Михаил Жванецкий (1934-2020)

  Что я люблю

Люблю юмор, который смешит меня, невзирая на зависть.

 К себе отношусь хорошо в течение пяти минут после успеха.

Люблю жару с кондиционером, холодным пивом и стуком дизелей под палубой.

Люблю море гладкое.

Море бурное уважаю, называю на «Вы».

Шутить в его адрес не намерен.

Море слишком злопамятно, как и мой кот.

Я его люблю, он меня любит, но обязательно написает в кофр, разложенный на диване.

Подозревает мой отъезд, сволочь.

Люблю времена года.

Они оказались не везде.

Живу там, где зима — предчувствие весны, лето — предчувствие осени, старость — предчувствие любви.

В женщине люблю предчувствие мышления.

В семье люблю две интуиции.

Двумя одобренную новизну.

Не люблю, когда мы оба настроены против меня.

Люблю скрытое движение: открытую бутылку водки, чистый лист бумаги, пригласительный билет и утро 15 августа любого года.

Люблю, когда проходит боль, но не люблю, когда проходит время.

Люблю друзей смеющихся, то есть одобрительный оскал друзей.

Все на моих глазах: беззубы смолоду, вдруг к старости обзавелись широкой государственной улыбкой.

Но возраст выдает.

Короче, нечем откусить, но есть чем улыбнуться.

Мне их смешить все легче. Там никаких претензий к тексту: спасибо, что пришел, спасибо, что пришли.

Впервые вдруг внезапно где-то в полночь перестал любить начальство.

Они меняются. Не успеваешь перепривыкать.

Обманчивая защищенность, потом тревога.

Новый ни черта не понимает в тексте, цитирует певицу, как мыслителя.

Перестаю любить.

Видимо, в ответ на что они тоже перестали.

Но искоса мы друг за другом наблюдаем, чтоб не нагадить.

Мы все из той породы.

Держим зад руками.

Море на фоне зелени люблю.

Снег и море — конец пути.

Начало — парта, девушка, морская форма.

За любовь плачу словами.

Дальше — хуже.

Любовь дороже, реже, одиночнее.

Море больше, шире.

Взгляд защищает зелень.

Планы проще.

«Тьфу-тьфу-тьфу», чтоб не сглазить.

Или «типун мне на язык», чтоб не вызвать.

Два вида планов.

Оба осуществлены.

Когда потянет перечислять слова без воздуха, закончится талант.

Люблю талант.

Талант бывает глуповат.

Если умен, то уникум.

А если мудр, то гений.

Он не зависит от того, поймут или не поймут.

Но все-таки, по-моему, понимают.

Корни понимают, что крона расцветет.

Люблю, кого я полюбил за ум, за доброту, за юмор.

Уже люблю, что полюблю еще и опишу для ощущения всеми нами в том месте, где мы собрались, где зал, где стол, где зелень вышла к морю.

Мы до сих пор не поняли, отчего сегодня страдаем?

Отчего жизнь кажется нам холодной и не нашей?

Почему наши люди ждали и ждут чего-то другого?

Мне кажется, оттого, что они видят движение с акциями, биржами, инвесторами и ничего не понимают.

И это полбеды.

Но главное, они в этом не могут участвовать.

Они не понимают главного, что они попали в эмиграцию на своей земле.

Такое случилось с нами.

Те, кто сделал это сознательно, меняют профессию как настоящие эмигранты, меняют характер, встают в 5 утра, ложатся в 10 вечера, пишут о себе хвалебные отзывы, держатся за место, берегут жену от угона, меняют ежедневно белье, сдают экзамен на право жить здесь, в эмиграции, но возвращаться в прошлое не хотят.

Они готовы уехать, но не возвращаться.

Здесь все силы новых обучившихся уходят на борьбу с весьма загадочной администрацией президента.

Вначале все наше захватили олигархи.

Теперь все наше администрация пытается отбить у них для кого-то.

Мы отсталые, ничего этого не знаем и в глаза не видели.

Дети наши другие, а не те, что будут.

Мы — те, что были.

В костюмах, ватниках и выставках 60-х годов.

От нас они уже ничего и не хотят — наши дети, — если мы ничего не понимаем.

Но мне кажется, что и мы не хотим вернуться, ибо дети нас бросят.

Вот и выбор: назад без детей или вперед без родителей.

 https://www.kommersant.ru/doc/3880625?utm_source=ogonek&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter