Юрий Вожик

В эти предрождественские дни пришлось мне побывать в одном из многочисленных учреждений Дюссельдорфа, где проживают одинокие старые люди.

Назвать это «домом престарелых» язык не поворачивается: у каждого отдельная комната со всеми удобствами, с телефоном, телевизором, по желанию с компьютером и  интернатом.

Кругом идеальная чистота, еду можно принимать в общей столовой или, по желанию, у себя в номере. Я был там в будний день, но столы на ужин были накрыты, по нашим понятиям, празднично и без ограничений.

Это русскоязычное, вовсе не элитное, учреждение, содержится за счёт немецких налогоплательщиков. За жителями  дома заботится персонал, превышающий количество жильцов.

Я был приглашён в этот чистый, светлый Дом, что бы почитать людям свои стихи, поговорить с ними на различные темы, попытаться внести в их жизнь что-то новое.

Не перечислить тем, которые обсуждали мы вперемежку со стихами, пока, как обычно, зашёл разговор о любви, а потом и конкретно о любви людей разных национальностей, разных вероисповеданий, и тут я решил прочесть свою Утреннюю повесть, напечатанную в сборнике « От Лугани до Рейна» (Луганск «Виртуальная реальность» 2010 ).

Я впервые публично читал это произведение.

После того, как я закончил читать, моя соседка справа полюбопытствовала, долго ли я прожил в Карабахе и когда уехал оттуда.

Я сознался, что не только в Нагорном Карабахе, а вообще-то в Армении никогда не приходилось бывать. На что она после долгого молчания сказала, что сама жила там долго и сейчас будто вновь там побыла. Потом задумалась и добавила, что не верит тому, что всё это можно написать, не ощутив прекрасную жизнь этой земли наяву.

Я почувствовал себя самым счастливым из всей пишущей братии. Ведь никакие рецензии и премии не могут дать той радости, которую ты ощущаешь, наконец-то поняв, для чего ты проводишь бессонные ночи,

мучаешься над каждым словом, просматриваешь горы материала.

Женщина, прощаясь, пригласила меня на свой столетний юбилей, до которого осталось два года…

Господи! Дай возможность нам отпраздновать это событие!

УТРЕННЯЯ ПОВЕСТЬ

Утро первое  

Прекрасно утро Карабаха,

когда оно луч первый ждёт,

и даже песню не поёт,

от ночи не отвыкнув, птаха.

Ущелье раздаёт прохладу,

в ней свежесть бодрости на день,

когда в жару ты ищешь тень,

или стремишься  к водопаду.

А из него ручьи бегут,

собрав все силы воедино,

благоухающей долине

себя всецело отдают.

И солнце к выходу готово,

и ловит лес его лучи.

Хоть до Бердздора* доскачи,

ни звука не слыхать, ни слова.

Лишь Нана раньше зорьки встала,

она её не дождалась;

перекрестилась, помолясь,

и еле слышно прошептала:

- Я всё имею, что хотела:

любимый муж, два сына рядом,

прекрасный дом, поросший садом,

Наира нынче прилетела.

Как хороша она собой,

лицом и статью благородна,

столичный вид, одета модно,

вот, на каникулы домой!

И, право, что ей делать тут?

Сестре спасибо, поддержала,

к себе, в Москву, ее забрала,

теперь кончает институт.

Конечно, думать уж пора,

что время дочери настанет,

ей кто-то верным другом станет;

уйдёт с отцовского двора.

Но это не сегодня – нет!

Сегодня всей семьёй гуляем,

друзей, соседей приглашаем

к себе, на праздничный обед.

С утра друзья придут помочь,

вино разлить, столы расставить,

долму сварить, шашлык изжарить –

не каждый день встречаем дочь!

______________________________

*-районный центр в Нагорном Карабахе.

Утро второе  

Вновь утро, нам знакомый лес

напрягся, солнца ожидая,

росу холодную глотая,

жучок уже на лист полез.

Вот водопадной пыли рой,

как облаком закрыл долину,

её терновник и малину;

уплыли звёзды на покой.

Всё ту же песню через миг

готов исполнить птичий хор,

а ветерок, ни тих, ни скор,

влетел в ущелье и притих.

И первый утренний задира –

луч солнца, день уж объявил,

от сна природу пробудил.

Не спят лишь Нана и Наира.

Всю ночь проплакали вдвоём,

не ведая, что делать дальше.

Прекрасен праздник был вчерашний,

и от гостей светился дом.

Вино и музыка рекой

лились, не перечислить песен,

и тамада, что всем известен,

тосты произносил душой.

Глаза у юношей горят,

танцует с папою Наира.

К ногам её все блага мира

любой из них отдать бы рад.

Она приветлива со всеми,

всех помнит, рада видеть всех,

но дальше дружеских потех

не разовьётся эта тема.

В Москве её душа живёт,

зовут Аднан, он самый лучший,

пускай их свёл счастливый случай,

Наиру он судьбой зовёт.

Уж праздничное угощенье,

плов сладкий, гости доедают,

душистым чаем запивают…

Настало время откровенья.

- Красив, во мне души не чает,

умён и добр, как наш отец,

мы с ним, хоть завтра, под венец,

но есть, однако, запятая.

- Он из Баку, семья вся там,

да, мама, поняла ты верно,

с их стороны закономерно

чтить свою веру, да, ислам…

Напрасно мудрая луна

заснуть пыталась им помочь,

Нана не спит, не спит и дочь, 

и бесконечно ночь длина.

Когда лишь солнце  засветило

и над Баку, и в Ереване,

лучом держа слезу в аркане,

глаза двух женщин осушило.

Утро третье  

Споткнулась тучка об утёс

и превратилась в летний дождь,

пшеницу напоила, рожь;

дождь веру в урожай принёс.

Туман, заботы трудных дней

хозяйку дома прикачали;

муж на работе, дети встали,

молчит промокший соловей.

Вчерашний день, длиной в сто лет

и весом в тысячу пудов,

с семейной тайны снял покров,

открыв для дочери секрет.

И слово в слово, без прикрас,

как это слышала от мамы,

поведала Наире Нана

о своей бабушке рассказ.

- То были смутные года,

других мы, правда, и не знали,

то ли нас турки воевали,

то ль от России шла беда.

- Со смертью шёл на брата брат,

во имя чуждого вопроса.

Спросить бы у католикоса,

кто был там прав, кто виноват?

- В те времена на весь Арцах*,

Наира – первая невеста,

от юношей в подворье тесно,

но лишь лукавый смех в глазах.

- В наследство от неё имеешь,

ты, дочь, и имя, и красу.

В душе уверенность несу -

распорядиться всем сумеешь.

- А та, о ком идёт рассказ,

лишь раз взглянула на джигита,

стрелой любви была прошита.

И он  влюбился в тот же час.

- Азат и ловок, и умён,

Наирой он живёт и дышит,

И в крепость Шушу**, дяде пишет,

Что в небесах уж обручён.

- И просит дядю, ведь отец

уже давно погиб в бою,

благословить его семью,

готов с Наирой под венец.

- Он отказался без проблем

от всех богатств,от чинов,

от самых быстрых скакунов,

и братьям раздарил горем.

- Никто в селенье не узнал,

кому всё это нужно было,

шальная  пуля угодила

 в Азата, и он в  рай попал.

- Достойные мужья не прочь,

отцом родным ребёнку стать,

пред алтарём Наиру взять –

отказ. Сама взрастила дочь.

- Лишь каждый год из дальних стран

без адреса, не ждя ответа,

как мужа светлые приветы –

подарки в месяц Рамадан.

- Поверь мне дочь, я не без страха

раскрыла бабушки секрет.

Пусть Бог хранит тебя от бед!

Решай сама, дочь Карабаха!

И наночь дочь поцеловав,

себя от тайных дум избавив,

постели мальчикам поправив,

легла, мгновенно задремав.

Проснулась поздно, вышла в сад.

Наира ей бежит навстречу,

целуя, обняла за плечи;

горит любовью дочки взгляд.

- Родная, как тебе я рада,

ты рядом с Богом у меня,

живу, вам преданность храня,

и вера в вас – моя награда!

______________________________

*-древнее армянское название Карабаха..

**-старинная крепость, цитадель турецкой 

власти в этом регионе, в начале девятнадцатого века.