Николай Стародымов
ЦИТАДЕЛЬ МУЖЕСТВА

1.
Если я неправ, пусть кто-нибудь меня поправит. Но только другого сражения, подобного обороне Брестской крепости в 1941 году, всемирная история не знает. А потому этот мемориал у слияния рек Буг и Мухавец должен стать единым всечеловеческим памятником мужеству и любви к Родине простого солдата, защитника Отечества.
Ещё не так давно могучая цитадель к середине ХХ века свое оборонное значение практически утратила. Как бы могучими ни представлялись её двухметровой толщины стены, противостоять современным видам вооружения они не могли; да и тактика ведения сражения изменилась. По сути, на момент начала войны крепость превратилась просто в огромный военный городок, пусть и размещённый на территории оборонительного сооружения. Накануне нападения гитлеровцев гарнизон состоял из 3,5 тысяч военнослужащих. Причём, не в виде единой военной структуры – здесь дислоцировалось множество разрозненных частей и подразделений, включая военных музыкантов и конвойную команду войск НКВД. Здесь же проживало примерно 300 семей военнослужащих – считается, что даже в условиях предощущения войны семьи на летний отдых из прифронтовой (пардон: приграничной) полосы отправлять запрещалось, дабы никто это не воспринял как провокацию.
…О событиях 22 июня сегодня известно всем. В песне поётся «ровно в четыре часа», а реально получасом ранее, на спящую крепость обрушилась лавина огня и раскаленного металла. На этом пятачке границы наступала гитлеровская 45-я пехотная дивизия (17 тысяч человек, командир генерал-майор Фриц Шлипер), которую поддерживали две танковых дивизии группы генерал-полковника Хайнца Вильгельма Гудериана («Быстроходный Хайнц» или «Хайнц-ураган»), а также артиллерия и авиация. Использовались здесь и сверхмощные артиллерийские системы – 600- и 211-мм штурмовые мортиры, шестиствольные реактивные минометы. Превосходство атакующих по численности сформировалось десятикратное, а о каком-то соотношении сил в тяжёлом вооружении и вовсе не приходится вести речь – артиллерии у красноармейцев попросту не было!
Генерал Гудериан в своих послевоенных мемуарах «Воспоминания солдата» признался, что изначально считал артподготовку по Брестской крепости вообще ненужной, что спящих людей можно было брать голыми руками. Кто знает?.. Быть может, группа умелых диверсантов и в самом деле смогла бы «сработать» здесь с большим успехом, чем артиллерийские залпы… Хотя всё же навряд ли – как ни говори, а гарнизон в крепости размещался довольно многочисленный, на большом пространстве, кто-то да поднял бы тревогу… Да и вообще, подобный разговор – из разряда допущений и предположений.
Историческая легенда гласит, что якобы 45-я дивизия была любимой дивизией Гитлера. Вроде как она формировалась исключительно из земляков фюрера. И по этой самой причине именно ей поручили (доверили!) начать войну на самом прямом направлении на Москву.
Захватить крепость и город планировалось к 12 часам дня. Да только гладко было на бумаге – позабыли про овраги. Неучтённым оккупантами фактором стала невероятная для их представления стойкость советских солдат. Именно Брестская крепость первой показала гитлеровцам, что легкой прогулки по просторам Советского Союза у них не получится. Наглядный пример: 45-я дивизия вермахта только за первые сутки штурма крепости потеряла убитыми солдат и офицеров в два раза больше, чем на всю польскую кампанию.
…Крепость мгновенно оказалась полностью блокированной. Более того, даже сообщить командованию о происходившем она не могла! Накануне на пограничную железнодорожную станцию прибыл товарный эшелон, в вагонах которого затаились диверсанты – ночью они покинули укрытие и приступили к захвату города, перерезали провода, лишив оборонявшихся связи.
Как ни говори, а начало войны командование гитлеровской армии спланировало великолепно.
Оборону крепости возглавили майор Пётр Гаврилов, капитан Иван Зубачёв и полковой комиссар Ефим Фомин. Гримасы судьбы: накануне войны на 27 июня назначили слушание персонального дела Гаврилова за распространение им слухов о скором нападении фашистов…
У защитников не хватало продуктов, боеприпасов, медикаментов. В цитадели, окружённой реками и рвами, не оказалось в достатке даже воды – каждую ночь защитники ползком пробирались к освещаемому ракетами и пламенем пожаров берегу, чтобы наполнить фляжки, и каждая такая вылазка становилась подвигом! Горстка бойцов засела в бывших конюшнях. Чтобы добыть воду, они начали копать колодец. Добрались до воды, однако пить её оказалось невозможно, она напиталась многолетними лошадиными испражнениями.
Защитников бомбили, обстреливали артиллерией, жгли огнемётами… А они продолжали бороться! Целый месяц отчаянно дрались, оттягивая на себя значительные силы вермахта, не давая им возможности устремиться дальше на восток. Погибли почти все, оставив выцарапанные штыком на стене облетевшие весь мир слова: «Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20.11.41».
К слову, эти слова были выцарапаны на стене помещения, где располагался личный состав 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Бойцы тюрьмы, располагавшейся на территории крепости, вместе с красноармейцами и пограничниками приняли участие в отражении агрессии.
…В это трудно поверить, но о героической обороне Брестской крепости в Москве на протяжении долгого времени вообще ничего не знали. Об этом подвиге стране стало известно лишь в 1944 году, когда Красная армия вышла на Государственную границу СССР.  Вернее, даже не так – страна и тогда ничего не узнала. Чтобы об этом подвиге действительно узнала страна, узнал народ, понадобились настойчивость и принципиальность журналиста и писателя Сергея Смирнова, который на протяжении многих лет по крупицам собирал свидетельства беспримерного подвига, разыскивал уцелевших защитников крепости. За что ему – низкий поклон!
Об эпопее создания книги «Брестская крепость» можно было бы рассказывать долго. Но это отдельная история, а потому скажем коротко: в конце концов она увидела свет. И только тогда страна узнала о беспримерной защите цитадели на Буге. Я прочитал книгу от корки до корки ещё мальчишкой – этот томик имелся в библиотеке моего отца… Однако второе издание книги состоялось лишь через полтора десятилетия – всё это время автор яростно отбивался от попыток государственных боссов внести свои исправления в неё.
Корректировка истории, а правильнее сказать, искажение историографии – это так по-нашему!