Подготовил Михаил Милый

Ему было 73 года. В 2018 году Владимир Максимович ушел после тяжелой болезни – ни помочь, ни уберечь, ни спасти. Хотя все мы переживали и ждали его выздоровления. Очень больно… Владимир Максимович, как почти все мы, сначала посещал литературное обьединение « Содружество» при библиотеке имени Горького во главе с Турчиной Светланой Федоровной, позднее – «Зеркало» под руководством Штанько Надежды Львовны. В общей сложности – более десяти лет. Активно участвовал во всех наших мероприятиях: встречах с читателями, учащимися в школах, библиотеках, лагерях отдыха, фестивалях местных и дальних. Был членом журналистской организации, печатался в местных СМИ. Его стихи вошли в четыре поэтических сборника изданных «Зеркалом», в два – «Содружеством», а также в сборники региональной поэзии , изданные Покровским ЛИТО под эгидой Конгресса литераторов Украины « Зоряна криниця», «В лицо мне грянула война», « Нас время вместе собирает», « И боль, которая с годами не пройдет», «Дякую, мамо, тобі за життя». Готовился к изданию его личный сборник стихов и мы, конечно, сделаем все, чтобы он увидел свет. Так что помнит его не только Константиновка, не только его родная семья, не только коллектив завода, где Владимир Максимович работал долгие годы. Его успели полюбить за пределами нашего города и края. Сегодня и всегда вспомним его добрым словом, друзья. Каждой строкой своих правдивых, честных, горьких и нежных стихов, каждым словом он останется с нами. Каждым взглядом оттуда, голосом, гордым именем своим. Всегда. Покуда мы здесь.
Члены лито « Зеркало».
Предлагаем вашему вниманию подборку стихов Владимира Неклеца.

У каждого участь своя

1
На гладкой равнине стола
Лежали листы в ожидании.
Где каждого участь ждала:
Камин – где сгорая дотла
Им корчиться? Иль прозябание
В корзине, где мусор и мгла?
Иль росчерк пера и послание,
С гонцом улетит, как стрела?
…
Скажу, вам одно не тая,
У каждого участь, своя.

2
Ещё так девственны страницы.
Чисты, белы, как первый снег.
Но вот держа перо десница
Свой начинает быстрый бег.

Где в вперемешку знаки, строки,
Внесут немало новизны.
Где под пером, чернил потоки
Займут пространство белизны.

Как знать, что ждёт их после…
Корзина та, что у стола,
А может быть камин, где вовсе
Они сгорят - сгорят дотла…

Поездка в Киев

Чечётку чётко отбивают
Колёса, как лихой танцор,
А за окном вдали мелькают
Река, как зеркало и бор.
О!.. если б знали вы, как рад
Тому, что еду в Киев-град.
Где внучка ждёт меня и сын.
Не знаю: с ними ли, один
Я обойду места былые,
Где Лавре низко поклонюсь,
Свечу поставлю, помолюсь.
Ведь это те места святые,
Где век от века мой народ
Преумножал свой славный род.

Капризы природы

На улице ни осень, ни зима.
Всё небо затянули тучи.
То дождь идёт, то снег липучий
Цепляется за стёкла и дома.

Всё это происходит в малый срок.
В приделах часа и не больше.
О! представляю если б дольше,
Какой бы хлынул селевый поток.

Вот так природа проявляет
Свой женский маленький каприз.
То всех слезой своей умоет,
То снег бросает сверху вниз.

Зимний сад

(сонет)

И вновь на улице зима
И снег - хрустящий под ногами.
И запыхтели дымарями
В селе заснеженном дома.

Тропа ведёт в вишнёвый сад,
Он тоже снегом запорошен.
Но не забыт и не заброшен,
Он мил по-прежнему и сед.

Здесь кто-то на ветвях повесил
Кормушек множество подряд -
И зимний сад стал снова весел.

И птицы стайками летят.
Им не страшна метель, зима,
Когда в кормушках есть корма.

Заснуть пыталась…

Заснуть пыталась, только мысли,
Как рой зависли в голове.
Всю ночь без устали кружили
И не давали спать вдове.

Вчера прислали похоронку.
Медаль за подвиг на войне.
Но что сказать сейчас ребёнку,
Что бредит папою во сне?

Сказать ему, что папа умер,
Что папа умер, как герой?..
Как объяснить, что этим утром
Он не придёт уже домой?

И ты сидишь и горько плачешь,
Твердишь: « Будь проклята война!..»
И голову сыночка гладишь
И говоришь: « Я не одна…»

Год уходящий…

Год уходящий, что уносишь ты?
Разлуки холод. Тайны и мечты,
Которыми я жил все эти дни,
И душу согревали мне они.

А, может, отголоски той весны:
Садов цветенье, аромат травы,
Сиянье звёзд и алый цвет зари
И трель, что выводили соловьи.

Всё можешь от меня ты уносить,
Но об одном хочу я попросить:
Не забирай ты веру у меня,
Ведь с нею крылья обретаю я.

Для кого пишу стихи.

«Стихи для кого постоянно
Ты пишешь и есть ли итог?» -
На этот вопрос, как не странно,
Ответить я сразу не смог.

Чуть позже себе я представил:
Уж точно пишу не для тех,
Кто книгу на полку поставил,
Чтоб был интерьер как у всех.

Труд поэта.

От первой буквы и до слога
Соху-перо ведёт рука.
Так, продвигаясь понемногу,
Легла бороздкою строка.

А ниже первой, подпирая, -
Ложится новая, вторая.
И мысль уводит за собой,
И сердце рвётся снова в бой.
Поэт за мыслями спешит,
Без остановки быстро пишет,
Он никого уже не слышит…
Перелопатив кучу слов,
Он отдыхает. Стих готов.

Перечитав, вдруг понимает,
Что всё пошло совсем не так.
И разорвав, в камин бросает,
И, взявши ручку и листок,
Трудиться снова начинает.

Вот так рождаются вирши,
Бессонной ночью, до рассвета.
Всё, что исходит от души,
На лист ложится у поэта,
Как ранним утром лучик света.

Таким он был…

Построил дом, взрастил детей
И не скулил, когда бывало трудно.
Он был далёк от бредовых затей
И злобы не держал подспудно.

Смиренным не был он, порою ошибался,
Грешил. А кто, скажите, не грешил?
Бывало, падал, снова поднимался
И в грудь себя, как многие, не бил.

Вы скажете: таких встречал и много.
И я не спорю с вами, вы правы.
Хочу спросить: пройдёте ли дорогу
Свою хотя бы так, как он? Но Вы!

Послевоенные года.

Послевоенные года,
Года нелёгкие, былые.
Стояли, помню, города
Полуразрушены. Седые
От пепелищ, и в том она
Была всему виной…Война…

Но год за годом возрождался
Любимый город из руин.
И дом за домом появлялся,
И детский сад, и магазин,
И школы, и жилой массив.
И был я горд. Мой город жив.

Междоусобицы года.
Я тоже помню, как тогда
Под пряным словом «перестройка»
Пандоры ящик был открыт.
И чем платили неустойку.
О, боже мой! Позор и стыд!

Болит, болит моя душа
Когда иду я не спеша
По тёмным улицам и вижу:
Заводы-призраки стоят,
Дома разрушены и слышу,
Как двери петлями скрипят.

Хочу я верить: день придёт,
Междоусобица пройдёт.
Придёт на смену новый век,
А с ним и мудрый человек,
Который станет созидать.
Настал день камни собирать…

Матерям

Хочу воздать благодарение
За то, что есть ты на земле.
И за твоё благословение,
Что ты даешь в дорогу мне.

Той, кто в минуты расставания
Не упрекнёт за редкость встреч,
Лишь тихо скажет: «До свидания»,
Слегка рукой коснувшись плеч.

Той, чьё тепло нас согревало,
Чья ласка утешала нас,
Чьё сердце лишь для нас стучало,
Скажу «спасибо» я сто раз.

О матери, как вы сильны!
Вы многое преодолели.
Как знать, что выстрадали вы,
Когда мы спали в колыбели.

Когда окрепли мы едва ли,
Казалось, стали мы крепки,
Вы нас по-прежнему держали
Усилием своей руки.

И под дождём заботы вашей
Росли мы, крепли и мужали,
Но по привычке, как и раньше,
Вы опекали, как могли.

Когда же взрослыми мы стали,
И к нам пришла любви пора,
«Идите с миром», - вы сказали
И пожелали нам добра.
И через этот добрый стих
Всех матерей я восхваляю,
Пред ними голову склоняю
За материнский подвиг их.

Звонки.

Ал-ло-о! В ответ гудки…
Автоответчик режет уши
И ранят пожилые души
Все безответные звонки.

И снова прерванный звонок.
(Ошиблись номером, наверно,)
Но верят: скоро непременно
Дочь позвонит или сынок.

Одним звонят издалека,
А те, кто рядышком - приходят,
Но многие навек уходят,
Так не дождавшись ни звонка,
Ни встреч…

Дни одиночества.

Дни одиночества буднями вторятся,
В стопку ложатся года.
И незаметно промчатся и скроются –
Так говорят иногда.

Всё это враки, скептиков домыслы.
В дни одиночества ловим кураж.
Муза приходит и благие помыслы,
А не какая-то блажь.

В дни одиночества мыслям далёким
Воля даётся всегда.
Только вот в жизни мне стать одиноким
Не дай-то, Господь! Никогда.

Бумеранг.

Промчалась молодость лихая,
А с ней дебоши, кутежи.
Вот старость хилая, седая
Уж предъявляет платежи.

И хоть давно всё это было,
По векселям пришлось платить.
И долго Господа просить,
Чтоб отпустил грехи былого.

С годами.

С годами всё же мы стареем.
И нас по отчеству зовут,
Но обижаться разве смеем
На то, что годы в плен берут.

Они ведь разные бывали.
Беспечны в юности былой,
А в годы зрелости давали
Любви блаженство и покой.

Мы только с виду постарели
И путь прошли уже большой,
Но, знаю точно, не жалели
И не старели мы душой.

В конце стези.

(сонет)

В конце стези прожитых лет
Порой пытался разобраться,
Что делал правильно, что нет,
Но не затем, чтоб оправдаться.

Хотел понять, как прожил жизнь,
Но слышу голос чей-то ти-хо-о-о
Мне говорит: «Угомонись!
И не буди былое лихо».

Пласт за пластом года поднять –
Поверь, не чётки перебрать.
Оставь как есть и примирись.

Поставь свечу и помолись.
И пусть Господь продлит лета,
Чтоб всё расставить на места.

Устал.

Устал. Но не от жизни.
И не от пройденных дорог.
Устал переступать порог,
Где плач и правят тризны.

Устал. От наглости и хамства,
От лицемерия и лжи.
О Господи! Прошу, скажи:
Где силы брать для постоянства?

Не первый год.

Не первый год
В конвульсиях страна.
И не извлёк народ урока.
Нас тянет в бездну Сатана,
А мы всё ждём Пророка.

А не пора ли всем понять,
Что тяжелы вериги рабства.
И что пора их разорвать,
А не скулить и прогибаться.

Душа и Плоть.

1
Уйти за дали бытия,
Пределы пересечь вселенной
Душа смиренная твоя не хочет
Как отче наш твердит, бормочет
Вот цель во-истину моя…

2
Ах! Милая моя душа,
Скажу тебе я, не греша:
Я плоть, а плоть не вечна
И жизнь моя не бесконечна.
Я тлен… Ты ж в выборе вольна…

В туманной дымке.

В туманной дымке не видать дороги,
Иду «на ощупь». Тихо, не спеша.
Трава – крапива обжигает ноги,
И чуть волнением охвачена душа.
Что ждёт за дымкою тумана?
(Неуж-то снова новый поворот?)
Но вижу свет, цветочная поляна
И, словно купол, синий небосвод.
А там, вдали, знакомая станица,
Табун на выпасе, река,
И ржёт гнедая кобылица,
Во мне узнавши седока.

Шторм.

Когда стоишь ты у причала,
И видишь, как волна сначала
Ударит, разобьется вдрызг
На тысячи хрустальных брызг,
А через время с силой новой
Вновь набежит, ударит снова
Да так, что всё дрожит,
Бурлит, клокочет, дребезжит…
И ты уходишь, слышишь шум
(И вдруг тебе пришло на ум),
Что если и в минувший век
Стоял вот так же человек.
И слушал, как шумит волна,
Смотрел, как буйствует она.
Был поражен… Эмоций шквал…
И, возвратясь в рабочий зал,
Он создал свой «девятый вал».

Сплин.

Всё здесь до боли знакомо –
Старенький дворик, скамья.
Здесь на скамейки у дома
Мама встречала меня.

Я подходил и садился,
С ней мы вели разговор.
Рядом сынишка резвился,
Детством заполнен был двор.

Странное чувство тревоги
Вдруг охватило. И я…
Понял, что к дому дорога
Длинной была у меня.

Нет уже мамы и кто-то,
Вырубил все тополя.
Все, что осталось, так это
Дворик, берёзка, скамья.

Комнаты-склепы…

Комнаты склепу подобны,
Четыре стены, потолок.
Окна - порталы удобны,
Свет в них, надежды глоток.

Может, кому-то привычно,
За всем наблюдать изнутри,
Мне же тоскливо и скучно,
И сосчитав: раз, два, три,

Окна открою и вылечу,
Птицей взлечу в небеса.
Душу свободою вылечу,
Свобода творит чудеса.

Приезжай.

Оставь хандру и приезжай.
Не говори о том, что поздно,
О том, что это невозможно,
…И в том себя не убеждай.

Оставь хандру и приезжай.
У дома ждёт тебя такси -
Свет за собою погаси,
Садись в такси. Не возражай…

К приезду будет торт и чай,
А пожелаешь - можно кофе…
То и другое заварю как профи,
Ты только неприменно приезжай.

Когда уходят.

Когда уходят «по-английски»,
Не торопясь, без суеты,
Оставив не допитым виски
И меч дамоклов пустоты.

Когда постель пуста, не смята
И на полу лежат цветы,
Тогда становится понятно,
Что всё в былом, а здесь лишь ты.

Поговорим?

- Поговорим? - сказала ты.
- О чем?,- спросил я удивлённо,
Ведь сожжены давно мосты,
А делать вид определённо,
Что всё нормально. Не смогу.
Давай расстанемся без слов,
Избрал я дальнюю дорогу.
Я всё простить тебе готов –
Упрёки, ревностные сцены,
Но не измены…

День.

Уставший день ушел на отдых.
Его сменила снова ночь.
Всё повторяется точь-в-точь:
Туман и дождь, и листьев жёлтых
Круженье вверх, паденье ниц,
Блик фонарей в потоке улиц,
Вкрапленье звёзд в овалы луж.
И на краю земли из кружев
Вновь соткан утренний рассвет.
И снова день. И снова свет.

К Господу.

Открою Господу я душу,
Для остальных я буду глух.
Его пророчество услышу
И в вере укрепится дух.

К нему в молитве обращаюсь
И говорю с ним о былом.
До низких чувств не опускаюсь,
А коль прошу, то об одном:

Уж если предстоит ГОЛГОФА,
Её без ропота приму.
Но, Господи, продли дорогу
Для добрых дел.
Коль нет - пойму…

Боюсь опоздать.

И вот опять спешу я,
Боюсь я опоздать.
И вот опять пишу я,
Боюсь не дописать.

А надо мной смеются
И говорят: «Глупец!
О днях, что остаются,
Лишь ведает Творец».

Вот… В этом и причина:
Известно нам всегда,
Что наша жизнь - лучина,
Погаснет, но когда?

И потому спешу я,
Боюсь я опоздать.
И потому пишу я,
Боюсь не дописать.