Ирина Анастасиади

 Международный литературный журнал "9 Муз"


Как живётся вам с другою, –
Проще ведь? – Удар весла! –
Линией береговою
Скоро ль память отошла
Обо мне, плавучем острове
(По небу – не по водам!)
Души, души! быть вам сёстрами,
Не любовницами – вам!
Как живётся вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
Как живётся вам – хлопочется –
Ёжится? Встрётся – как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
«Судорог да перебоев –
Хватит! Дом себе найму».
Как живётся вам с любою –
Избранному моему!
Свойственнее и съедобнее –
Снедь? Приестся – не пеняй?
Как живётся вам с подобием –
Вам, поправшему Синай!
Как живётся вам с чужою,
Здешнею? Ребром – люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлёстывает лба?
Как живётся вам – здоровится –
Можется? Поётся – как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?
Как живётся вам с товаром
Рыночным? Оброк – крутой?
После мраморов Каррары
Как живётся вам с трухой
Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог – и начисто разбит!)
Как живётся вам с стотысячной-
Вам, познавшему Лилит!
Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живётся вам с земною
Женщиною, без шестых
Чувств?
Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин –
Как живётся, милый? Тяжче ли –
Так же ли – как мне с другим?

Марина Цветаева «Попытка ревности»
Так по-своему, по-женски, видит Цветаева Медею, её и своё горькое, чисто женское переживание покинутой своим избранником. Это переживание знакомо многим. Такое, раздирающее сердце, чувство несправедливости и преданных чувств, поруганной искренности и неоправданных ожиданий преданного сердца. Многим из нас это знакомо, не правда ли?!
Так кто же она, Медея, царская дочь, жрица Гекаты, великая ведунья?! Переходное ли звено между смертными и Богами, избранная и изгнанная, униженная и величественная, совмещающая в себе противоположности и не находящая себе места в своём странствии?! Сколько вопросов возникало у человечества в связи с её личностью. В силах ли мы осознать сущность внучки Гелиоса и внучатой племянницы Гекаты?
И что нам вообще известно о Медее из исторических документов, дошедших до нас в виде мифов, то есть сказаний? Она считается великой волшебницей, владеющей тайнами целебных растений. Известно, что ради любви к Ясону, она выдала секреты своего отца, одолела дракона и последовала за своим избранником в Иолк, где он занимал не самое завидное общественное положение. И наконец, в поздних мифах времён патриархата Медея представлена нам детоубийцей и злодейкой.
Эзотерики считают, что Медея, будучи мощной ведуньей (то есть приобщённой к древним Знаниям), покинула своё Место Силы, землю свою, которой покровительствовал дед её Гелиос, ради отважного и доблестного героя, конечно, но неблагодарного полубога. На долю Медеи, безусловно, выпало множество лишений и испытаний. И принесла она множество жертв принесла во имя своей любви.
Приписывают ей и убийство собственного брата, которого она, будто бы, расчленила и бросила в море, дабы задержать корабли своего отца, гонящегося за Арго. Приписывают ей ограбление Колхиды, которому Золотое Руно давало защиту и урожай. Уверяют, что всё это тяжким грузом ложилось на её сердце, и даже очистительные обряды, проведённые с ней её тёткой – волшебницей Цирцеей – не избавили Медею от этой ноши.
Не верю! Ну что поделаешь, не верю я в это. И всё!!!
Изучая древние документы, я не нахожу подтверждения этим утверждениям. А вижу лишь желание каких-то сил повлиять на сам ход событий в Коринфе. Но имеем ли полное осознание событий, имеющих непосредственное отношение к событиям того времени?!
 В рассказе поздних документов мы видим две ипостаси Медеи. С одной стороны она — могущественная колдунья, представительница рода, ведущего своё происхождение от Гелиоса, племянница Цирцеи и жрица и внучатая племянница Гекаты. С другой она – женщина, поддавшаяся земным страстям, полюбившая, последовавшая за своими чувствами и пострадавшая вследствие их. Так, жизнеописание Медеи как бы являет собой конфликт двух реальностей: внешнего и внутреннего.
Существует множество писателей, поэтов и историков, которые с удовольствием смакуют именно эту, позднюю версию истории. И среди них Эврипид[1], создавший поражающий воображение женский образ. А вот нарисованный Эврипидом образ вдохновил Корнеля[2], Клингера[3], Шарпантье[4], Делакруа[5] и других. О Медее писали так же Диодор[6], Аполлодор[7], Гигин[8] и Павсаний[9]. Но мы основываясь на исторические справки, попробуем правильно оценить и проанализировать версии этого нелепого, на наш взгляд, образа, существующих во многих литературных произведениях.
Хочется разобраться во всём, не принимая во внимание глупые предположения, привитые нам тёмными временами фаллократии. Так давайте проведём расследование, опираясь на древние источники. Так кто она, Медея? Безжалостная детоубийца? Жертва любовной измены, ввергнутая в безграничное отчаяние? Или Менада[10], жаждущая крови, в святом безумии обагрившая руки кровью своих чад?
Мы, почему-то всегда опираемся в своих исследованиях на показания Эврипида. Однако, эпоху, в которую жил Эврипид, Ницше называл «сумерками богов». Не потому ли его Медея, решаясь на своё преступление взывает к Гекате? И вообще, какова на самом деле, связь внучки бога Солнца Медеи и Гекаты, дочери Титанов: Перса[11] и Астерии
В своей знаменитой трагедии «Медея» (431 г. до н.э.). Эврипид уже не в первый раз обращается к образу Медеи. В его трагедии «Пелиада» она также была главной героиней. В этой драме Эврипид представляет зрителю Медею, коварно заставившую дочерей фессалийского царя Пелия убить своего отца. Внушив им, что этим они вернут ему молодость.
Для этого образа убийцы Пелия и собственных детей, поэт выбрал коринфский эпизод мифа о Медеи. И прошу обратить на это особенное внимание. Ведь в более ранних мифах нет подобных событий и нет образа Медеи, как злобной убийцы. Критики считают, что подобный трагический вариант был нужен Эврипиду для большего эффекта и ещё…
Известно, что Эврипид пренебрёг ранними сказаниями, утверждающими, что детей убили коринфяне, мстящие за гибель своего царя и его дочери. Был, правда, также повод гораздо серьёзней, чем какая-то месть. Но об этом я расскажу позже.
Но так или иначе, драматург сделал виновницей гибели детей саму Медею. Существуют, однако, источники по которым стало известно, что женоненавистник Эврипид сделал это ужасное изменение в сказании за крупную взятку от них.
Как писатель, могу понять Эврипида, считавшего, что обыкновенное столкновение коварного тирана-обманщика и мести со стороны жертвы было бы слишком банальным для трагедии. Вероятно, то же самое думал и И.Ф.Анненский[12], когда писал об этой трагедии Эврипида:
«Руководимый высшим смыслом, поэт дал нам в этой трагедии минимум непосредственного ужаса и грязи действия, чтобы тем сильнее заставить нас почувствовать всю его страшную цену».
Анненский, также говорит о Медее: «Её мучит не Эрос, а Эриния[13], и Медея отнюдь не брошенная любовница, которая оплакивает утраченные радости брака». Честно говоря, слишком легкомысленное замечание для человека, который не захотел ознакомится с полной картиной событий!!!

Понятно, конечно, что всех устраивал привившийся в веках образ Медеи, написанный Эврипидом, завоевавшим исключительную популярность среди мужского населения планеты. Особенно большой любовью пользовался этот образ, многократно повторенный позднейшими поэтами. И так отвратительно читать, как Ясон Эврипида, Ясон, которому Медея не раз спасала жизнь, называет жену «львицей, а не женщиной, более дикой, чем тирренская Сцилла», и вот уже Кюхельбекер вслед за ним использует эту фразу в «Аргивянах»[14]:
А если позабыл, что в тот же срок,
   В сем самом граде создала Медея,
   Какою смертью воздала Креону,
   Надменному, подобному ему,
   Ужели мне и днесь ему напомнить
   О старой повести времён забытых?
   Грядущие часы об ней напомнят
   И, может быть, могущего владыку
   Научат мене презирать меня!
   Но ныне, юный вождь седых героев,
   Дозволь, да буду ваших дел участник!
   Или и ты, ни в чем не сходный с братом,
   Или и ты пренебрегаешь мною?
Меж тем, Медея Аполлония Родосского «Аргонавтика»[15] (приблизительно 60–е гг. III. до н.э.) представляет собой полный контраст Медее Эврипида: у Аполлония она — благочестиво нерешительна. И долго колеблется, прежде чем подчиниться властному призыву любви, внушённой ей Эротом. Под властью уговоров своей сестры Халкиопи, она решает разорвать трагический узел самоубийством.
Но, почувствовав страх перед смертью, решается на преступление против семьи. Дальнейшие её бегство, убийство брата, которого она завлекает в ловушку, постоянный страх выдачи (на острове феаков, где Аргонавты прибегают к заступничеству царя Алкиноя[16] и его жены Ареты, она становится женой Ясона, поскольку Алкиной решил её выдать колхам, если она ещё не замужем) всё это — только следствия её первоначального предательства, но по существу — спасения жизни Ясону, не оставляют ей самой надежды на спасение.
Медея Аполлония не может смотреть на то, как Ясон убивает её брата, и отворачивается, закрыв лицо краем пеплоса. Ей, конечно, далеко до необузданности Эврипидовой героини. Но, по–прежнему, и в этом эпосе наблюдается непреодолимое желание опорочить женщин в частности и матриархат – в целом.
Меж тем Овидий[17] посвятил Медее один из самых значительных эпизодов в своих «Метаморфозах», а именно в начале VII песни; (эпос создан в первые годы от Р.Х.). и тут надо отметить, что Медея Овидия лишена трагических черт. Поэт выбирает для своего эпоса не коринфский эпизод, а колхский и фессалийский.
Овидий отмечает, что Медея, несмотря на все свои чары, боится за Ясона, когда он проходит свои испытания. Овидий последовательно устраняет трагические детали: одно из самых страшных злодеяний, приписываемый Медее, а на самом деле, совершенных Ясоном, убийство её брата, Абсирта, присутствующее как эпизод у Аполлония Родосского и как утверждающее начало у Эврипида, Овидий не признаёт. Пользуясь древнейшими, а значит, более правдивыми источниками сказания, согласно которому Апсирт на то время — ещё ребёнок, а значит, никак не может преследовать Медею.
В «Метамофозах» Овидия внутренняя борьба героини изображается по всем правилам риторики с тончайшими нюансами приёмов убеждения. Его Медея полна сомнений:
«Итак, я предам сестру, брата, богов и родную землю?
Однако отец слишком суров, земля варварская, брат мал, а сестра за меня».
Это её состояние выражается великолепным афоризмом:
«Я вижу лучшее и одобряю его, но следую за худшим». Вот так:
«Я вижу лучшее и, видя, восхваляю,
Но худшему вослед, о небо, поспешаю».
Так, совсем иначе Овидий представляет Медею. Он подчёркивает её тонкость и остроумие. И иначе трактует события, связанные с возвращением молодости Медеей отцу Ясона. Эпизод с дочерями Пелия, к примеру, у него лишён наивного рационализма Эврипидовой драмы: и у него баран просто превращается в ягнёнка. А коринфским эпизодом он пренебрегает. Но многим это Овидиевский эпизод откровенно не нравится. Им по душе образ женщины–детоубийцы.
Меж тем, давайте обратимся именно к коринфской версии. И поговорим, зачем нужно было не просто обвинить в страшном преступлении женщину и мать, но и предательски убить малолетних детей Медеи и Ясона?!
Вспомним, что греки полагали, что дворец и конюшни бога Солнца Гелиоса находились в Колхиде и именно оттуда он каждое утро поднимался в небеса.  Золотое руно, Овен — как символ солнца, как символ Единства, Любви и Познания — также хранилось в Колхиде. 
 И вот, когда Аргонавты во главе с Ясоном добрались до Колхиды, где правил царь Ээт, отнюдь не желавший отдавать им своё главное сокровище Золотое Руно. Но Медея, полюбив Ясона, помогла ему справиться с испытаниями, а Геката помогла Медее осуществить планы Ясона и выкрасть Золотое руно… 
После чего, взяв с собой Медею, Аргонавты уплыли из Колхиды.
А вернувшись домой, Ясон передал Пелию Золотое Руно. И, как мы помним, царь не выполнил своего обещания уступить свой трон. Больше того, возвратившись в Иолк супруги и узнают, что Пелий убил Эсона, законного царя и отца Ясона. Тогда Медея возвращает покойника к жизни.
Узнав об этом чуда, дочери Пелея решают вернуть своему отцу молодость. Они обращаются с этим к Медее и та уверяет их, что способна вернуть дряхлому Пелию молодость. Для этого Медея требует разрубить царя Иолка на куски, что и делают дочери. Так бесславно Пелей погибает.
За это Медея и Ясон по законам того времени были изгнаны из Иолка. Они бегут в Коринф и просят защиты у царя Креонта. И ведь не даром, они бегут в Коринф, ведь до того, как жениться на матери Медеи, Ээт был царём Коринфа.
Может, как раз тут и кроется разгадка?!
Давайте вспомним происхождение Медеи! Не понятно, почему никто не пытался выяснить всю правду о нашей героине, исходя из всех известных источников. Почему-то все, кто изучает эту тему, решительно не обращают внимания на то, что Ээт, отец Медеи, до того, как стать царём Колхиды, был царём Коринфа. Примечательно, что воцарившись в Колхиде, он оставил царство на попечение своего родственника, Креона, сына Ликанфа.
Всем известен факт того, что вице-царь Коринфа дал приют Ясону и Медее. Но что двигало им? И были ли чисты помыслы Креона?! Поселившись в Коринфе, Медея, или её дети, могли претендовать на престол Корифа. А, как известно, никто не любит делиться своей властью.
И не в этом ли дело? Представляла ли Медея действительную угрозу для своего родственника? Случайным ли в таком случае стало брачное предложение жениться на Креусе, сделанное Ясону правящим в Коринфе родственником Медеи? И как мешали Креону дети Медеи? Вопросов много. И ответ на них очевиден. Понятно, что внуки венчаного на царство Ээта были реальной угрозой для Креона. Расставаться с царством ему не хотелось. Так возможно ли убить, чтобы править? История знает много примеров таких преступлений.
И вот уже история преображает законную наследницу коринфского престола, Медею в преступницу. И каждый последователь фаллократической версии развитии событий старается, как может привести этот образ к неким знаменателям. Например, Роберт Ранке–Грейвс[18] в своих исследованиях пытается доказать нам, что в поздней фазе матриархата в ритуалах часто имели место кровавые жертвы мальчиков. И решает отнести убийство детей Ясона к этому разряду. При этом, делая Медею символом безграничной мести, как представительницу уходящей культуры матриархата. Немного позже мы ещё поговорим об этом удивительном обряде — разрывании на части и о его значении. А теперь поговорим исключительно о том, как изменялся со временем образ Медеи вместе с изменением отношения к богине Гекате.
Хотя некоторые учёные, вообще считают, что мотив, стоящий за детоубийством, можно понимать и в переносном смысле — Медея убивает своё прошлое, чтобы начать новую жизнь. Причём так же, как и Ариадна, Медея становится предательницей из–за любви, покидает родной дом и становится причиной смерти брата. Хотя Медея, в конце концов, возвращается в лоно семьи, и боги даруют ей бессмертие. Ведь боги понимали Любовь, как силу, которой следует прощать всё.
Давайте обратимся к личности Медеи. Что мы знаем о ней? Безусловно то, что она — великая волшебница. Что она является жрицей богини Гекаты. И будучи любимицей Богини, владеет всеми тайнами лекарств и ядов. Медея упоминается во многих трагедиях и иных произведениях вплоть до времён Шекспира. Но давайте, обратимся к «Аргонавтике» Аполлония Родосского — произведении III века до нашей эры. Хотя это и не самое раннее произведение, в котором упоминается Медея. Самая ранняя — трагедия «Медея»[19] V века до нашей эры. И в ней есть всего лишь одно упоминание о Гекате, наиболее подробно повествующее об оккультной связи Медеи и Гекаты.
Первые же строки, в которых упоминается Медея, прямо указывают на то, что она является жрицей Трёхликой[20]:
Младшую сестру звали Медея, старшей же
имя было дано Халкиопи. Медея случайно
Шла по дороге к сестре, когда её увидали герои.
Дома Гера её задержала. Редко она здесь
раньше бывало, дни проводя за пределами дома
в храме Гекаты, где жрицей была у богини.
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», III: 245–250.
Перевод И.Анастасиади
Тут к Ясону Арг обратился с такими словами:
«Будешь ли бранить, Эсонид[21], за совет, предложенный мною?
Всё же в беде не пристало всякой гнушаться попытки.
Сам ты слыхал от меня о некой девице и раньше,
По наставлениям ведуньи Персеиды Гекаты
чарами, быть может, убедить её сможем».
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», III: 475 480
Перевод И.Анастасиади
И научила богиня Геката её в совершенстве 
Зелья, варить из всего, что земля порождает и море.
Ими смягчить она может огня неустанного пламя,
Вмиг сдержать шумных рек потоки,
и пути преградить и священной луне и светилам.
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», III: 530–535
Перевод И.Анастасиади
В эпосе описаны и ценнейшие свидетельства о ритуалах Богини:

Ну, и на сладкое предлагаю описание самого ритуала:

И наконец, через силу промолвила вот что Медея:
«Слушай внимательно, как смогу тебе помочь.
Только явишься ты, и отец даст тебе для посева

Страшные зубы, что были изъяты из зуба змея,
Подождёшь ты, когда полночь наступит,
И струями реки, неустанно текущей, омывшись,
В чёрной одежде, один, без помощи товарищей,
Круглую выроешь яму. Потом в этой вырытой яме
Зарежешь овцу и, на части её не рассёкши,
В жертву надо принести, разложив костёр на дне ямы.
К дочери единородной Персея, Гекате, взмолившись,
Вылей для неё из чаши пчелиного мёда.
После, когда помолясь и к себе расположишь ты богиню,
Прочь от костра поскорей уходи. Но пусть не заставят тебя обернуться
Ни шум случайный шагов, ни лай собачий нежданный
Иначе то ты всё испортишь,
И к друзьям тогда уже не вернуться тебе невредимым.
А как встанет заря, — распусти ты зелье моё и, как маслом,
Им до блеска натрись, обнажившись, всё тело. И родится
В нём беспредельная мощь и грозная сила
Что поможет не с людьми, а с самими сравнялся богами.
Этим зельем намажь и меч, и копье, и широкий
Щит — тогда тебя не сразит никакое оружье
Мужей земных. Да и пламя тебя не настигнет.
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», III: 1020–1045
Перевод И.Анастасиади
Существует мнение, касательно того, что Медея является дочерью Гекаты. В защиту подобному утверждению, можно заметить, что дочерями называют в античных источниках жриц Великой Богини. Таким образом, прослеживается аналогия: Геката является богиней–Матерью в духовном смысле для тех, кто ей служит.
Вспомним, лучше, как в «Аргонавтике» Аполлония Родосского, когда Медея готовит зелье из растения, выросшего из крови Прометея, она совершает 7 раз ритуальное омовение и использует для сбора сока растения каспийскую раковину:
Вырос впервые тот цветок, когда проливалась по капле
кровь Прометея–страдальца, бессмертная красная влага,
на Кавказских горах орлом–кровопийцей на землю.
В локоть длиной произрос цветок тот из влаги кровавой,
на корикийский шафран своим цветом похожий,
стеблем двойным. Меж тем, глубоко в земле притаился
корень его, подобный куску кровавого мяса и полный
сока (похожий на тёмный сок горного дуба).
Сок собирала для своих чар в ракушку каспийскую дева,
семь раз омывши себя водой, неустанно текущей,
семь раз призвавши Вримо[22], что юношей бодрых питает,
повелительницу мёртвых, Вримо подземную, бродящую ночью,
мрачною ночью богиню призвав, одетая в тёмное платье.
Рёв прокатился под чёрной землёй, содрогнувшейся в муках,
в миг, когда корень Титана был срезан, застонав
сам Иапета [23]сын, от боли душою слабея»
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», III:851—866.
Перевод И.Анастасиади
Матерью Медеи иногда называют Идию Океаниду[24], внучку бога Гелиоса, а иногда, как мы уже сказали, даже саму богиню Гекату. Большинство же считает Медею всего лишь жрицей богини Мрака. Не будем, однако, сейчас выяснять была ли Геката матерью колхидской принцессы, а немного займёмся происхождением самой Богини, чтобы понять, как по–настоящему Медея связана с Великой Богиней.
Именно Геката, будучи или не будучи матерью Медеи, помогает колхидской принцессе добиться любви Ясона. Странно, что влюблённые волшебницы всех времён и народов, пытающиеся завоевать любовь своими чарами, не всегда могут эту любовь удержать на большой срок. И в случае с нашей царевной Ясон обходится с ней в высшей мере несправедливо. Ведь Медея спасла Ясону жизнь, постоянно выручала из разнообразных бед.
Итак, Медея прибегает к помощи Гекаты. Почему бы ей не обратиться к своему деду богу Гелиосу?! Может, дело не в родстве? Может, тут дело в неких качествах? Но и родство не надо убирать со счетов. Ведь если копнуть глубже, все, кто имеет отношение к богам – родственники. И Геката является двоюродной бабушкой Медее со стороны Титанов.
Впрочем, давайте обратимся к древним текстам, которые помогут нам постичь природу отношений колхидской царевны и великой богини Гекаты. Интересны, на мой взгляд, слова поэта, описывающего, как Медея совершала особый обряд, который должен был помочь Ясону:
Там, где Галис–река течёт в Пафлагонские[25] воды
приказала Медея сойти, повелевши Гекату призвать
жертвы той принеся. Но как эту страшную жертву
готовила дева, делала что, знать не следует
ни одному человеку. И меня душа не заставит
петь про эти дела. Я боюсь.
Но жертвенник этот всё стоит, как его герои воздвигли
На берегу для потомков, и издали виден прекрасно.
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», II:240—245.
Перевод И.Анастасиади
Всё это в полной степени относится к Артемиде и Гекате. Но так же очень похоже на характер Медеи Колхидской.
Такая богиня, а так же женщина со схожими качествами, движима необходимостью следовать своим внутренним ценностям, делать то, что имеет смысл для неё лично или удовлетворяет её саму, независимо от того, что думают о ней другие люди или боги.
Голову страшную вверх поднимая, Змей
всё стремился сдавить их челюстями, гибель несущими.
Тогда Медея, сломав можжевельника ветку и обрызнув его отваром,
произнесла заговор, и зельем этим опрыснула
глаз дракона. И сразу вокруг распространился запах
зелья чудесного и в сон змея погрузил. Голова его
пала и наземь легла, а его несметные кольца
через лес многоствольный к нему потянулись.
Тут Ясон Руно Золотое с могучего дуба
по приказу Медеи сорвал. А она, стоя рядом,
Зельем тереть продолжала голову Змея, пока Ясон ей
не дал знак к кораблю возвращаться.
Вместе вышли они из тенистой рощи Ареса.
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», II: 155170
Перевод И.Анастасиади
Вот такой бесстрашной и решительной рисует Медею Аполлоний. И таким женщинам покровительствовала Геката. Именно Геката способна обратить благосклонный взор к просящим любви, удачи и богатства, но сильным личностям. И именно в Медее мы видим силу воли, верность в любви и желание помочь. Эти качества царевны трогают сердце Богини. И она помогает Медее в каждом её деле.
Ведь известно, что в одном мифе сама богиня Геката превращается в медведя или дикого кабана и случайно убивает своего собственного сына, а затем оживляет его. Не от этого ли мифа родилась версия убийства Медеей собственных детей?! Сложно сказать, насколько это характерно для каждой женщины, будь она Гекатой или смертной, поднять руку на своих детей?! Все зависит от того, насколько силён в ней именно аспект Гекаты как Ужасной и Всемогущей Матери (а не Всеблагой Деметры), способной уничтожить — например, полностью подавить волю, задавить выражение чувств или, наоборот, уничтожить гневом своих детей.
А что мы видим в трагической истории, рассказанной в мифе об Аргонавтах и Золотом Руне? Мы видим две ипостаси Медеи:
Она – могущественная колдунья, представительница великого рода, ведущего своё происхождение от Гелиоса, племянница великой волшебницы Цирцеи и жрица Гекаты.
И она же – женщина, которая полюбила, подчинила свою жизнь чувствам и пострадала. Вот как говорит влюблённая Медея:
«Поговори со мной, земля… Поговори со мною, солнце… Поговори со мной, трава… Почему я не слышу вас больше? Говорите! Я хожу по земле, но не узнаю её, смотрю на солнце, но не узнаю его»
Меж тем эти две связанные друг с другом ипостаси Медеи, являют собой острый конфликт двух реальностей, как внешний, так и внутренний. Да и помимо конфликта, имеет место психологическая проблема дезадаптации: ведь мир, в который она проследовала, не принял её, не смог оценить по достоинству.
Ресурсная ипостась Медеи полна искренностью, силой желания, творящей яростью, страстью, свободой в помыслах и поступках, разрешение быть самой собой и мудрость, женская магическая сила, выносливость, умение действовать решительно, хитрость и гибкость, причастность к тайным знаниям.
В нересурсной её ипостаси проявляется фанатизм, растрата себя, потеря собственной ценности, ослепление деструктивной яростью, любовная зависимость, саморазрушение, гнев, непоследовательность, желание «рубить сплеча», невозможность остановиться, драматизация, впадание в крайности – «всё или ничего», состояние, когда деструктивные переживания нарастают как снежный ком, подхватывают и уносят лавиной. Потеряв всё, она не погибает.
Сила духа побеждает. Сила духа ведёт её к источнику её сил – в Колхиду, к своему божеству, к Гекате.

---

[1] Эврипид, (греч. Εὐριπίδης, 480-е — 406 до н. э.) —древнегреческий драматург, крупнейший (наряду с Эсхилом и Софоклом) создал шедевры классической афинской трагедии. Написал около 90 драм, из которых до нас дошло 17 трагедий и драма «Киклоп».
[2] Пьер Корнель (фр. Pierre Corneille, 6 июня 1606, Руан —1 октября 1684, Париж) — французский поэт и драматург, отец французской трагедии; член Французской академии (1647).
[3] Фридрих Максимилиан фон Клингер (нем. Friedrich Maximilian von Klinger; в российском подданстве Фёдор Иванович Клингер; 1752, Франкфурт-на-Майне — 1831, Дерпт) — немецкий поэт и драматург, генерал российской армии, видный деятель российского военного и гражданского образования.
[4] Марк-Антуан Шарпантье (фр. Marc-Antoine Charpentier; 1643 — 24 февраля 1704, Париж) — французский композитор, певец (контратенор), теоретик музыки.
[5] Фердинан Виктор Эжен Делакруа (фр. Ferdinand Victor Eugène Delacroix; 1798—1863) — французский живописец и график, предводитель романтического направления в европейской живописи.
[6] Диодор Сицилийский (греч. Διόδωρος Σικελιώτης, Диодорос Сикельянос, около 90 — 30 гг. до н. э.) — древнегреческий историк и писатель. Родом из Агирии на Сицилии.
[7] Аполлодор (греч. Ἀπολλόδωρος, Аполлодорос, около 180 до н. э. —120 до н. э.) древнегреческий писатель II в. до н. э.. Изучал грамматику у Аристарха Самофракийского и философию у стоика Диогена. В 146 году до н. э. Уехал из Александрии в Пергам, а затем поселился в Афинах.
[8] Гай Юлий Гигин (лат. Gaius Julius Hyginus) — римский писатель. Родился в Испании или в Александрии около 64 года до н. э., умер в 17 году н. э. Ученик Александра Полигистора..
[9] Павсаний (греч. Παυσανίας, Павсаниас) — древнегреческий писатель и географ II века, автор своего рода античного путеводителя «Описание Эллады».
[10] Менады (Μαινάδες, «безумствующие», Мэнадес) — спутницы Диониса. Следуя толпами за Дионисом, Менады, украшенные виноградными листьями и плющом, сокрушают всё на своём пути.
[11] Перс (греч. Πέρσης. Персис) — в древнегреческой мифологиимладший Титан^. Сын Крия и Еврибии. Муж Астерии, отец Гекаты. Является олицетворением разрушения.
[12] Иннокентий Фёдорович Анненский (20 августа (1 сентября) 1855, Омск, Российская империя — 30 ноября(13 декабря) 1909, Санкт-Петербург, Российская империя) — русский поэт, драматург и переводчик, критик. Исследователь литературы и языка, директор мужской Царскосельской гимназии.
[13] Эринии (от греч. Ἐρινύες «гневные», Эриниес) — богини мести. По одному сказанию, дочери Нихты-Ночи и Эреба-Мрака, по другим источникам порождены Геей-Землёй от крови Урана-Неба. Их рождение приписывают первому совершившемуся преступлению: когда Кронос ранил своего отца Урана, капли его крови, падая, превратились в Эриний.
[14] Характерной для декабристской литературы является трагедия Вильгельма Кюхельбекерана сюжет из античной истории «Аргивяне» (1822- 1823).
[15] Аргонавтика (греч. Αργοναυτικά) — поэма Аполлония Родосского, написанная в первой половине III века до н. э. и ставшая единственной сохранившейся эпической поэмой эллинистической эпохи.
[16] Алкиной (греч. Ἀλκίνοος, Алкиноос) — царь народа богатых мореходов феаков, живших на острове Схерии. Внук Посейдона и сын Навсифоя (у Диодора сын Феака). Упоминается в «Аргонавтике» и в «Одиссее». От своей жены Ареты, дочери его брата Рексенора имел пять сыновей и дочь Навсикаю.
[17] Публий Овидий Назон (лат. Publius Ovidius Nasō) (20 марта 43 года до н. э., Сульмо — 17 или 18 год н. э., Томис) — древнеримский поэт. Автор поэм «Метаморфозы» и «Наука любви».
[18] Роберт Грейвс (Грейвз, англ. Robert Ranke Graves; 24 июля 1895, 7 декабря 1985) — британский поэт, романист и литературный критик.
[19] Медея (греч. Μήδεια, Мидиа) — трагедия древнегреческого драматурга Эврипида. По итогам состязаний драматургов на Великих Дионисиях в 431 году до н. э. Эврипид занял последнее, третье, место (первую награду завоевал Эвфорион, вторую Софокл).
[20] Трёхликой называли Гекату (греч. Ἑκάτη) — древнегреческая богиня лунного света, преисподней, магии и колдовства.
[21] Эсонид – отчество, означает: сын Эсона.
[22] Вримо – один из эпитетов Гекаты. Означает – гневная или грозная. Однако этот эпитет также принадлежал и Богине Кибеле, имеющей фригийские корни, весьма популярной в северном Причерноморье начиная с 4-3 века до н.э.
[23] Иапет, Япет (греч. Ἰαπετός «пронзающий», Япетос) — в древнегреческой мифологииодин из Титанов, сын Урана и Геи, супруг Океаниды Климены (либо, по Аполлодору, океаниды Асии), которая родила ему Атланта, Менетия, Прометея и Эпиметея. Иапет— участник Титаномахии; был сброшен Зевсом в Тартар, разделив судьбу своих братьев.
[24] Согласно преданию, Идия, как и три тысячи её сестёр-Океанид, была дочерью Титана Океана и Титаниды Тефиды. Считалось, что Океаниды присматривают за всеми водными потоками на поверхности земли и под землей. Идия была второй женой колхидского царя Ээта, которому родила Медею и Апсирта.
[25] Пафлагония (др.-греч. Παφλαγονία) — исторический район на севере Малой Азии, которая в этом месте сильнее всего выступает в Чёрное море, оканчиваясь мысами Карамбисом и Сириасом. С восточной стороны Пафлагония примыкала к Понту, от которого отделялась рекой Галисом, а с западной граничила, по реке Парфения и притокам Билеоса, с Вифинией; с южной стороны естественную границу её составлял хребет Орминиони.
Источники:
 «Медея» — пьеса Еврипида, (431 г. до н. э.). 
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика»
Аполлодор, Библиотека I, 23-28
Овидий, «Метаморфозы», VII, 1-424, «Героини», XII, «Медея» (трагедия, не сохр.)
Сенека, «Медея» (трагедия)
Гай Валерий Флакк, «Аргонавтика»