Григорий Горин (1940-2000)


История 1
Эту историю в разных вариантах рассказывали мне сотрудники нескольких московских газет. Наиболее полно она прозвучала из уст моего товарища, киносценариста Валентина Тура... Он мне предлагал написать по этому сюжету повесть, поэтому излагал события в виде крохотных главок.
Так и пересказываю.

Глава первая.

Работал в конце 60-х годов в одной из московских газет фотокорреспондент Марк Соломонович Берлинер. Тихий, законопослушный старичок, слабый здоровьем, но сильный уверенностью, что счастливо живет в стране всех победившего социализма. Снимал он в основном разные фотоэтюды типа "Весна пришла в Москву" или "Снежна зима в Сибири" и более ничем особым среди коллег не выделялся.
И вот однажды вызывает его главный редактор и говорит: "Сегодня Москву с официальным визитом прибывает президент Мексики. Наш спецфотокор заболел. Поэтому вам, Марк Соломонович, поручается важное редакционное поручение - запечатлеть прибытие главы зарубежного государства, с которым предполагается подписание важных договоров. Короче - вот спецпропуск, берите редакционную машину, срочно дуйте в Шереметьево!"
Взволнованный Берлинер бросился выполнять задание.

Глава вторая.

Шереметьево. Зима. Снег. Выходит из самолета сам господин президент Мексики (фамилию, естественно, сейчас не вспомню). Его встречает лично председатель Президиума Верховного совета СССР Подгорный Николай Викторович (во, блин, память!). Играют гимны. Проходит рота почетного караула. Президент Мексики и Подгорный пожимают руки. Все это фиксирует толпа фотокорреспондентов, вместе с которой суетится Берлинер. И тут вдруг, увидев Берлинера, президент Мексики от удивления открывает рот и что-то быстро шепчет своему помощнику. Помощник бросается к прессе, хватает Берлинера за рукав и говорит: "Господин корреспондент, как ваша фамилия?" "Берлинер", - испуганно говорит Берлинер. "Господин Берлинер,- говорит советник, господин президент просил бы вас прибыть сегодня в посольство Мексики для конфиденциальной беседы. Не дадите ли вы на это согласия?" Марк Берлинер, у которого за долгую советскую жизнь никто ни на что согласия не спрашивал, побледнел и едва не упал в обморок. Вскоре его привезли в кабинет главного редактора. Берлинер поведал о неожиданном приглашении. Причину для такого внимания со стороны президента далекой страны объяснить не смог. Тут же связались с КГБ. Там вопросом заинтересовались, но пока Марку Соломоновичу строго посоветовали никуда не ходить, сидеть дома и ждать дальнейших распоряжений.

Глава третья.

Посольство Мексики в Москве. Идет прием в честь прибытия президента. Со стороны СССР - важнейшие лица: министры, политики. Идут полуофициальные переговоры о заключении важного политико-экономического договора. Однако сам президент несколько рассеян: он смотрит на дверь, ожидая кого-то... Это не ускользнуло от глаз Н. Подгорного. Он напрямик через переводчика и спрашивает: "А чего такое?" - "Да вот,- отвечают ему,- пригласили мы господина Берлинера, а он чего-то не едет". Подгорный оторопел, обещал выяснить. Стали выяснять тут же, на приеме (представители КГБ входили в состав делегации): "Какой Берлинер? Что за личность?" Выяснили. Сразу же была направлена черная "Волга" в Кузьминки, где проживал Берлинер. Он сидел дома, как приказали, смотрел телевизор. В секунду его переодели в парадный костюм, привезли в посольство. Президент Мексики, увидев корреспондента, бросился к нему.
- Господин, Берлинер! Извините, что побеспокоил. Дело личное, но важное. Дело в том, что я - страстный коллекционер шапок!! У меня одна из самых полных коллекций меховых шапок (самая полная - у премьер-министра Англии!). Но даже у него нет такого экземпляра, какой был у вас на голове. Это - СЕДОЙ ВОЛК! Где вы его добыли?
Берлинер заморгал, опять попытался упасть в обморок, его подхватили, он стал, путаясь и картавя, объяснять, что "понятия не имел про волка". Купил за недорого на рынке в Новосибирске. А есть там еще одна или нет, не знает.
- А не могли бы вы мне продать "седого волка"? - спросил президент. Марк Соломонович, естественно, не знал, может он продать свою шапку или нет, и только собрался еще раз упасть в обморок, как подошел Подгорный.
Он был выпивши и настроен благодушно. Узнав, что президент Мексики коллекционирует шапки, обрадовался, предложил подарить шапку из соболя или куницы. "О, нет! - воскликнул президент.- Мне нужен только "седой волк".
- Да этих волков у нас, как собак! - скаламбурил Подгорный и подозвал коллег из правительства для консультации. Подошли министры, порадовались хобби президента и тоже подтвердили, что "седых волков" в России до х...! Что в переводе на испанский звучало "очень много".
- Завтра будет вам от меня, президент, презент! - снова скаламбурил Подгорный.- Дадим по шапке!
На том интерес к Берлинеру и окончился. Он еще полчасика походил по посольству, затем кто-то из КГБ подозвал его и мягко посоветовал:
- Исчезни, Соломоныч, не зли нас, сука! И так из-за тебя суматоха!

Глава четвертая.

Утром Берлинера вызвал главный редактор, наорал на него за то, что тот беспокоит столь важных персон своей дурацкой шапкой и посоветовал исчезнуть из Москвы. Тут же ему была выписана командировка в Магаданскую область для съемок фотоэтюдов "Зима не уходит из Магадана".
В тот же вечер Марк Соломоныч Берлинер, проклиная судьбу, улетел.
Между тем МИД СССР направил срочный заказ министерству пушной промышленности на изготовление шапки из "седого волка". И вдруг пришел ответ, что "седого" нет. Есть "серые", "рыжие", даже "красные", а "седой волк", иначе - "волк-альбинос", рождается крайне редко (раз в десятилетие) и тут же гибнет, как правило, от зубов своих серых собратьев. Запахло международным скандалом. Президент Мексики, которому опять пытались впарить в виде "презента" соболя или куницу, очень расстроился и пытался сорвать какой-то важный договор. Подгорный пришел в бешенство: "Достать, ... вашу мать!!" И тогда вновь вспомнили про Берлинера: "Где этот еврей в шапке?". Из Магадана сообщили: уехал по районам для съемок. Из Москвы последовал приказ: "Добыть ``седого волка''"!!! В небо поднялись вертолеты.
Охота шла почти сутки без остановки. Берлинера обнаружили поутру в какой-то деревне, опустились на землю, сорвали шапку! Срочно перешили подкладку и торжественно вручили президенту Мексики как новую. Президент Мексики с радостью подписал договор о сотрудничестве с СССР.
В общем, можно сказать, что все закончилось хорошо. Правда Марк Берлинер после случившегося простудился, захворал и в его душе даже начала зарождаться крамольная мысль о некоторых несовершенствах развитого социализма. Тогда он написал письмо в ЦК КПСС с просьбой выдать талон на приобретение новой зимней шапки, ибо его, прежняя, пошла "на укрепление дружеских связей мексиканского и советского народа". Формулировку привожу дословно, поскольку копию этого заявления Берлинера мне даже показали в одной из московских газет.
Слева в углу стояла резолюция: "Решить положительно!". Значит, можно сказать, что и Марк Соломонович успокоился.

История 2
Историю эту я слышал от художника В. А. Александрова. Это был человек с загадочной биографией (академик, реставратор, член разных комиссий, связанных с охраной всевозможных памятников, да, полагаю, и просто с охраной). Он дружил с семьей Мироновых- Менакеров, где мы с ним и познакомились. Однажды, когда поздно вечером я подвозил его из гостей домой (жил он на улице Горького), едва мы проехали памятник Юрию Долгорукому, он вдруг захихикал и спросил: "Как вы считаете, молодой человек, кому это памятник? Долгорукому? Не только. Мы между собой называем его памятником Петушку"! И снова захихикал. Я не спросил, кого он имел в виду в этом "междусобойчике", но, сообразив, что подвыпивший художник сейчас расскажет что-то необычное, остановил машину и стал слушать.

- Автор этой многотонной статуи с отпиленными яйцами, - продолжал Александров, - знаменитый скульптор Орлов. Когда-то, разумеется, он не был знаменит, ибо талантом с детства не блистал, проживал в провинции и зарабатывал на хлеб изготовлением разных фарфоровых и глиняных игрушек. Впрочем, игрушки были не такие плохие. Одна из них, "Большой глиняный петушок", даже была выставлена на выставке народных промыслов в Манеже.
Это было в конце сороковых. Шла "холодная война", с небольшими перерывами. И вот в один из таких перерывчиков приезжает к нам госсекретарь США господин Гарриман. Наш министр иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов устраивает ему культурную программу и привозит в Манеж. Гарриман вежливо смотрит народные промыслы, а петушка орловского даже крутит в руках и цокает языком, мол, вери найс!
Ну, Молотов, несмотря на то что его звали "каменная жопа партии", здесь чего-то дал слабину, расчувствовался и протянул этого петушка Гарриману. Мол, русский презент для вас, господин госсекретарь! Тот ахает, благодарит, жмет руку. Вскоре уезжает.
Спустя неделю заканчивается выставка в Манеже, Орлов ждет обратно своего петушка. Петушка нету. Орлов дает запрос в Москву. Оттуда дают информацию в их обком. Секретарь обкома вызывает Орлова и торжественно ему сообщает, что его петушок очень понравился американскому гостю и поэтому был направлен на укрепление советско-американской дружбы! Вот такая, мол, радость! Но у Орлова никакой радости это сообщение не вызвало. Характер у него был довольно сквалыжный, да и "холодная война" после короткой паузы пошла в тот момент на разогрев. То есть никакой поддержки американцам художник Орлов не возжелал. "Какие-такие американцы? - орет. - Кто посмел отдать? Я своего петушка обещал подарить нашему дворцу пионеров! Дети ждут! Верните немедленно петушка!" Ну, обкомовцы не стали ему объяснять, кто да что, просто подивились такой несознательности, сказали, мол, отдал тот, кому положено! И посоветовали занозизстому художнику поскорее пойти к такой-то матери.
Только не на того напали! И не по тому адресу направили. Разобиделся Орлов, выпил с досады, и спьяну решил обратиться не к матери, а лично к отцу. То есть к самому товарищу Сталину! Ночью написал ему письмо, мол, дорогой вождь и учитель, обидели художника! Помогите, дорогой Иосиф Виссарионович, вернуть петушка! Не для себя прошу, для деток!
Ночью же бросил письмо в ящик, а утром, протрезвев, постарался поскорей все забыть. Но через неделю ему напомнили. Приходит в город на центральный телеграф телеграмма: "Товарищ Орлов. По поводу пропажи петушка разбираюсь лично. О результатах сообщу! И. Сталин".
Телеграфист, что эту телеграмму получал, с инсультом свалился. И это еще хорошо отделался. Такую телеграмму не зря "молнией" называли - она наповал могла убить!
Через два дня срочно вызвали Орлова в столицу. В Кремль! На Политбюро. Привезли в приемную. Велели ждать. Сказали, что перед его вопросом в повестке дня еще два важных пункта: "Положение в Югославиии" и "Строительство каракумского канала". Как только их решат, так сразу начнут обсуждать вопрос о петушке.
С каналом и Югославией разобрались за час. Затем пригласили Орлова. Политбюро в полном составе. Портрет к портрету. Орлов, как увидел, стал ни жив, ни мертв.
Вопрос излагал лично товарищ Сталин. "Товарищи, - сказал он, - случилось крайнэ нэприятная история. Бросающая на всех нас тень. Один из членов Политбюро похитил у народного художника Орлова его глиняного петушка. Товарищ Молотов, расскажите, как это могло случиться"?
Молотов заикаясь (он и всегда заикался, а тут добавил пауз) стал извиняться и объяснять, что, мол, "Г-г-гарриман, американский гость, з-залюбовался, и я п-подумал..."
- А о детях подумали? - строго перебил Сталин. - Петушок, как пишет в своем письме художник, был обещан пионерам. Получается, член Политбюро думает об американцах и совершенно не думает о наших детях?
- Я п-подумал, - бормотал Молотов. - Я п-п-подумал, что х-х-художник Орлов сделает в крайнем случае второго п-петушка.
Наступила пауза. Сталин секунду обдумывал услышанное.
- А это разве возможно ? - наконец спросил Сталин.
- Конечно! - выпалил Орлов. - Только прикажите, товарищ Сталин!
- Приказывать художнику нэльзя! - сказал Сталин. - Художника можно только просить. Поэтому предлагаю в решении Политбюро записать такую формулировку: "Обязать члена Политбюро Молотова просить художника Орлова сделать еще одного глиняного петушка". Есть возражения?
Возражений, представьте, не было! Так в решении Политбюро и было записано. А решения надо выполнять!
Через два дня скульптор Орлов сделал второго петушка.
Через два месяца Орлова перевели в Москву, дали шикарную квартиру и мастерскую. Попросили делать не только петушков да курочек, но и более сложные исторические фигуры. Из фарфора он сделал Александра Невского. Потом еще кого-то.
А незадолго до смерти Сталина был объявлен конкурс на памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому. Было предложено 36 оригинальных проектов. Но вариант, предложенный группой под руководством скульптора Орлова, обошел всех претендентов. Чего вы удивляетесь? Скульптор Орлов, когда его поздравил с победой председатель отборочной комиссии, сам В.М.Молотов, нисколько не удивился.
С тех пор это жуткая статуя стоит в самом центре Москвы, - закончил Александров рассказ.
- А яйца-то почему коню пилили? - спросил я.
- Большие очень показались, - вздохнул Александров, - до неприличия.
- Кому показались? Молотову?
- Нет. Молотов уже был к тому времени разоблачен вместе с антипартийной группой. Защитника у Орлова не стало. И вот Хрущев, проезжая мимо статуи, вдруг обратил внимание на величину конских яиц. Разорался и велел спилить их к ядрене фене! Это ведь только при Сталине художника могли вежливо "просить", потом уже приказывали...