Командарм Будённый был возмущен тем, что Бабель покусился на советский канон изображать победителей ангелами и этим лишать их обаяния силы и бесстрашия. В роскошных конармейцах их певца Лютова (армейский псевдоним самого Бабеля) поражала прежде всего их готовность к убийству и готовность к собственной гибели, а презрение к смерти и есть главный признак величия души. Советские же идеологи требовали от литературы идейности, то есть слащавости и постепенно извели всех художников, в чьем изображении эпоха и ее творцы выглядели страшными, но грандиозными.

Впал в эту пошлость и героический командарм: в 1924 году в своей статье «Бабизм Бабеля в „Красной нови“» (в журнале «Красная новь» печатались рассказы Бабеля) он назвал писателя дегенератом от литературы, а его отношение к грабежам заклеймил бабским, — о великом нужно думать, о мировой революции, а не об отнятой у кого-то курице! Однако Бабелю на этот раз «наезд» большого начальника сошел с рук, ибо за него вступился сам Максим Горький: «Читатель внимательный, я не нахожу в книге Бабеля ничего „карикатурно-пасквильного“, наоборот: его книга возбудила у меня к бойцам „Конармии“ и любовь, и уважение, показав их действительно героями, — бесстрашные, они глубоко чувствуют величие своей борьбы».

Насчет величия борьбы «буревестник» присочинил, но единым «мы», за которое эти разнузданные титаны готовы убивать и погибать, они проникнуты не менее, чем гоголевские запорожцы, с которыми Горький сравнил их не случайно: Бабель-де украсил их изнутри даже лучше, правдивее, чем Гоголь запорожцев.

Горький уже поддержал Бабеля в 1916 году, когда тот мыкался в Петрограде на временных еврейских правах в качестве студента юрфака Петроградского психоневрологического института. Горький опубликовал в журнале «Летопись» рассказы «Элья Исаакович и Маргарита Прокофьевна» и «Мама, Римма и Алла» — смесь безжалостной точности и доброты, заглядывающей и в самые жалкие каморки. В первом рассказе временно бездомный еврей-коммерсант снимает проститутку, чтобы обрести ночлег; сначала она пытается его шантажировать, но потом между ними зарождается трогательная привязанность. Во втором рассказе озверевшая от безденежья мамаша спасает беременную дочку от увечащего аборта, и они вместе заливаются счастливыми слезами, — есть что-то и поважнее семейной чести.

После этого Горький отправил Бабеля в люди — в мир великих и ужасных приключений Гражданской войны, растянувшейся до самой его смерти…