспетая соратниками участь, некрасовский Гриша Добросклонов. И это, столь проникновенное - "Какой светильник разума угас..." А между тем того же Некрасова (по нравам и пристрастиям плебея, но все же дворянина, помещичьего сына) сословная ирония: в редакции "Современника" посетителям указывал на отсек, где сидели Чернышевский с Добролюбовым: "А тут у меня своя консистория!"
Конечно, нет оснований сравнивать людей такого пошиба, как Чернышевский и Добролюбов, с такими колоссами мировой культуры, как Ницше и Кьеркегор. И все же любопытно, что делом разрушения церкви с особой охотой и там и тут у нас занялись дети священников...
Брезгливость В.В. Розанова...И потом - в эмигрантском осмыслении случившегося с Россией - унижен наш Д., убийственно высмеян Набоковым (см. роман "Дар"). А покойный Арсений Александрович Тарковский, каламбурист и остроумец, с наслаждением восклицал: "Какой урыльник разума угас!"
Но задумаются ли теперь хотя бы обитатели общежития Литературного института, расположенного на улице Добролюбова, в честь кого названа улица? Вот он, наш Д.,временем, наступающим в благовонном дыму паникадил, едва ли не окончательно отброшен в мусор и обречен на забвение. А ведь присутствовал не то что в вузовских, а и в школьных учебниках. И на протяжении долгих эпох был кумиром русской интеллигенции. Нет больше этого честного и бедного (но не духом!) сословия, чьи устремления были возвышены, а основания беспочвенны (все же на заре туманной юности я отдельных недобитков застал. В том числе и в собственной семье).
Тут я, пожалуй, оставлю в стороне историю общественных идей. Да и политикой не занимаюсь (и она, по счастью, мною не занялась пока). Остановлюсь на поэзии, которая в конце концов для меня важнее всего прочего.
Круг ценителей поэзии нынче резко сузился (вероятно, она вернулась к своему естественному состоянию. Ибо время декламации на стадионах прошло, и слава Богу!).Если сейчас у помянуть поэта Добролюбова, то первая мысль знатока словесности - об Александре Добролюбове, чудесном авторе Серебряного века. Но сейчас я о Николае. Он всё же иногда бывал и поэтом. Нехай скажут, что "некрасовской школы"! Но имелась ведь и своя интонация. И некоторое её воздействие на дальнейшее движение. К примеру, одно из известных стихотворений популярного у заслуженных учителей и пенсионеров Дмитрия Кедрина "Все мне мерещится поле с гречихою.." - явная перелицовка добролюбовского стихотворения о религиозном детстве. Ну, и так далее (разные самодельные рассуждения и наблюдения - в моей предстоящей антологии, где и Николаю Добролюбову найдётся некоторое место).

Николай ДОБРОЛЮБОВ (1836 - 1861)

* * *

Когда, среди зимы холодной,
Лишенный средств, почти без сил,
Больной, озябший и голодный,
Я пышный город проходил;

Когда чуть не был я задавлен
Четверкой кровных рысаков
И был на улице оставлен
Для назидания глупцов;

Когда, оправясь, весь разбитый,
Присел я где-то на крыльцо,
А в уши ветер дул сердито
И мокрый снег мне бил в лицо, —

О, сколько вырвалось проклятий,
Какая бешеная злость
Во мне кипела против братий,
Которым счастливо жилось

Средь этой роскоши безумной
И для которых — брата стон
Веселым бегом жизни шумной
И звоном денег заглушен.

… Но пронеслись несчастий годы,
И, гордо мчась по мостовой,
Я рад теперь, коль пешехода
Кнутом заденет кучер мой.
1856

В церкви

Гимнов божественных пение стройное
Память минувшего будит во мне,
Видится мне мое детство спокойное
И беззаботная жизнь в тишине.

В ризах священных отец мне мечтается,
С словом горячей молитвы в устах;
Ум мой невольно раздумьем смущается,
Душу объемлет таинственный страх.

С воспоминаньями, в самозабвении,
Детскими чувствами вновь я горю…
Только уж губы не шепчут моления,
Только рукой я креста не творю…
1 апреля 1857

Наш Олимп

Низко наше небо;
Над землей оно
Тяжело нависло,
Мутно и темно.

Негде разыграться
Сладостным мечтам,
Неоткуда взяться
Светлым божествам.

Но в лесах дремучих,
В омутах речных,
Под землей, в болотах —
Много духов злых.

Их нечистой силой
Связан наш народ;
Им он, полный страха,
Почесть воздает.

Если ж и поднимет
Взгляд свой к небесам, —
Всё столбы да змеи
Грозно ходят там.
16 августа 1858

* * *

О, подожди еще, желанная, святая!
Помедли приходить в наш боязливый круг!
Теперь на твой призыв ответит тишь немая
И лучшие друзья не приподымут рук.
1860 или 1861

* * *

Пускай умру — печали мало,
Одно страшит мой ум больной:
Чтобы и смерть не разыграла
Обидной шутки надо мной.

Боюсь, чтоб над холодным трупом
Не пролилось горячих слез,
Чтоб кто-нибудь в усердьи глупом
На гроб цветов мне не принес,

Чтоб бескорыстною толпою
За ним не шли мои друзья,
Чтоб под могильною землею
Не стал любви предметом я,

Чтоб всё, чего желал так жадно
И так напрасно я живой,
Не улыбнулось мне отрадно
Над гробовой моей доской.
1861

* * *

Средь Акрополя разбитого,
Срисовавши Парфенон,
Да божка, плющом увитого,
Да обломки трех колонн, —

Вдруг на родину далекую
Я душой перелетел
И судьбу ее высокую
В книге муз прочесть хотел.

В сколько лет цивилизации
Край наш будет доведен,
Чтоб в изяществе и грации
Стал с Элладой спорить он?

Сколько школ академических,
Сколько выставок пройдет,
Прежде чем для поз пластических
Будет годен наш народ?

Скоро ль сменим мы котурнами
Безобразие лаптей?
Станем воду черпать урнами,
Вместо ведер и бадей?
1861