* * *
Ты ждёшь меня, храня молчанье,
в нём - абрис высвеченный твой.
Напрасно в пропасть мы кричали,
откинув полог золотой,
где след запутанный и гулкий
растаял птицей в вышине…
…А я стояла в переулке,
и ты навстречу шёл ко мне.
Блестящих крыш надвинув шлемы,
глядели пристально дома,
и мелкой моросью с ума
шёл дождик, затемняя стены,
как разум обнажённый мой…
Как разом всё преобразилось!
И город щедро сыпал милость,
ведя нас медленно домой…
* * *
О, как жесток ты, друг неправый!
И как не прав ты, Боже мой!
Настропалил же бес лукавый
на горе встретиться с тобой.
То вновь приблизишь, то - отгонишь,
холодным словом обольёшь,
а я блуждаю где-то промеж,
не зная, правда где, где ложь…
Ты не поймёшь моей стези. Я
для тебя никто, не в счёт,
а ты – мне всё: моя Россия,
и мне ты бог,
и ты мне чёрт.
* * *
Подойди же ко мне, подойди.
Я не знаю, ещё что сказать.
В незатейливый свёрток груди
возвращается небо опять.
За сиянием северных дней
загорится на сердце звезда,
ни о чём никогда не жалей:
не простит, не поймёт суета.
Разгудись же в усталости, свет!
Пламя жгучее, тьму растерзай!
Мне дороже тебя счастья нет…
Ухожу в запорошенный край,
чтобы там шелестеть ивняком,
петь псалмы камышом на ветру,
улыбнусь, догорев угольком,
и, наверное, утром умру…
Радость моя
Радость моя, в этот вечер дождливый
за окнами выло, там буря крутила,
и ветер стучался со всей своей силы,
на душу кидая охапки листвы,
и как мне хотелось к тебе поскорее
бежать, запыхавшись, по тёмной аллее,
бежать мимо грязных промокших скамеек,
и ветер срывал бы платок с головы…
Качались деревья, закрывшись руками
от грозного вала ночного цунами,
и мне показалось, что нет между нами
ни стен, ни препятствий, и можно идти.
Подкидывал ветер на дне непогоды
гремящие мысли, летящие годы,
гримасами тьмы проплывали уроды,
и небо кричало, что жизнь не спасти…
Захлопнулась дверь и по лестнице шаткой
за мною влетевшей полз холод украдкой,
висел за спиною над тёплой тетрадкой
потом, когда с миром я стала на «Вы»,
а мне всё хотелось к тебе поскорее
бежать, запыхавшись, по тёмной аллее,
бежать мимо грязных промокших скамеек,
и ветер срывал бы платок с головы…
* * *
…Он думал то же, что она,
когда луна в окно глядела,
махала ветками сосна,
сбивая с мысли то и дело,
и ночь на сказочном коне
неслась над ними с облаками:
«Скажи, зачем ты так ко мне
и что случилось между нами?»...
Запел за печкою сверчок,
нашёл он летние мотивы,
и на двери вопрос-крючок
качается неторопливо…
А ты молчишь, и я молчу,
и мы молчим одно и то же.
Тащи луну, гаси свечу,
рассыплем звёзды на рогоже.
Окошко есть, но нет сосны, -
сажай скорее. Конь? Что, нету?!
Ну, хватит придираться. Мы
подбросим в воздухе монету…
…Он думал то же, что она,
когда луна в окно глядела,
махала ветками сосна,
сбивая с мысли то и дело,
и ночь на сказочном коне
неслась над ними с облаками:
«Скажи, зачем ты так ко мне
и что случилось между нами?»...
Прощай
Есть горечь в выборе «прощай»
и запах царственной сирени,
но подогнутся невзначай
от дикой боли вдруг колени…
Я ухожу, не слыша слов…
Ни скорбь, ни плач, - затихли звуки…
Но, достигая тех основ,
когда сжимаешь нервно руки,
когда из сердца рвётся крик,
а закричать нельзя, не надо,
и переходишь на язык
немых, а ты со мною рядом
стоишь и ждёшь одно - «Прощай!»,
я слышу запахи сирени
и опускаюсь невзначай
перед тобою
на колени…
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.