ВАЛЕНТИН ВИШМИДТ (1937-2009)

БУДЕМ ПОМНИТЬ О 45-ом

На улице Берлина

Увидел земляка,

И я в объятьях стыну -

Так радость велика.

Как хочется согреться

У прошлого в плену.

Но в память рвется детство,

Сгоревшее в войну.

Стоим у скорбной стеллы

Сети концлагерей.

А сердце жгут расстрелы

И едкий дым печей.

Сожженные деревни

И лай чужих собак.

А над строеньем древним

С крестом паучьим флаг.

Путь памяти безмерен,

А в зеркалах витрин

Спокоен и размерен,

Отстроенный Берлин.

Нет двух домов похожих,

В цветах особняки,

И мысли у прохожих

От вое н далеки.

Приветливо открыты,

Без комплекса вины ...

Но нами не забыты

Страдания войны.

Чтоб не были объяты

Пожаром города,

О славном сорок пятом

Запомним навсегда.

В АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИКЛИНИКЕ

Сжимаю русские полтинники

И гривну вынул почему-то.

В американской поликлинике

Другую признают валюту.

Врачи здесь вежливо холеные.

Когда сюда бы ни пришел ты,

Привычно требуют зеленые,

Но примут, видимо, И желтые.

Совсем не просто в царстве дьявола

Без долларов. Умри - и баста!

Такой она всегда была,

Страна мигрантов и контрастов.

В ЧУВСТВАХ НЕТУ ФАЛЬШИ

Был нескончаем этот разговор,

Но не достиг он цели очевидно.

Вы уезжаете сегодня «за бугор»,

Откуда вас уже не будет видно.

Но станет ли родимым дом,

Пусть даже будет он у озера Кинерет?

Пески горячие да валуны кругом,

А счастье призрачно, хотя в него и верят.

Задумчиво течет библейский Иордан,

Вы уезжаете - и в чувствах нету фальши ...

А я видавший виды чемодан,

Чтоб не смущал, упрятал с глаз подальше.

ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ

Притихли за столом товарищи

И сразу стали далеки,

Когда в галоп пустились клавиши

Под взмахом девичьей руки.

Воздушная и невесомая,

Мелодия сняла печаль.

Плыла она - давно знакомая -

И душу раздирал рояль.

ГОЛОС ТИШИНЫ

В который раз полночный поиск ...

Мне не забыть минуты те,

Когда, стянув потуже пояс,

Мы замирали в темноте.

К сенсациям совсем не падки.

Но долгу своему верны,

В таинственной лесопосадке

Мы слышим голос тишины.

Должны быть все мы настороже -

Нельзя расслабиться никак.

Как улей, город растревожен -

Напомнил о себе маньяк.

Погода осенью капризна.

И, как ни странно, даже в грязь

Он появляется, как призрак,

В чернеющих кустах таясь.

Глухие улочки окраин.

Стоят, насупившись, дома.

Промчатся изредка трамваи -

И вновь кругом глухая тьма.

Вот мы втроем в каком-то сквере.

Крадется ветер по ветвям.

Мы в тишину совсем не верим,

Но пусть она поверит нам.

Мы не позволим злу свершиться -

В глуши застигнет нас рассвет.

Одним покой хотя бы снится.

Для нас - покоя вовсе нет.

ДАВАЙ ПО РЮМКЕ, СТАРИНА

Нам не давали ордена,

А вот медалей не жалели.

Так что грустить на самом деле?

Давай по рюмке, старина.

Давай припомним наш отдел:

Кого уж нет, кто, к счастью, дожил.

Ты форму старую надел

И стал на много лет моложе.

Стучалась в дом порой беда.

Украдкой вытирая слезы,

Как понимали мы тогда,

Что значит уголовный розыск.

Не раз теряли мы друзей

И воздавали славу павшим.

Чужая боль была своей,

Чужое горе было нашим.

Испили горечь мы до дна,

Виски до срока побелели.

Так что грустить на самом деле?

Давай по рюмке, старина!

ДОМ ДВУХЭТАЖНЫЙ НА УГЛУ

 Полковнику милиции

в отставке И.М.Галинкину

Никак это время забыть не могу.

Все вспоминается мне

Дом двухэтажный на шумном углу,

С ржавой решеткой в окне.

Ступени, где в спешке можно упасть:

Будни в сплошной кутерьме.

Справа от входа - дежурная часть,

Словно корабль во тьме.

Лампочек тусклых таинственный свет,

К которым привыкли уже.

Пахнущий чем-то сырым кабинет

На втором этаже.

Ночью порой не смыкали мы глаз,

Чтоб было покарано зло.

И сгоряча ругали не раз

Сыскное свое ремесло.

Трамвай пробегал, затихал перезвон.

Расслабившись в тишине,

Мы рассуждали, как важен закон

Для жизни в любой стране.

Мы не жалели для службы души,

Хоть был нескончаем бой.

А получали за это гроши

И головную боль.

... Весны промчались, растаяли зимы,

Юность осталась в туманной дали.

Хоть по бумагам в отставку ушли мы,

Дело всей жизни забыть не смогли.

Снова заботы и снова тревоги,

В сердце - опять за страну непокой.

Переплелись, словно нити, дороги.

Как бы не сбиться с той самой, одной,

Выбранной в давнюю пору однажды.

Шли ведь по ней сквозь невзгоды и мглу.

... Все вспоминается дом двухэтажный

- Тот, что когда-то стоял на углу.

ЖИВЕШЬ НЕДАРОМ НА 3ЕМЛЕ

Мы вновь сошлись с тобой во мнении,

И потому решили мы,

Забыв о бедах и волнении,

Устроить пир «среди чумы».

Пусть яств изысканных не будет -

Но это ведь не новость нам.

Вздохнем спокойно полной грудью,

Приняв армейские сто грамм.

Ты улыбнешься анекдоту,

Расправишь скатерть н.а столе,

Осмыслив, вероятно, что ты

Живешь недаром на земле

КОГДА ГОРОД СПИТ

Когда улицы тихи и сонны

И свечой угасает звезда,

Отрывают от сна телефоны.

Это значит: случилась беда.

Это значит: укрытое тьмою

От возмездия прячется зло.

Может, кто-то подвергся разбою?

В магазине разбито стекло?

А, возможно, на стройке давнишней,

Где застыл в одиночестве сруб,

Средь камней или бревен прогнивших

Найден вновь неопознанный труп?

Не случайна на сердце тревога -

Только б выйти скорее на след ...

На мгновенье блеснет у порога

В кобуре боевой пистолет.

МИЛИЦЕЙСКАЯ ЖЕНА

Сколько лет - а привыкнуть нельзя.

Воскресенье - а мужа все нету ...

Не приходят, как прежде, друзья,

Осуждая «идиллию» эту.

На работе всегда допоздна,

Поднимают нередко средь ночи.

Полусонно вздыхая, она

Отпускать его явно не хочет.

Как они далеки-далеки,

Дни веселой весенней капели.

Под глазами набрякли мешки,

А виски, как в снегу, побелели.

Может, отпуск возьмет и тогда

Унесутся в далекие дали.

Не случайно во сне поезда

Ей настойчиво видеться стали.

Но его измотали дела,

И в работе не видно просвета.

В жизни много и горя, и зла -

Каждый день она чувствует это.

Не забыть, как сказала ей мать,

Утираясь от слез и от пота:

- Хулиганов и пьяных таскать ...

Если, право, грязнее работа?

И отец неожиданно сник,

Как больной, оказавшийся в коме.

- Мне сказали, что он розыскник.

Что же будет искать в нашем доме?

Не снесла этих горьких обид,

Не скрывая тоску и усталость,

По-мужски волевая на вид,

Как девчонка, вовсю разрыдалась.

И родных, и друзей огорчив,

Собрала свои вещи упрямо,

И ушла на «другие харчи»,

Как сказала язвительно мама.

Не зарплата, не льготный билет,

Не погоны с каемкою красной -

Лишь любви согревающий свет,

Только мысль, что живешь не напрасно.

На душе, как всегда, непокой,

Возле глаз появляются складки ...

Вновь на праздники быть ей одной -

Было б все лишь у мужа в порядке.

МИЛОЕ ДЕТСТВО

Война только что отгремела.

В руинах лежали дома.

С тоской на прохожих глядела

История жизни сама.

и горе, казалось, сутулится

От смерти, болезней и слез ...

Ты помнишь Московскую улицу,

Где рядом шумел привоз?

Хоть это была не Одесса

И даже не папа - Ростов,

Зевак увозили со стрессом

От шулеров и от воров.

Смышленая свинка морская

Пророчила чью-то судьбу,

И бабы крестились, гадая:

- Неужто ... родного ... в гробу?

Полвека прошло. А когда-то

Так медленно двигались дни ...

Мы встретились в школе двадцатой,

Где были мальчишки одни.

А помнишь, однажды в турнире

Легко обыграл ты меня

Тем ходом Е2 - Е4

С дальнейшею жертвой коня?

Куда нам от памяти деться?

Хоть много прошли мы дорог,

Но милое, светлое детство

Я с трепетом в сердце сберег.

МИНИАТЮРЫ

Мы привыкаем жить во мгле -

Свет отключают то и дело.

... Свеча горела на столе.

Свеча горела.

* * *

Стал ненужным честный труд,

Все вокруг подверглось тлению.

Только взятки не берут

По... перечислению.

* * *

Мы нынче культурными стали,

В Европу стремимся сквозь мглу.

Аптеки на каждом квартале,

Пивные на каждом углу.

* * *

Дождь будет, и не нужно хмуриться,

И потирать виски рукой.

Пыль улеглась. И пахнет у лица

Недавно скошенной травой.

* * *

Когда уйдешь от отчего порога

В начале дня искать далекий свет,

Поймешь, как нелегка порой дорога,

Которой ни конца, ни края нет.

* * *

У пышной елки, в шуме карнавала

Взволнован встречей и немного пьян,

Я что-то пел. А за окном устало

Шумел нетихий Тихий океан.

Был каждый за столом приветлив и участлив,

И становилось на душе теплей.

Признаюсь, был я в этот вечер счастлив,

Хоть и вдали от Родины своей.

* * *

Навсегда остается незримая связь

С тем, что было в далекие годы когда-то.

Боль утрат понемногу уже улеглась,

Но гляжу на портреты родных виновато.

* * *

Не посты, не зарплата, не звание

Одержимыми делают их.

Просто это такое призвание:

Все отдать для покоя других.

НА БОСФОРЕ

Все давно уже уснули,

Но не спится только мне.

Как-никак, а я в Стамбуле -

Незнакомой стороне.

Древний город, где и ночью

Неуемный балаган.

Кофе подлинно восточный

Да таинственный кальян.

Где на небе синем звезды,

Как ромашки на лугу,

Где лавчонки, словно гнезда,

На скалистом берегу.

Стонет и вздыхает море,

Предвещая новый вал.

Не был раньше на Босфоре,

А теперь вот побывал.

НА КРАСНОМ МОРЕ

От зноя земля клубится,

Словно дымком костер.

Тихо дремлет граница

у диких коричневых гор.

Так Иордания манит!

Ветер с пустыни притих.

Вечер рисует огнями

Контуры улиц чужих.

г. Эйлат, Израиль

НА ОКРАИНЕ

Из освещенного окна

Казалась ночь еще темнее:

В надежде замерла она -

Шаги как будто на аллее.

Нет, это показалось ей -

Так шорохи с шагами схожи.

Весенний ветер средь ветвей

Застрял и выбраться не может.

С собой весь вечер не в ладу:

Прильнет к окну, рванется к двери.

Душой почуяла беду,

Хотя не хочет в это верить.

... Фонарь колышется вдали,

Таинственно притих кустарник.

Идут неслышно патрули -

Сержант и молодой напарник.

Нежданно выплыла луна,

Дома окрасив желтизною.

Висит глухая тишина

Над улицей и над горою.

Но вдруг раздался чей-то крик

И смутно заметались тени.

Сержант рванулся напрямик,

Опешив только на мгновенье.

Он сразу вспомнил инструктаж,

Как говорили перед строем,

Что стало как-то меньше краж,

Но возросло число разбоев.

Начальник так закончил речь:

- Толочь не будем воду в ступе.

Хочу внимание привлечь

К одной весьма опасной группе.

Их трое, вооружены.

Судимости вполне возможны.

Мы взять без крови их должны,

Но только очень осторожно.

... Сержант увидел в этот миг,

Как, обойдя его кустами,

Партнер преступника настиг,

Застрявшего в какой-то яме.

Был слышен хрип, тяжелый стон.

Казалась ночь каким-то адом.

Но в тот момент не думал он,

Что смерть блуждает где-то рядом.

Но вот сержант ввязался в бой.

Мелькнула мысль: "А где ж те двое?»

Подсечку сделал раз, другой,

Затем удар нанес рукою.

Преступник, скошенный, обмяк:

Вдвоем его скрутили быстро.

Но в этот миг, прорезав мрак,

Раскатом прокатился выстрел.

Побагровел от крови кант,

Запахло дальнею грозою.

Обмяк и падать стал сержант,

Подмяв преступника собою.

Его он не упустит. Нет!

Удержит хваткою железной.

Зажегся в ближнем доме свет -

Сержанта поглотила бездна.

Когда очнулся поутру

В больничной маленькой палате,

Глазами подозвал сестру

В отбеленном, как снег, халате.

И тут увидел: от окна,

Платочком утирая слезы,

Навстречу шла к нему жена,

Сжимая веточку мимозы.

Он в мыслях потянулся к ней,

Но шелохнулся еле-еле .

... Прошло еще немало дней,

Пока поднялся он с постели.

Ушли надолго холода,

Сирень ковром сады укрыла.

Вот только рана иногда,

К ненастью пробуждаясь, ныла.

Но не простыл бандитский след.

Всех взяли днями, «на горячем».

Изъят зловещий пистолет.

И разве может быть иначе?

Сержантский путь совсем не прост -

Опасен и, конечно, труден.

Но вновь заступит он на пост,

Ведь знает: это нужно людям.

НА ШКОЛЬНОМ ДВОРЕ

В сквере по-зимнему голо,

Только грачей перепляс .

Помнишь ли старую школу,

Наш удивительный класс?

В куртке кургузой и мятой,

Видимо, купленной с рук,

Здесь появился когда-то

Нынешний доктор наук.

Были мы плохо одеты.

Видя нас, охала врач.

И не сходились ответы

Вроде несложных задач.

Слышался стон радиолы,

Лужи, мазут и навоз ...

Здесь, за стеною у школы,

Не унимался привоз.

Про ямщика и про вьюгу

Хор наш рыдал иногда.

И торопились друг к другу

Дальние поезда.

Здесь мы тянулись к свету

И познавали свет.

Шумных детишек нету

Здесь уже много лет.

Как все теперь далече -

За голубою рекой.

... Больше уже не встречу

Девушку с русой косой.

НАШ БЕСПОКОЙНЫЙ РАЙОТДЕЛ

Средь суеты и шумных дел

Не забываю все равно я

Наш беспокойный райотдел

Над обмелевшею рекою.

Мы шли по жизни напролом -

И все стоял перед глазами

Обычный трехэтажный дом

С дежурной частью и ... жильцами.

Обычный лишь на первый взгляд,

Когда смотреть на дом снаружи.

Не затихал в нем пьяный мат,

Случалось кое-что похуже.

В потемках длинный коридор,

Стекло, разбитое со звоном ...

Мне кажется, что до сих пор

Я пахну чьим-то самогоном.

Порой нас застигал рассвет

В глуши, у необжитых зданий.

В руках сжимая пистолет,

Мы шли, как тени, на заданье.

Подстерегала нас беда,

Нередко приходилось туго,

Но мы надеялись всегда

На слово и поддержку друга.

Старея, громыхал завод,

Туманились от дыма дали,

И звездами за годом год

Куда-то в пропасть пропадали.

Но я душой не очерствел.

Стою с седою головою

Там, где когда-то райотдел

Шумел над тихою рекою.

Я вспоминаю вас, друзья,

Былые радости, сомненья.

... Как жаль, что молодость нельзя

Вернуть хотя бы на мгновенье.

НЕЗАБЫВАЕМОЕ

Снег растаял. Запели скворцы.

Я стою в вестибюле в сторонке.

Мимо гордо проходят юнцы,

Пробегают на шпильках девчонки.

Большинству я совсем не знаком

И ловлю безразличные взгляды.

В сердце вновь отдает холодком -

В атмосфере, видать, перепады.

В тусклом свете мерцает гранит,

Ель у входа застыла в печали.

Память сердца упрямо хранит

Позабытые вроде детали.

Вспоминаю заполненный зал,

Докрасна раскаленные страсти.

- Непартийно, - чинуша сказал.

Ну а я оказался в санчасти.

Непартийно ... Такой приговор

Точку ставил над каждым надуманным фактом.

Я, признаться, понять не могу до сих пор,

Как тогда удалось избежать мне инфаркта.

Если ты не совсем был согласен с толпой,

Становился шальным от партийного визга -

Значит ты, как в былые столетья изгой,

Мог быть смят и из этого племени изгнан.

Да, партийность в ту пору такою была,

Что душила, как к горлу подкравшийся ком.

Не сумел, не простил я обидчикам зла,

Хоть могилы иных заросли бурьяном.

ПОХОРОНЕННЫЙ ЗАЖИВО

В тот день из кружек, по-армейски пили,

Волнуясь, отвечали невпопад.

Ведь рядом с ними на своей могиле,

Окаменев, стоял седой солдат.

И смерть была непостижимо близко -

Намного ближе, чем тогда - в бою.

На темно-сером камне обелиска

Читал он лишь фамилию свою.

Как в дымке, вспомнилось: в далеком 4З-ем

Он вел в атаку поредевший взвод.

Сиваш стонал. Швырялся чем-то ветер,

А рядом бил фашистский пулемет.

Был склон горы открытым и покатым,

И были все у немцев на виду.

Но все равно - ползли наверх солдаты

Собой чужую заслонить беду.

Сквозь шквал огня дополз. Швырнул

гранаты.

Дзот замолчал, а он упал у плит.

Кричали возбужденные солдаты,

Что лейтенант - их командир - убит.

На третий день в походном лазарете,

Едва-едва глаза на свет открыв,

Он смутно осознал и для себя отметил,

Что рано умирать, что он остался жив.

В далеком городке читали похоронку,

Рыдала мать, стонал без слез отец.

Вся в черном вышла вечером девчонка,

Решив, что жизни наступил конец.

Но, весь в осколках, он не сдался смерти,

Любовь и верность звали за собой.

И в этой самой страшной круговерти

Он поднялся и встал, как прежде, в строй.

СПРАВЕДЛИВОСТЬНАШЕ РЕМЕСЛО

Когда под ясным небом гибнут люди

И в чей-то дом врывается беда,

Мы зорче и решительнее будем

Стоять на страже жизни и труда.

Романтика дерзания и риска.

За.чьи-го судьбы бесконечный бой.

Порой своя беда бывает близко,

Но, все забыв, спешим помочь чужой.

Нас научили добиваться цели,

Чтобы теченьем бурным не снесло.

Вот только бы сердца не очерствели,

Ведь справедливость - наше ремесло.

СЫЩИКУ ОТ БОГА

 Памяти Н.Н. Польского,

который четверть века возглавлял на Луганщине

уголовный розыск.

Невысокий, с улыбкой лукавой,

Оставаясь бессменно в строю,

Никогда он не гнался за славой -

Просто делал работу свою.

Были встречи с семьею недолги,

Поднимали звонки по ночам.

Досыпая в потрепанной «Волге",

Торопился навстречу ветрам.

Где-то ждали и верили люди,

Что сомненьям и страхам назло

Непременно пока рано будет

За живое задевшее зло.

Сплав дерзания, риска и страстности,

Жил людей и природу любя.

Был он первым в минуту опасности,

Принимая огонь на себя.

Не мирился 'ни с ложью, ни с подлостью,

Опыт щедро с другими деля.

Был он нашей луганскою гордостью,

И его не забудет земля.

Я ПРИДУ СЮДА ВНОВЬ

Серый дом, где нередко работали ночью,

Хотя страсти кипели, как правило, днем.

Разорвали его, словно тучи, на мелкие клочья,

Старожилов почти не оставили в нем.

Путь любого из нас был извилист и труден,

и "Сирена» не раз поднимала на бой.

А сейчас захожу - а кругом незнакомые люди,

Словно вышла ошибка и адрес мне дали другой.

Но неужто забыли меня эти строгие стены?

Я застыл у двери, словно замер в парадном строю.

Я приду сюда вновь. Я приду непременно,

Чтобы вспомнить друзей и тревожную службу свою.