Андрей БАРАНОВ

Delete

Сегодня вполне достаточно

кнопку нажать не ту,

чтобы в одно мгновение

сгинуло без возврата

облако нашей памяти,

мыслей и чувств

в черную пустоту

куда-то.

* * *

 В дождь московские небоскребы,

точно невиданные чудовища,

щерятся из тумана миллионом стеклянных глаз,

будто охраняют от нас неведомые сокровища,

бесчисленные сокровища скрывают от нас.

А мы рядом с этими монстрами такие

маленькие и неказистые,

такие жутко несовершенные лилипуты

великаньей страны

со своими одышками, животами, детьми и прописками,

со своими баулами и канистрами, комплексами вины.

Ох уж мне эти комплексы бесконечные!

Вечно каемся за чье-то похмелье в чужом пиру.

А они, ни о чем не ведая, все растут и растут, беспечные,

скоро вырастут окончательно и всех нас сожрут.

Так и кончится наша странная, несуразная цивилизация,

где любили сидеть на кухнях, пели песни и пили чай.

Ей на смену идет другая, где не смыслы, а информация,

где не отдых, а рекреация… Выходи-ка ее встречай!

Воспоминание об острове Крит

Моей судьбой пренебрегая,

язык не понимая мой,

смотрела родина другая

в глаза мне синей глубиной.

Морской волной и теплым ветром

ласкала мой усталый слух

и размягчала незаметно

мой сумрачный славянский дух.

Мне так хотелось поселиться

на этих древних берегах,

где в небе гордая орлица

на грызунов наводит страх.

Где веют скалы и пещеры

седой античной стариной

и древнеримские галеры

вдруг возникают предо мной.

Где в пестрой замяти астральной,

кружащейся над головой,

такой казалась нереальной

Россия с матушкой-Москвой!

..............................................

Вперед переводя часы, я

слежу за трассами дождя.

Ну, здравствуй, сирая Россия!

Куда ж деваться от тебя?

Границы. Сон внутри сна

Была страна – большой просторный дом,

но вот повсюду пролегли границы,

порой мне кажется, что это только снится.

Проснусь – и посмеюсь над этим сном.

Пойду куплю до Таллина билет,

чтоб дать разрядку напряженным нервам.

И мне помашет флагом Длинный Герман,

а Старый Томас передаст привет

Васильевскому острову, Кремлю...

Я поброжу по Таллину без спешки,

потом, зависнув в маленькой кафешке

на Татари, немного задремлю.

И мне под утро странный сон приснится

о том, что больше нет моей страны,

ее на части рассекли границы...

И я проснусь с сознанием вины.

И не читаю книг

Я долго книги мудрые читал.

В них уносился в мир иных событий.

Как много откровений и открытий

я на полях страничных отмечал!

Днем вел меня к обрыву Гончаров,

под вечер Бунин в темные аллеи,

и паруса над городом алели,

сменяя силуэты облаков.

Я вместе с Кафкой проходил процесс,

был другом каторжанам в мертвом доме,

купал коней в роскошном тихом Доне

и защищал с Вихровым русский лес.

Я много жизней прожил, чувств и вер.

Мне все казалось, что пора настанет –

и жизнь моя прекрасной сагой станет,

как песнь о Нибелунгах, например.

Но жизнь проходит грустно и светло,

и в ней так ничего не происходит,

и я слежу за осенью в природе

сквозь матовое тонкое стекло

и не читаю книг…

Ностальгия

Отшумели дожди, отзвенели капели,

мои певчие птицы на юг улетели,

отгорели костры, отпылали закаты,

облетели цветы, увяданьем объяты.

В тихих улочках города пережитого,

где во двориках прячутся тени былого,

сам похожий на тень, я брожу, вспоминая,

как когда-то здесь жизнь протекала иная.

Здесь сидели друзья на перилах подъездных

(прежде нужный для всех – я теперь бесполезный),

здесь девчонки смеялись, глазами встречая

(а теперь от стены-то с трудом отличают).

Помню, пьяные от нестерпимой свободы,

мы бежали на Волгу встречать теплоходы –

их так много тогда приходило на пристань.

И казалось, так будет и ныне, и присно…

Вот однажды (так мы увлеченно мечтали)

мы на них уплывем в чужедальние дали –

и вернемся с оркестром, под звон колокольный.

Я вернулся. Так что ж мне так грустно и больно?

Все, кто прежде здесь жил, все куда-то пропали…

Проржавевший баркас на забытом причале.

Блеск холодной воды. Запах рыбы и тлена.

Тишина. Только время пульсирует в венах.

Лужа. Воспоминание детства

Лужа была океаном,

только немного уже.

Было страшно и странно

стоять посредине лужи.

Ловить облаков дирижабли

на фоне небесной сферы,

пускать по волнам кораблик,

склеенный из фанеры.

И, управляясь ловко

палками, словно веслами,

спорить с соседским Вовкой,

о том, как мы станем взрослыми...

Осенний тополь за окном

Не пишется ни о чем,

на ум не идут слова,

уткнувшись лицом в плечо,

лежит моя голова.

За окнами мокрый снег,

переходящий в дождь,

и тополь, как человек,

стоит неказист и тощ.

А был бы он человек,

зашел бы ко мне давно,

я дал бы ему ночлег,

поставил на стол вино.

Мы выпили б с ним вина,

и стало бы нам теплей.

Ведь осень для всех одна,

не только для тополей.

Спасительно нисходит в мир молчание

Да, этот мир был сотворен из Слова,

но сохранить реальности не смог.

В пустых словах он исчезает снова,

которые давно уже не Бог.

Под нудный рэп тупого одичания,

под ложь вельмож и пропаганды вой

спасительно нисходит в мир молчание,

как долгожданный штиль перед грозой.