Александр Николаевич Довбань родился 20 января 1956 года в городе Конотоп Сумской области в семье военнослужащего. В 1962 году отца перевели по службе из-под Риги в Рязань. Там будущий поэт окончил школу, а в 1977 году он – уже выпускник Рязанского высшего военного училища связи. Службу проходил на Дальнем Востоке в Приморском крае.

Первые стихи, рассказы, зарисовки, очерки стали появляться в печати в 1983 году в дивизионной газете, где он впоследствии и работал.

В 1987 году часть перевели в город Коммунарск (ныне Алчевск) Луганской области, где А. Довбань прослужил до её расформирования. Выйдя в запас, он некоторое время работал на Коммунарском коксохимзаводе.

С мая 1990 года – главный редактор газеты «Алчевские ведомости», а с августа 1991 – главный редактор газеты, выпускаемой в Алчевске, «Донецкий кряж».

За время службы был награжден тремя Правительственными Наградами.

В начале 90-х годов, когда литераторы, пишущие на русском языке,  получали неоднократные отказы в приеме в Национальный Союз писателей Украины, Александр поехал в Москву, встретился там с председателем Международного сообщества писательских союзов Тимуром Пулатовым и с Сергеем Михалковым, руководство МСПС (на тот момент правопреемник Союза писателей СССР), вняв его доводам, решило помочь «русскопишущим» литераторам востока Украины. В январе 1993 года четверо поэтов из Луганска и области были приняты в Международное сообщество писательстких союзов. Это событие положило начало Межрегиональному союзу писателей (МСП). Александр был избран ответственным секретарём Луганской писательской организации.

Автор трёх сборников стихов «Ночь рождения» (1990), «Чёрный квадрат» (1992) и «Не забудь, не продай, помоги…» (вышел посмертно под редакцией О. Бишарева в 1996 г.)

Трагически погиб 24 апреля 1994 года. Похоронен в городе Рязани.

Виктор Мостовой Стаханов

                                               ДОЛЖНЫ ПОМНИТЬ…

С Александром Довбанем нас сблизила и породнила поэзия. Может быть, это звучит банально, но это правда, а она – выше банальностей. Помню, как я приехал в Луганск на очередное занятие литературного объединения имени Сосюры, где из общего потока вдруг врезались в душу, до глубины её взволновав, строчки: «… я соткан из тоски и вылит из расплаты, из сумрака ночей и откровенных слов… Я не пою себе торжественные гимны, и в кухоньке моей оркестру не играть. Я соткан из любви, но только очень сильной, и потому всегда мне хочется… летать».

Высокий, стройный, подтянутый молодой человек читал свои стихи красиво, искренне. Поражала гармония красоты внешней и внутренней. А главное – какие стихи! Как близки они мне по внутренней пульсации, по тонкому лиризму!

Тогда я узнал, что Саша жил в Алчевске с 1987 года. Потомственный военный, он окончил Рязанское высшее военное училище связи, служил на Дальнем Востоке, в Приморском крае, а потом вместе с частью переехал в Коммунарск (ныне – Алчевск) Луганской области. Когда часть расформировали, вышел в отставку, организовал в Алчевске выпуск газеты «Донецкий кряж», став её первым главным редактором. А журналистский опыт приобрёл, работая до этого в дивизионной газете.

О себе Александр Довбань говорил: «Я – ветер». Наверное, отсюда такие откровенные строки: «По силам мне сорваться с места и мчаться к чёрту на рога. А ночь – моя тоска-невеста, сестра – разлучница-пурга». Да, он не мог сидеть на месте, не терпел рутинного однообразия. Особенно любил поездки в Рязань, где прошли его детство и юность, где жила семья его жены, а, главное, где всё пропитано духом любимого поэта – Сергея Есенина:

В который раз, уже не помню точно,

Я снова здесь, в берёзовой стране,

Жму руки тем, с кем был знаком заочно,

Смотрю в глаза, и очень больно мне…

Мне стыдно, что иные лжеписаки

Кружат над Константиновской Окой,

И, уклоняясь от открытой драки,

Марают явь фальшивою строкой…

В одну из таких поездок к родным Александр заехал в Москву и сумел добиться встречи с председателем Международного Сообщества Писательских Союзов (преемника Союза писателей СССР) Тимуром Пулатовым. Разговор был откровенным и долгим. Он смог убедить Пулатова помочь русскоязычным литераторам востока Украины, рассказав о мытарствах, связанных с изданием книг, о пренебрежительном отношении со стороны украинских националистов… Об этом же и его стихи:

Я сын Украины, и сын я России,

И нет для меня между ними границ.

Как нету границ для заоблачной сини,

Как нет их для вдаль улетающих птиц.

В полях Украины, в дубравах России

В тот памятный, проклятый стонами год

Две равных сестры по ночам голосили

По детям, по братьям, ушедшим на фронт.

Так что же мы делим, ценою усилий,

Себя загоняя в бессмысленный плен…

Две равных сестры – Украина, Россия,

Опомнитесь, встаньте с побитых колен! 

Тимур Пулатов поручил Александру Довбаню подобрать нескольких талантливых русскоязычных литераторов и вновь приехать с ними в Москву. Так, без ведома и рекомендаций Луганской писательской организации были приняты в Союз писателей СССР Сергей Третьяк, Владимир Прокопенко, Виктор Мостовой и Александр Довбань. Это был январь 1993 года, и это было начало рождения нового писательского союза. Хотя до его становления было ещё очень далеко.

В то время Луганскую писательскую организацию возглавлял Иван Низовой, который отреагировал на возникновение альтернативного союза очень болезненно. В одной из областных газет появилась его статья, где он, назвав новоявленных коллег детьми лейтенанта Шмидта, пророчил, что русскоязычным самозванцам одна дорога – в Москву, под крыло москалей.

Но он ошибался. Организация, лишённая сановно-чиновничьей дури, быстро набирала силу не где-то за рубежом, а здесь, в Луганске. Олег Бишарев, Владимир Гринчуков, Геннадий Коваленко, а вслед за ними ещё много талантливых авторов не только из Луганска, а и из Донецка, Харькова, Днепропетровска подавали заявления в новый писательский союз. И, как бы ни злились национально свидомые литературные чиновники, процесс был необратим. Что характерно, и возник он, благодаря именно им. Ведь всех этих писателей спокойно могли принять и в национальную спилку – уровень произведений их был вполне профессиональным. Но… национальное чванство оказалось сильнее здравого смысла. Что называется, посеяли распрю, пожали конкуренцию.

У Александра Довбаня были большие планы. Литературная деятельность поглощала его целиком. «Но чувствую в себе я силы неземные: могу к груди прижать весь утренний туман, могу лицом упасть на реки голубые, ступая по земле, как чудо-великан…»

Мы часто встречались, вместе ездили в Луганск. Помню, он даже на вокзале писал стихи. Вижу, как сейчас – Саша сидит в зале ожидания, на коленях – «дипломат», и он записывает только что рождённые строки. Уже в Луганске мы наперебой читаем стихи Олегу Бишареву. Его очень взволновало стихотворение «Случай на таёжной станции». Он попросил: «Саша, когда будешь публиковать стихотворение, посвяти его мне. Хорошо?» Довбань так и сделал. Я до сих пор с комком в горле читаю эти строки:

Притих вокзал. Все скорые промчались,

И до утра осиротел перрон.

Лишь фонари от ветра чуть качались,

Да грязный пёс облаивал вагон.

Да бабка, словно брошенный обмылок,

Брела сквозь морось в свете фонарей.

Удачный вечер – дюжина бутылок,

Оставленных в углах, досталась ей…

Достались ей четыре «похоронки»

В заплаканном от радости году,

И угол в сельсоветовской избёнке,

И жизнь – у всех приезжих на виду…

Она брела… Кому какое дело…

И ей никто на спуске не помог,

И даже вскрикнуть бабка не успела,

Как брызги стёкол хлынули у ног.

И от обиды – в пору бы заплакать,

Она же тихо: «Это ли беда…»

А мне казалось – вместе с бабкой в слякоть

Упала, как убитая, звезда. 

При жизни Александр Довбань успел издать только два сборника стихов «Ночь рождения» и «Чёрный квадрат». Его душа, распахнутая настежь, рождала и необыкновенно трогательную лирику, и очень хлёсткие, честные строки:

… И очень часто по ночам не спится,

Когда плывут во тьме передо мной

Моих врагов отъевшиеся лица –

Чинуш безмозглых, правящих страной…

Почти во всех квартирах есть медали,

Но не могу понять, ну хоть убей!

Мы неужели не завоевали

Достойного правительства себе? 

В начале 1994 года А.Довбань уехал к семье в Рязань. Он думал, что едет к жене, к дочери на постоянное место жительства. А нашёл на рязанской земле вечный покой… 24 апреля 1994 года Саша был убит в подъезде дома, где жил. Убийцу так и не нашли.

В причинах гибели друга пытался разобраться Олег Бишарев. Он поехал в Рязань, обращался во всевозможные инстанции, расспрашивал вдову поэта. Всё тщетно. В милиции сказали, чтобы не лез не в своё дело и убирался восвояси.

Александр погиб в самом расцвете сил и таланта. Ему было всего 38 лет. В третьем, посмертном сборнике стихов «Не забудь, не предай, помоги» среди неопубликованного есть такие строки:

Пусть последняя песня не спета,

Я её непременно спою,

Вот поэтому жажду я света

Перед тем, как упасть на траву.

Перед тем, как ладони лихие

Разожмут на гитаре струну,

Пусть глаза будут ваши сухие,

Когда в бездну я тихо сверну. 

На высоком взлёте оборвалась струна Александра Довбаня, но её чарующие звуки живут в сердцах, преданных поэзии, в душах друзей. Мы помним, что именно А. Довбань стоял у истоков Межрегионального союза писателей. Олег Бишарев сплотил организацию, увеличив её численно, усилив творчески. Пришли Юрий Лебедь, Борис Ластовенко, Александр Лихолёт, Георгий Иванов из Донецка, Элеонора Булгакова из Харькова, Михаил Патрик, Галина Сидлецкая, Павел Кашаев из Днепропетровска, талантливые луганчане…

А после трагической гибели Олега с 1997 года нашу писательскую организацию возглавляет Владимир Спектор. Его заслуга в том, что за эти годы МСПУ вырос до Союза, объединяющего более 600 литераторов. Нас знают и уважают не только на Родине, но и за её пределами. Наши литературные премии стали престижными и популярными, газету «Отражение» и альманах «Свой вариант» считают одними из лучших литературных изданий в стране. А главное, что отличает наш Союз, – атмосфера доброжелательности и творчества. А дороже этого – только память о своих товарищах, о тех, кто стоял у истоков…

Стихи Александра Довбаня

***

            Константину Смирнову

Мы с тобой у костра

Замолкали лишь самую малость,

Ароматы тайги,

Мы считали, лишь только для нас.

И тащили с собой

В рюкзаках городскую усталость,

Чтоб её обменять

На заката чарующий час.

Мы с тобой у костра

Разливали по кружкам хмельное,

В котелке багровел

Из лимонника терпкий настой.

Нам казалось, что там,

За плечами, осталось пустое,

Ну а в дикой тайге

Жизнь казалась совсем не простой.

Но опять и опять

Мы по сопкам сюда пробирались,

Чтоб поверить в себя,

Как дела бы не стали плохи...

И счастливыми вновь

В суету наших дел возвращались,

Словно мы отнесли

В храм на исповедь наши грехи.

с. Камень-Рыболов

***

Я пишу на ходу,

            и усталый пишу,

Словно автомобиль,

            я куда-то спешу,

Словно рядом уже

            тот последний рубеж.

Где летают лохмотья

            распятых надежд.

Я боюсь опоздать

            и боюсь не успеть.

Слишком жизнь коротка,

            чтобы многое спеть.

Знаю я: и ни Бог,

            и ни дьякон с попом

Не помогут мне встать,

            чтоб воскреснуть потом,

Чтобы выплеснуть всё,

            что горело в груди.

Чтобы выхлестать всех,

            кто мешал мне идти...

***

Я затравлен, как волк,

 Передрязгами дней.

Каждый день - это клок

Серой жизни моей.

И летят в поездах,

В самолетах клочки,

И цепляются за

Чьи-то души-сучки.

Я себя на бегу

Раздарю не во зле...

След на талом снегу

Растворится в земле.

***

Лишь в мыслях я стою на той меже,

Где не услышать предков поимённо,

Не посмотреть в глаза заворожённо,

В ушедший мир не заглянуть уже ...

Но оставляя за собой следы,

Расту из самой приземлённой сути,

И ветер странствий всё манит и крутит

Плевать, что много утекло воды!

И каждый день, ломая частокол

Из неудач, барьеров, междометий,

Несу в себе из глубины столетий

Одной лишь правды пламя на престол!

1990

***

Разбросала Земля

Свои чёрные кудри по свету,

До пупа рвёт штурвал

Исчезающий в небе пилот,

Только я вот хочу

По рождённому Богом завету

Отыскать в этой жизни

Хотя бы какой-то оплот.

Спотыкаясь иду

И встречаю друзей на вокзалах,

Почерневшие лица

Проходят, души не задев,

Забываю о подлостях,

Лжи и дешёевых скандалах

Только кажется мне,

Что игра в одиночество – блеф.

Вы живёте со мной,

Только нет ни руки и ни слова,

И поэтому там

За спиною, сплотились враги,

И стучит о булыжник

Душа, словно чья-то подкова,

И стучит, и вопит,

 – Не забудь, не продай, помоги!

1992 

ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ

                           Т.Г.

Знакомый дом. Окошки в полумраке

Горят у всех, но неуютно мне —

Мое окно, как будто пасть собаки,

Как одиночество, прибитое к стене.

Летят эпохи. Рушатся культуры,

Иллюзий горы... только жизнь одна,

И я её нарисовал с натуры,

И вот стою... у темного... окна.

А за спиной дороги, полустанки,

Огни вокзалов, мимолётных встреч,

Могилы, где друзей моих останки,

Не пожелавших в трудный час залечь...

А за спиной огни переворотов,

А за спиной и вера, и обман,

Падения и взлёты самолетов,

На кабана поставленныйкапкан...                        

Но всё — конечно. Даже жизнь и вера, 

И не пойму — кто прав, кто виноват...

А надо мной искрится полусфера,

А предо мною чёрный мой квадрат...

1992 г.