Волошин Максимилиан Александрович (настоящая фамилия Кириенко-Волошин) [16 (28) мая 1877, Киев - 11 августа 1932, Коктебель, Крым; согласно последней воле поэта, похоронен на холме Кучук-Енишар, с которого открывается вид на Коктебельскую бухту], русский поэт, критик, художник. В поэзии - сыновнее чувство природы как космического целого, трагическое переживание исторических судеб России: сборники «Иверни» (1918), «Демоны глухонемые» (1919), книги стихов «Неопалимая Купина», цикл философических поэм «Путями Каина» (1921-23), поэма «Россия» (1924). Известен как акварелист.

* * *

 И день и ночь шумит угрюмо,

И день и ночь на берегу

Я бесконечность стерегу

Средь свиста, грохота и шума.

Когда ж зеркальность тишины

Сулит обманную беспечность,

Сквозит двойная бесконечность

Из отраженной глубины.

 Александре Михайловне Петровой

 Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,

Ослепнуть в пламени сверкающего ока

И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко

В живую плоть, ведет священный путь.

Под серым бременем небесного покрова

Пить всеми ранами потоки темных вод.

Быть вспаханной землей... И долго ждать, что вот

В меня сойдет, во мне распнется Слово.

Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь

Шуршит про таинства возврата и возмездья,

И видеть над собой алмазных рун чертеж:

По небу черному плывущие созвездья.

* * *

 В неверный час тебя я встретил,

И избежать тебя не мог -

Нас рок одним клеймом отметил,

Одной погибели обрек.

И, не противясь древней силе,

Что нас к одной тоске вела,

Покорно обнажив тела,

Обряд любви мы сотворили.

Не верил в чудо смерти жрец,

И жертва тайны не страшилась,

И в кровь вино не претворилось

Во тьме кощунственных сердец.

* * *

 В эту ночь я буду лампадой

В нежных твоих руках...

Не разбей, не дыши, не падай

На каменных ступенях.

Неси меня осторожней

Сквозь мрак твоего дворца,-

Станут биться тревожней,

Глуше наши сердца...

В пещере твоих ладоней -

Маленький огонек -

Я буду пылать иконней...

Не ты ли меня зажег?

* * *

 Возьми весло, ладью отчаль,

И пусть в ладье вас будет двое.

Ах, безысходность и печаль

Сопровождают все земное.

* * *

 И будут огоньками роз

Цвести шиповники, алея,

И под ногами млеть откос

Лиловым запахом шалфея,

А в глубине мерцать залив

Чешуйным блеском хлябей сонных,

В седой оправе пенных грив

И в рыжей раме гор сожженных.

И ты с приподнятой рукой,

Не отрывая взгляд от взморья,

Пойдешь вечернею тропой

С молитвенного плоскогорья...

Минуешь овчий кошт, овраг...

Тебя проводят до ограды

Коров задумчивые взгляды

И грустные глаза собак.

Крылом зубчатым вырастая,

Коснется моря тень вершин,

И ты возникнешь, млея, тая,

В полынном сумраке долин.

* * *

 И было так, как будто жизни звенья

Уж были порваны... успокоенье

Глубокое... и медленный отлив

Всех дум, всех сил... Я сознавал, что жив,

Лишь по дыханью трав и повилики.

Восход Луны встречали чаек клики...

А я тонул в холодном лунном сне,

В мерцающей лучистой глубине,

И на меня из влажной бездны плыли

Дожди комет, потоки звездной пыли...

* * *

 Как Млечный Путь, любовь твоя

Во мне мерцает влагой звездной,

В зеркальных снах над водной бездной

Алмазность пытки затая.

Ты - слезный свет во тьме железной,

Ты - горький звездный сок. А я -

Я - помутневшие края

Зари слепой и бесполезной.

И жаль мне ночи... Оттого ль,

Что вечных звезд родная боль

Нам новой смертью сердце скрепит?

Как синий лед мой день... Смотри!

И меркнет звезд алмазный трепет

В безбольном холоде зари.

* * *

 Как мне близок и понятен

Этот мир - зеленый, синий,

Мир живых прозрачных пятен

И упругих, гибких линий.

Мир стряхнул покров туманов.

Четкий воздух свеж и чист.

На больших стволах каштанов

Ярко вспыхнул бледный лист.

Небо целый день моргает

(Прыснет дождик, брызнет луч),

Развивает и свивает

Свой покров из сизых туч.

И сквозь дымчатые щели

Потускневшего окна

Бледно пишет акварели

Эта бледная весна.

Как некий юноша, в скитаньях без возврата...

Как некий юноша, в скитаньях без возврата

Иду из края в край и от костра к костру...

Я в каждой девушке предчувствую сестру

И между юношей ищу напрасно брата.

Щемящей радостью душа моя объята;

Я верю в жизнь, и в сон, и в правду, и в игру,

И знаю, что приду к отцовскому шатру,

Где ждут меня мои и где я жил когда-то.

Бездомный долгий путь назначен мне судьбой...

Пускай другим он чужд... я не зову с собой -

Я странник и поэт, мечтатель и прохожий.

Любимое со мной. Минувшего не жаль.

А ты, что за плечом,- со мною тайно схожий,-

Несбыточной мечтой сильнее жги и жаль!

* * *

 Мир закутан плотно

В сизый саван свой -

В тонкие полотна

Влаги дождевой.

В тайниках сознанья

Травки проросли.

Сладко пить дыханье

Дождевой земли.

С грустью принимаю

Тягу древних змей:

Медленную Майю

Торопливых дней.

Затерявшись где-то,

Робко верим мы

В непрозрачность света

И в прозрачность тьмы.

* * *

 Мы заблудились в этом свете.

Мы в подземельях темных. Мы

Один к другому, точно дети,

Прижались робко в безднах тьмы.

По мертвым рекам всплески весел;

Орфей родную тень зовет.

И кто-то нас друг к другу бросил,

И кто-то снова оторвет...

Бессильна скорбь. Беззвучны крики.

Рука горит еще в руке.

И влажный камень вдалеке

Лепечет имя Эвридики.

* * *

 Не успокоена в покое,

Ты вся ночная в нимбе дня...

В тебе есть темное и злое,

Как в древнем пламени огня.

Твои негибкие уборы,

Твоих запястий бирюза,

И строгих девушек Гоморры

Любовь познавшие глаза,

Глухой и травный запах мирры -

В свой душный замыкают круг...

И емлют пальцы тонких рук

Клинок невидимой секиры.

Тебя коснуться и вдохнуть...

Узнать по запаху ладоней,

Что смуглая натерта грудь

Тоскою древних благовоний.

* * *

 Небо в тонких узорах

Хочет день превозмочь,

А в душе и в озерах

Опрокинулась ночь.

Что-то хочется крикнуть

В эту черную пасть,

Робким сердцем приникнуть,

Чутким ухом припасть.

И идешь и не дышишь...

Холодеют поля.

Нет, послушай... Ты слышишь?

Это дышит земля.

Я к траве припадаю.

Быть твоим навсегда...

"Знаю... знаю... все знаю",-

Шепчет вода.

Ночь темна и беззвездна.

Кто-то плачет во сне.

Опрокинута бездна

На водах и во мне.

* * *

 Пламенный истлел закат...

Стелющийся дым костра,

Тлеющего у шатра,

Выкличет тебя назад...

    Жду тебя, дальний брат,-

    Брошенная сестра...

Топот глухих копыт

Чуткий мой ловит слух...

Всадник летит, как дух,

Взмыленный конь храпит...

Дышит в темноте верблюд,

Вздрагивают бубенцы,

Тонкие свои венцы

Звезды на песке плетут...

    Мысли мои - гонцы

    Вслед за конем бегут...

* * *

 Плывущий за руном по хлябям диких вод

И в землю сеющий драконьи зубы - вскоре

Увидит в бороздах не озими, а всход

Гигантов борющихся... Горе!

Поэту (Горн свой раздуй..)

                   1

Горн свой раздуй на горе,

                  в пустынном месте над морем

Человеческих множеств, чтоб голос стихии широко

Душу крылил и качал, междометья людей заглушая.

                  2

Остерегайся друзей, ученичества шума и славы.

Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы.

Только противник в борьбе может быть истинным другом.

                  3

Слава тебя прикует к глыбам твоих же творений.

Солнце мертвых — живым — она намогильный камень.

                  4

Будь один против всех: молчаливый, тихий и твердый.

Воля утеса ломает развернутый натиск прибоя.

Власть затаенной мечты покрывает смятение множеств.

                  5

Если тебя невзначай современники встретят успехом —

Знай, что из них никто твоей не осмыслил правды.

Правду оплатят тебе клеветой, ругательством, камнем.

                  6

В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает,

В дни, когда спазмы Любви выворачивают народы,

В дни, когда пулемет вещает о сущности братства,—

                  7

Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся.

В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога.

* * *

Пурпурный лист на дне бассейна

Сквозит в воде, и день погас...

Я полюбил благоговейно

Текучий мрак печальных глаз.

Твоя душа таит печали

Пурпурных снов и горьких лет.

Ты отошла в глухие дали,-

Мне не идти тебе вослед.

Не преступлю и не нарушу,

Не разомкну условный круг.

К земным огням слепую душу

Не изведу для новых мук.

Мне не дано понять, измерить

Твоей тоски, но не предам -

И буду ждать, и буду верить

Тобой не сказанным словам.

* * *

 Спустилась ночь. Погасли краски.

Сияет мысль. В душе светло.

С какою силой ожило

Всё обаянье детской ласки,

Поблекший мир далеких дней,

Когда в зеленой мгле аллей

Блуждали сны, толпились сказки,

И время тихо, тихо шло,

Дни развивались и свивались,

И всё, чего мы ни касались,

Благоухало и цвело.

И тусклый мир, где нас держали,

И стены пасмурной тюрьмы

Одною силой жизни мы

Перед собою раздвигали.

* * *

 Эта светлая аллея

В старом парке — по горе,

Где проходит тень Орфея

Молчаливо на заре.

Весь прозрачный — утром рано,

В белом пламени тумана

Он проходит, не помяв

Влажных стеблей белых трав.

Час таинственных наитий.

Он уходит в глубь аллей,

Точно струн, касаясь нитей

Серебристых тополей.

Кто-то вздрогнул в этом мире.

Щебет птиц. Далекий ключ.

Как струна на чьей-то лире

Зазвенел по ветке луч.

Всё распалось. Мы приидем

Снова в мир, чтоб видеть сны.

И становится невидим

Бог рассветной тишины.

Северо-восток

            Да будет благословен приход

            твой - Бич Бога, Которому я служу,

            и не мне останавливать тебя.

             Слова Св. Лу, архиепископа

             Труаского, обращенные к Аттиле

Расплясались, разгулялись бесы

По России вдоль и поперек -

Рвет и крутит снежные завесы

Выстуженный Северовосток.

Ветер обнаженных плоскогорий,

Ветер тундр, полесий и поморий,

Черный ветер ледяных равнин,

Ветер смут, побоищ и погромов,

Медных зорь, багровых окоемов,

Красных туч и пламенных годин.

Этот ветер был нам верным другом

На распутье всех лихих дорог:

Сотни лет мы шли навстречу вьюгам

С юга вдаль - на Северовосток.

Войте, вейте, снежные стихии,

Заметая древние гроба;

В этом ветре вся судьба России -

Страшная, безумная судьба.

В этом ветре - гнет веков свинцовых,

Русь Малют, Иванов, Годуновых,

Хищников, опричников, стрельцов,

Свежевателей живого мяса -

Чертогона, вихря, свистопляса -

Быль царей и явь большевиков.

Что менялось? Знаки и возглавья?

Тот же ураган на всех путях:

В комиссарах - дурь самодержавья,

Взрывы Революции - в царях.

Вздеть на виску, выбить из подклетья,

И швырнуть вперед через столетья

Вопреки законам естества -

Тот же хмель и та же трын-трава.

Ныне ль, даве ль?- все одно и то же:

Волчьи морды, машкеры и рожи,

Спертый дух и одичалый мозг,

Сыск и кухня Тайных Канцелярий,

Пьяный гик осатанелых тварей,

Жгучий свист шпицрутенов и розг,

Дикий сон военных поселений,

Фаланстер, парадов и равнений,

Павлов, Аракчеевых, Петров,

Жутких Гатчин, страшных Петербургов,

Замыслы неистовых хирургов

И размах заплечных мастеров.

Сотни лет тупых и зверских пыток,

И еще не весь развернут свиток,

И не замкнут список палачей,

Бред Разведок, ужас Чрезвычаек -

Ни Москва, ни Астрахань, ни Яик

Не видали времени горчей.

Бей в лицо и режь нам грудь ножами,

Жги войной, усобьем, мятежами -

Сотни лет навстречу всем ветрам

Мы идем по ледяным пустыням -

Не дойдем... и в снежной вьюге сгинем

Иль найдем поруганным наш храм -

Нам ли весить замысел Господний,

Все поймем, все вынесем любя -

Жгучий ветр полярной Преисподней -

Божий Бич!- приветствую тебя!