И снова утрата. И снова шок... На этот раз скорбное сообщение из Донецка. Ушла из жизни Людмила Довгаленко. Поэт, прозаик, член Межрегионального союза писателей. Автор многих коллективных сборников, участник и лауреат литературных конкурсов и фестивалей. Но главное, замечательный человек тонкой, чуткой души, готовая всегда прийти на помощь, подставить плечо. Хрупкая женщина с твёрдым характером. Творческая натура, одарённая  не только литературным даром, но и талантом  художника, мастера лепки, которым щедро делилась, заботливо передавая его детям, будучи руководителем детского коллектива лепки из глины. А сколько её удивительных фигурок получили собратья по перу в качестве призов, на фестивалях «Город Дружбы приглашает» и «Рыцари слова»! Не одну книгу поэзии и прозы друзей украсили рисунки Людмилы!

Не верится, не хочется верить и писать слово «была»… Но увы…

Добрая, светлая, талантливая, человек чуткой души и твёрдой гражданской позиции…

Такой останется Людмила в нашей памяти.

Правление МСП, члены писательского союза, все авторы и читатели «Своего варианта» выражают глубокое, искреннее соболезнование родным и близким.

Светлая добрая память Людмиле …  Людмиле Владимировне Довгаленко…

Довгаленко Людмила Владимировна, родилась 2 июня 1957 года в г. Сталино (ныне Донецк), в рабочей семье.

В 1974 году получила аттестат о среднем образовании (Селидовской средней общеобразовательной школы №2). В 1975-1976 гг. училась в техникуме художественной промышленности в г. Киеве. В 1976 вернулась в Донецк по семейным обстоятельствам.

С 1976 года работала:

1976 г. –   Донецк в ТУ №17 полиграфистов по специальностям «наборщик вручную» и «художественный оформитель газетных колонок»;

1978 – 1979 гг. в типографии г. Лисичанск, потом в издательстве «Донетчина»; 

1980 г. – художник-оформитель на ДМЗ им. Ленина;

 После 1992 года – художник-оформитель на различных предприятиях, в том числе: в Донецком Драмтеатре, в Театральном комбинате, на ТРК «Украина», в Донецком «Театре кукол», в рекламе… 

2000 – 2006 гг. на керамическом предприятии (художником-живописцем и лепщиком малых скульптурных форм).  

С 2007 – в Доме детского творчества (ныне Центр детского творчества) Киевского района города Донецка руководителем «Образцового коллектива лепки из глины «Глиняная сказка».

Начало писательской деятельности – конец 80-х – начало 90-х. Произведения  на двух языках: украинском и русском – городская лирика, любовная, пейзажная, гражданская, философская лирика, верлибры, сонеты, юмор, эпиграммы, проза (рассказы, эссе, сказки).

Лауреат Областного поэтического конкурса «Срібні дзвони», 2-е место в украиноязычной поэзии (2008 г.) Дипломант 2-го Всеукраинского песенно-поэтического турнира «Рыцари слова» (2011 г. Дебальцево). Лауреат Всеукраинского песенно-поэтического фестиваля «Город Дружбы приглашает» 1 место (г. Дружковка Донецкой обл., 2012 г.). Дипломант Международного литературного конкурса «Каплантида» (г. Киев, 2011 г.).  Дипломант Всеукраинского поэтического турнира «Рыцари слова». (Дебальцево, Донецкой обл. 2011). Дипломант Международного литературного фестиваля «Звезда Рождества» (2017, г. Запорожье). Как художник-керамист имеет три персональные выставки.

Стихи Людмилы Довгаленко

Медитация

Медитирую Римом и миром,

Проникаю в загадку Медины,

В ней опалы дороже сапфира,

А сапфиры – печаль Мнемозины,

Льющихся с крыльев пластинчатых,

Как судьба моя – половинчатых.

Я качаю Медину души

Схожей в ярких мозаиках

На волшебные витражи

В тёмно-опаловых штапиках.

А Медина как Бухара –

На базарах халва и хна,

А Италия далеко-далеко

В белом мраморе, как молоко.

Я качаюсь, закрыв глаза.

Шею гладит мне камень опал,

Может камень, а может слеза

От маэстро и мага Фуко.

Видишь, листик опалов упал,

Значит, будет душе легко

И запишут в небесной тетрадке:

Со свирелью простился Пан

И с Лаурою нежной Петрарка,

И оплакана осетином

Темноокая грусть Сулико…

Я оставила нити Парки,

Я качаюсь и мне легко

Падать бусиной с уст муэдзина,

Гладить чёток горячий опал

Кожей пальцев моих шелко́вых.

Я качаюсь: невидимый маятник –

Лучший времени памятник –

Ни за гривенник, ни целковый.

Я качаюсь с природой дискретно,

Отгорают небесные хоры,

Я качаюсь, качаю портреты

Кровожадных и тихих героев.

Плачет тихая песнь Сулико

А листку что опал легко.

***

Веришь, что просто, сидя у края галактики,

Чувствуя ступнями звёздную крошку,

Видеть как светлые души-кораблики

К мифо-творцу ползут многоножкой?

Скажешь, приснилось? И ложно всё?

Веришь, что где-то в пустыне Сахара

В белых песках у царского Нила

Спрятано слово заветное Сары?

Мне оттуда, из космоса, видно.

Веришь, оно у меня в коробчонке,

Тихо шуршит, шуршит мне: лехаим?

Веришь, что за него для неё, пра-девчонки,

Режет крылом своим Ангел на камне

Слоги любви непонятной на память…

Может и Сара не та, не та и пустыня,

и у вечного Ура с его зикуратом

протекала река не та, но бедуины

знают и помнят как в эти закаты

падали звёзды вечным проклятьем…

Как, ты не веришь, что вытерпишь пытку

Острыми крошками звёздными, колкими?

Долго же ходим мы, ходим спиралью улитки,

Что умерла ещё в косах у Сары заколкою.

Звёзды? А звёзды у Сары в маслинах-глазах,

И в коробчонке шуршит только пепел,

И то, что на небе, всё -- пустошь и мрак,

Только твой взгляд: настоящий и светел.

– Веришь?

Летнее утро

(повествовательное)

Я проснулась: в окошке вёдро

Золотистым дождём на куст.

Ходит баба, крутые бёдра,

Словоблудие сыпет с уст.

Баба громко орёт на кошку,

Что охотится на воробьёв,

А тем делом воруют крошки

Две сороки… Шепчу: «Живём»…

Двор ожил, загудел, зачирикал,

Детским плачем и смехом вкатил

В это утро тележку с криком,

Нет не бабы, календул-кутил.

Мяч влетает на заросли лилий,

Радостно лает пёс на цепи,

По невидимой двигаясь линии,

Светит солнце… Шепчу: «Зацени»!

И на миг призабылась реальность,

Обернулась, крутнулась планета,

Всё по-прежнему: эта сусальность,

Воробьи и цветы, эта баба и лето…

И четвёртый… Четвёртый… год?

Беспощадное братоубийство…

Здесь война, ум которую не поймёт…

Ну, а баба? Проста, без витийства,

Что с уверенностью диагноста

Лечит крыш и бюджета дыры.

В микрокосме её всё просто:

Внуки, кошка, молитвы о мире…

Оттого неразрывно здесь цепко

Уживаются жизнь и война –

Что и ненависть наша церковь

Побеждала во все времена.

2018

Гренландский пейзаж

«Моя жена Салли и море»,

«Гренландский пейзаж»,

и другие полотна Рокуэлла Кента.

О, бескрайность: и ширь, и тоски глубина,

древними песнями ветров полна!

Царство скудной земли, моря хмурого.

Царство мужа сурового, но мудреца,

где ледник отступал перед верой в сердцах,

тишина прорастала в простое и мудрое,

и в сетях усмирялась большая волна,

когда неотёсанный, гордый рыбак

воспевал её тихо, нежно и грустно:

«Велика ты, сильна, но и я не слабак!»

Зрели кобальтом памятей круглые камни

по ожившей невзрачной берега ткани,

отвечала волна: «Я вольна, я вольна…»…

И трава согревалась в улыбке лица

смелой гренландки, красавицы Салли,

когда о любви тихо пела она

голосом ветра синие саги!

Давай молчать

Давай молчать… Без света, звука…

Там за окном… но это ж там,

А здесь – блаженнейшая мука:

Взлёт единения, свет душ

Не приравнять к простым словам.

Давай молчать, в благом бессилье,

А, что за окнами – за скобки,

Парить в волнах прозрачных крыльев

И верить: я – жена, ты – муж

В мирах божественных и тонких.

Давай молчать: слова пустые.

Давай нырнём в природу детства,

Пусть за окном, как Дух в пустыне,

Звереют сонмы слухов-стуж,

Есть мы – навечно и отныне –

и наших чувств священнодейство.

***

Мы верим в призраки своих надежд,

Весны обманам рады верить,

Цветенья буйного её мятеж

Вдыхаем, словно рая звери

С зарубкой божьей на ребре.

Жить прошлым легче в ноябре.

Твердить себе: «Всё преходяще? –

Пустая выдумка и только».

Жить лучше в мае настоящим,

Хоть и недолго, больно, тонко –

Дай Бог « и от тюрьмы, и от сумы…».

И пусть безумье вселится в умы

И в бег запустит ген наш спящий,

Лишь так оценим мы величье тьмы

И жизни краткий миг кричащий.