Я без тебя как эхо безголосое

Любовь Березкина

* * *

В кубе
прозрачном, вплотную приникнув к стеклу,
тщетно
стараюсь почувствовать свежести запах,
запах дождя,
что струится весной по утру,
он там,
а я - здесь,
в этих стенах запаяна…
В лапах
бессилия жизни вериги несу напоказ,
виновато…
Cкользя по стеклу, я смотрю и не вижу их лиц…
…любимых,
сметенных взрывною волною заката,
…оставшихся
пачкой исписанных желтых страниц….

2010

* * *

Ночь, кистью мягкою рисуя,
наносит пудру темноты,
день упирается впустую,
цепляясь тенью за кусты,
ты далеко, и я тоскую….

Наверно спишь, устал наверно,
ты там один, я здесь одна,
сердечко бьется равномерно,
ты дышишь ровно, лишь луна
из туч выпрыгивает нервно…

В прохладе ночи мотыльки
фонарь отважно атакуют,
мерцают в выси огоньки, -
кто создал красоту такую?
Чья воля творческой руки?..

Баюкаю печаль свою…
Среди земного мирозданья
одна в безмолвии стою,
в тягчайшей муке расставанья
прощаю всех и всех люблю…

* * *

Книгою старинною в руках
раскроюсь на заложенной странице,
случайно дрогнут юные ресницы,
и лучик солнца в белых облаках
летит ко мне сияющей жар-птицей…

За гранью оживающих сказаний
томятся, застывая воском грёз,
обеты, что язык мой произнёс,
остаток неосиленных скитаний
и пыльная дорога горьких слёз…

2010

* * *

Где же ты, любимый мой?
Отчего мне плохо?
Травы плещут за кормой,
до причала – кроха…
Я плыву к тебе, плыву
спелыми полями,
я зову тебя, зову,
вместе с журавлями…
Я косою прокошу
до тебя тропинку,
подбегу к тебе, спрошу,
комкая косынку…
Отведёшь в ответ глаза,
разведёшь руками…
И заплачут образа
в деревенском храме…


* * *

Знакомый привкус ожиданья…
А дверь не лязгает замком,
одни лишь ходят табуном
сомненья, подлые созданья,
ведь их не выгонишь потом,
измучают до заиканья…

Послышались шаги за дверью,
я открываю – никого…
В наружном мире так светло,
ворвались лепестки метелью:
с жасмина ветром намело
повсюду, даже за качелью…

И вот тень аиста мелькнула,
по саду медленно скользя,
запахло близостью дождя,
я отвернулась и вздохнула:
за дверью не было тебя…
…и сердце снова обмануло…


* * *

Что чувства для тебя? Орудие и только:
шептания в ночи доносятся тихонько,
слетают с терпких уст прекрасные слова,
от поцелуев страстных кружится голова,
люблю тебя, томлюсь в необъяснимой неге,
на память ты читаешь мне что-то из Сенеки,
теперь не помню что, прости меня, мой свет,
так горько жить и знать, что больше тебя нет…


* * *

На улице льёт дождик день-деньской,
окошко запотело неумытое,
гляжу и я с особенной тоской
на это поле, Богом позабытое,
на мрачную юдоль земного странствия,
на копоть брёвен прошлого столетия
и думаю, найду ли ещё счастье я,
и что сулит мне промысел Содетеля…

2010

* * *

Я без тебя как эхо безголосое,
роняю слёзы, неприкаянная я…
Муравушка ласкает ноги босые,
уходит вдаль горячая земля…

А я стою, через меня листает
Господь уже второй по счёту век,
и на глазах родное уплывает…
Как сиротеет в мире человек!

Вот город мой опять ко мне подходит,
но он уже не тот, родной, теперь,
хотя дома и люди те же вроде,
но в детство не открою снова дверь…

Сменяет государством государство,
текут потоки смуты и беды.
Явись же мне, прославленное царство!
Ищу твоей истории следы…

И, провожая взглядом уходящих,
переживаю сердцем мира боль,
хватаюсь за десницу Божью чаще,
чтоб выстоять земную свою роль.

Гляжу вперёд на то, что было прежде,
назад, на то, что будет, - не смотрю.
Открыта вся душа одной надежде,
и вижу Пасхи вечную зарю…

2010

* * *

Ой, тоска-кручина,
плакала дивчина,
плакала дивчина,
сидя у окна.

Сокол ты мой ясный,
без тебя напрасно,
без тебя напрасно
старюсь я одна.

Заплетаю в косы
жемчугами слёзы,
жемчугами слёзы,
помню о тебе.

Думаю, гадаю,
горестно вздыхаю,
горестно вздыхаю
о твоей судьбе.

Пролетает лето,
быстро, незаметно,
быстро, незаметно
осень на дворе.

Но всё ждёт дивчина,
и горит лучина,
и горит лучина
в тёмном ноябре…

2010

* * *

Я прошу, дай мне мудрость змеи,
я прошу, дай мне храбрости льва,
чтобы все разнесчастья мои
перейти, не споткнувшись, могла.

Я прошу, дай мне силу вола,
я прошу, крылья птицы мне дай,
пусть несут два орлиных крыла
в заповеданный сказочный рай.


* * *

Побежим мы с тобою по травам
только спрячутся совы раскосые,
ранним утром тебя я украла
любоваться июльскими росами,
тёплых дней остаётся так мало,
кинет осень к ногам листьев россыпи, -
отчего, мне скажи, эта грусть твоя,
и откуда взялась печаль русская?

Оттого ли, что скоро неистово
загудит ветром колким метелица,
не услышит течения быстрого
на реке звонкой старая мельница,
а весною пробудится сызнова,
кисеёю цветастой оденется, -
отчего нам, скажи, доля смертная
от рожденья Творцом заповедана?

2010


* * *

Опрокинуло небушко флягу,
зазвенели дождём тополя,
и впитала живящую влагу
пожелтевшая летом земля.

Остаются ещё две недели,
и шторма взбаламутят залив,
а потом затокуют метели
на заиненных веточках слив…

Ты прости, я уже уезжаю,
не смогла, не дождалась тебя,
и к отходу молитва святая
вяжет лентой чело сентября…


* * *

Если «нет» - будет «нет». Значит, нету
силы воли, чтоб сделалось «да»…
Поднимается в небо к рассвету
на полях белой манкой вода,
серый крест одинокой могилы
и земные поклоны дождей, -
чья душа тебя, бедный, любила?
Чьей любви принимал ты елей?
Так мучительно жаль в эту осень
почему-то и крест, и тебя,
словно не было радости вовсе
в этих стенах отвесных дождя…

2010


* * *

В степь дорога белая…
Спи, мой бедный друг,
вьюга оголтелая
рыскает вокруг.

Худенькие ёлочки
боязно дрожат,
нету ни метёлочки
сверху камыша.

Холодом придавлена,
лунным камнем снег, -
спи, моя окраина,
радуйся во сне…

Варежкой пуховою
станет новый день,
стёжкою ковровою
между деревень.

Мы накрошим хлебушка
из озябших рук
птахам перед вербушкой.
Спи, мой бедный друг…

2010


* * *

На шторах споры белой пыли,
за ними снег летит в окно,
чредой ползут автомобили,
снаружи сыро и темно…

Ничто не движется в проёме,
и жёлтый свет не лит с окна.
Один ли сон в умолкшем доме?
На окнах снега белизна…

Не шелохнутся складки платья
у плотно запертых дверей,
и свет не кинется в объятья
души потерянной моей.

Час ожиданья ускользает
в прореху мути ледяной.
Окружность движется земная
и уплывает подо мной…

* * *

Осадки в виде снега и дождя…
Осадок в виде жалости копеечной…
Присела на знакомую скамеечку,
и памяти задёргалась культя,
где поле не в честь «Марса» шоколадного,
и Спаса купола обриты наголо
осадками из снега и дождя.

Тягучей безмятежностью Нева,
асфальта вакса город весь обляпала,
и снова, исцеляя плеши дьявола,
прорвётся из-под панциря трава…
Зачем-то о тебе напрасно вспомнила,
и вздрогнула от звона колокольного
тягучей безмятежностью Нева…


* * *

Как пасту для зубов
не выдавить любовь
из тюбика души,
где ненависть полоской.
Не тает снег хребтов,
камней остывший плов
у горных ног лежит,
застыв в тарелке плоской…

Покинул грешный мир
восторженный Шекспир,
лицензий больше нет
на преданность Джульетты.
Даёт билет кассир
на ключик от квартир,
где ванна и паркет,
а жизни, в общем, нету…

Ушла любовь, ушла,
остался дым и шлак.
Внутри, где был полёт –
одни следы помёта.
Устала, сделав шаг,
нелепая душа,
и главный круг забот –
погода для кого-то…

Темнее и темней
от крыльев сизарей,
летящих наугад
и падающих стаей.
Погладит на заре
их перья суховей,
Господь не виноват,
что мы такими стали...


* * *

Бывают такие мгновения:
слова, огрубев, станут лишними;
дрозды запоют в исступлении,
и сад расплескается вишнями.

Не схватишь в объятья отчаянно,
не выдашь глазами желание,
один поцелуй опечаленно
в конце сократит расстояние…

Зарёкся, судьбою обиженный,
бессилием жизнь перекрещена,
и грустно не плачет унижена
в отвергнутой нежности женщина.

Бывают такие мгновения:
словами не взять и не высказать,
что видим поверх разумения,
следя за погубленным искоса.

Дрозды запоют в исступлении,
сады расплескаются вишнями;
бывают такие мгновения,
когда мы становимся лишними…

2011