Гурген Баренц (Гурген Сергеевич Карапетян)

родился в 1952 году в Ереване. Поэт, прозаик, переводчик, журналист, литературовед. Кандидат филологических наук, специалист по русской и армянской литературе. Автор более 2000 публикаций в разных периодических изданиях – как в Армении и России, так и за рубежом. Стихи и переводы печатались в десятках антологических сборников современной армянской поэзии. Основные из них: «Лоза и камень», «Дух родного крова», «Современный армянский рассказ» (библиотечная серия в шести книгах). Издал однотомник избранных стихотворений «Уроки Дороги» (Ереван, 2010). Автор сборников стихов "Моя страна”, "Старая тетрадь. Стихи разных лет” (Москва, "Новая литература”, 2012), "Акварели” (Москва, "Новая литература”, 2012), "В свободе нет свободы” (Москва, "Новая литература”, 2012), "Дракончик Дракоша и его друзья (сказка-повесть)” (Москва, "Новая литература”, 2012), "Русское ружьё (киноповесть)” (Москва, "Новая литература”, 2012). Составитель сборника произведений русскоязычных армянских писателей «Лоза и камень» (Ереван, 1985). Автор нескольких сборников переложений сказок народов мира на армянский язык.

Его произведения переведены на английский, армянский, немецкий, украинский, словацкий, сербский, польский, персидский и другие языки.

Лауреат премии молодых учёных Академии наук РА (1985). Лауреат Первого открытого Всероссийского конкурса поэзии "Музыка слова" в номинации "Рифмы родного края" (2011). Финалист Конкурса Поэтов "Арфа Давида” в рамках Первого Международного Фестиваля славянской культуры в Израиле (Назарет, 2012). Лауреат премии "Родинка на карте” Интернет-проекта "Неизвестный гений”. Дипломант конкурса «Каплантида – 2012» в номинации «Русскоязычная литература. Поэзия». Финалист, лауреат III Международного арт-фестиваля "Провинция у моря” (третье место в номинации "Приз зрительских симпатий” и Диплом "За отменный поэтический вкус”) (2013). Победитель V Международного литературного конкурса "Музыка Перевода" (2013). Победитель в конкурсе поэтов в номинации "Серебряное летящее перо” на Восьмом Международном Фестивале поэзии "Славянска Прегръдка” (Варна, 2014).

Пишет и публикуется с 1978 года.

Молитва

Все деньги мира

Отдай банкирам.

Преуспеянье –

Последней дряни.

Благополучье

Отдай везучим.

Власть над планетой –

Ворам отпетым.

А мне, поэту,

Дай власть над словом.

Пусть рифмы станут

Моим уловом;

Чтоб я, как в тире,

Стрелял по цели,

Чтобы банкиры

Навзрыд ревели.

***

Мне подарили жизнь – она была

Вне всех границ, пределов разуменья.

Я видел над собою два крыла –

Другим они казались просто тенью.

Плыла река. И с нею жизнь плыла,

Ах, ухватиться б за неё руками!

А надо мной белели два крыла –

Другим они казались облаками.

Жизнь, словно щепку, унесла река.

Я так и не нашёл ей примененья.

Мне крыльями махали облака.

Другим они казались просто тенью.

***

Дали жизнь – поносить, как костюм.

Дали жизнь – поиграть, как игрушку.

Мне понравился этот костюм.

Мне понравилась эта игрушка.

И теперь я завишу от жизни.

Я смертельно завишу от жизни.

Я завишу от солнца и неба,

Я завишу от ветра и моря,

Я завишу от жизни. От жизни!

Каждый день я тоскую по ней.

Дали жизнь – но всего лишь на время.

Дали жизнь – пригубить, но не выпить.

Посмотреть на неё, подержать.

Посмотрел. Подержал. Но теперь я

Не могу без неё. Не могу.

Дали жизнь – и теперь норовят

Отобрать её, словно костюм.

Силой, хитростью, лестью, обманом

Отбирают её,как игрушку.

Но и это не всё. Мне при этом

Нужно делать весёлую мину,

Нужно выглядеть беззаботным

И об этой великой потере

Рассуждать, словно истый философ.

***

Есть город иного замеса,

Чудесный, с открытой душой.

Одесса, Одесса, Одесса,

Никто для тебя не чужой.

Есть город – портовый, фартовый,

Единственный в роде своём.

В карман не полезет за словом,

Где нужно, пойдёт напролом.

Есть город – отмеченный Богом,

Страдалец, боец, весельчак.

Он знает к удаче дорогу

И небо несёт на плечах.

А как он умеет смеяться!

Здесь также он неповторим.

Он – лучшая кузница граций.

Ну, кто потягается с ним!

Есть город – небесная месса,

Приветливый, добрый– как свет.

Он – точно иного замеса,

Другого подобного нет.

***

Боже мой, как она танцевала!

Сколько пластики в ней, сколько грации!

Моё сердце тревожно заныло:

А вдруг она подойдёт

И попросит, чтоб я подарил ей

Поднос из чистого серебра,

Да ещё и с голубой каёмкой,

И чтоб на этом подносе

Непременно была

Голова Иоанна Крестителя?..

***

Когда у подножья Синая

Моисей вдохновенно читал

Божьи заповеди,

Люди слушали своего пророка

С величайшим почтением,

Одобрительно кивали головами,

Но за спиною при этом

Держали скрещённые пальцы…

***

Долг кесарю сполна уже уплачен,

Висим над бездной. Стёрся в нить канат.

Колокола по нашим душам плачут,

А мы себе внушаем, что звонят.

***

Конечно, я, в принципе, мог бы

Устроиться куда-нибудь чиновником

И с девяти до шести

С серьёзным видом валять дурака,

Получая при этом зарплату,

Которая позволяла бы

Считаться вполне респектабельным,

Быть похожим на всех остальных.

Но Муза пришла и сказала:

– Не смей даже думать об этом.

Богатство, бриллианты и виллы,

Отдых на Багамах или в Ницце –

Лишь суета сует; будь выше, чем всё это.

Всё это – не твоё. Твоя забота –

Писать стихи и думать обо мне.

Да, днём и ночью думать обо мне,

Дружить со словом и строить воздушные замки.

Я согласно кивнул головой,

Вздохнул и, затянув ремень потуже,

Стал неукоснительно следовать

Её инструкциям и предписаниям.

Конечно же, такая перспектива

Меня не привела в большой восторг,

Но я не идиот и не дурак,

Чтобы спорить с женщиной.

***

Для прощелыг политика – раздолье;

Раз, два – и в дамки. Вышла в князи голь.

Я крикнул королю: "Да ты же голый!”.

Он мне ответил: "Но зато – король”.

***

И вот ещё такое наблюдение:

Пока наши дети

Под нашим чутким руководством

Превращаются из обезьян в людей,

Мы сами из людей

Превращаемся в обезьян.

***

И всё-таки приятно сознавать,

Что мои стихи являются

Моей интеллектуальной собственностью.

Какая-никакая, а всё-таки собственность…

***

… А знаете, приятно сознавать,

Что дав жизнь своим детям,

Я тем самым в некоторой мере

Стал соавтором Бога.

***

Поэту А. не нравятся стихи поэта Б.

Это нормально.

А поэт Б. вообще считает поэта А. графоманом.

Это тоже, в общем, нормально.

Вся фишка здесь в том,

Что поэт А. – редактор литературного журнала,

А поэт Б. живёт "на вольных хлебах”

И гордо именует себя "свободным художником”.

И получается так, что поэт А. не публикует стихов поэта Б.

А на то, что поэт Б. считает его графоманом,

Поэту А. наплевать с высоты Эвереста.

В этой истории есть ещё одна фишка:

Это то, что я – поэт Б.

***

Моя страна пресыщена стихами.

Моя страна устала от поэтов.

Приветствую тебя, эпоха Хама!

Культуру ищете? Культура там, в кювете…

***

Солнце жмётся к верхушкам деревьев.

Рдеют кончики, мочки ушей.

Свет стал мифом, легендой, поверьем.

Он так стар, что не ловит мышей.

Утро можно узнать по приметам:

Свет, тепло и особая стать.

Мы зовём это чудо рассветом.

Как ещё нам его называть?..

Вечер выдался чуть бесноватым.

Грозен ветер – грозит всех порвать.

Мы зовём это чудо закатом.

Как ещё нам его называть?..

***

Большие деньги, я слышал,

Портят людей.

И всё-таки очень печально,

Что мне реально грозит

Умереть неиспорченным.

***

В последнее время ночью,

во время бессонницы,

в самом ярком изображении

вспыхивают в воображении

все совершённые глупости,

все совершённые подлости.

Мне кажется, я начал репетировать

Свой отчет перед Богом.

***

Приходит одинокая строка

И просит, просит: "Не могу без пары…”.

И начинаются мученья и кошмары:

Строка должна быть прочной, на века.

Но пара строк – обычно лишь зачин.

Видны мученья, но стихов не видно.

Пусть даже строки смотрятся солидно,

Для ликованья нет еще причин.

Теперь вдвоем третируют меня.

Вдруг выясняется – нельзя им без созвучий.

Мне остается уповать на случай:

Вдруг высеку созвучья из кремня.

Родившись, строки учатся дышать.

Они взмывают ввысь и дышат небом.

О, им бы стать дождем, насущным хлебом!

И жить в сердцах людей, не оплошать...

***

Ложатся годы гирями на плечи,

Лишь поскрести осталось по сусекам.

Я осознал, что в Бога верить легче,

Чем в Человека.

***

Большие чиновники

Как на подбор –

Чванливые,

Высокомерные и неприятные.

Одного я никак не пойму:

Они такими рождаются

Или должность обязывает?

***

По нашей квартире

Давно уже плачет ремонт.

Поплакал, поплакал –

И перестал.

***

Обычно стихи, как и дети,

Рождаются от любви.

Но бывает – от нечего делать.

***

Выскочил из супермаркета

Весь искусанный и облаянный ценами.

Фу! Еле ноги унес.

В следующий раз

Прихвачу с собой длинную палку.

***

Зимою жду весны,

Весною – лета.

Жду летом осени,

А осенью – зимы.

И так – всю жизнь.

Такое ощущенье,

Что жизнь проходит

В зале ожиданья…

***

Я родом из русской культуры,

Из Пушкина и из Толстого.

Культура – каркас и фактура,

Фундамент души и основа.

Я родом из русского слова,

Из совести, правды и чести;

Из пашни, цветка полевого,

Из страха, из подленькой лести.

Я родом из "лагерной пыли”,

Из "интеллигенции вшивой”.

Система ломала нам крылья,

Мы живы. Мы живы. Мы живы.

Земля, из которой я вырос,

Напичкана ложью и фальшью.

А ложь – заражающий вирус,

Стремится всё дальше и дальше.

Построю защитную стену –

Я родом из русской культуры.

Давайте поверим Верлену:

"Всё прочее – литература”.

***

Ранняя осень

Похожа на раннюю старость,

Рыжая россыпь рассвета –

Заслуженный приз.

Жухлая проседь полей

И усталость, усталость;

Грустные думы о том,

Что так мало осталось,

И не понять –

То ли вверх ты идешь,

То ли вниз...

***

Когда призовешь меня, Господи,

Преврати меня в сахар – прошу Тебя,

И раствори меня в небе:

Пусть ему станет сладко.

А потом я прольюсь на землю –

Не манной небесною, нет! –

Сладким дождем или снегом.

Пусть земле станет сладко.

***

Ну вот, снова к вечеру

У моря подскочила температура.

Теперь всю ночь будет бредить.

***

Мое любимое занятие –

Смотреть,

Как у новорожденного рассвета

Прорезываются глазки.

***

В полном одиночестве,

Без помощников и ассистентов,

Принимаю роды

У рассвета.

***

"Поправьте мне постель”, –

Почти не слышным,

Тихим и слабым голосом

Попросил умирающий Гёте.

"Что он сказал?” – переглядываясь,

Спрашивали друг у друга собравшиеся.

"Мой господин сказал: – Откройте шире окна.

Впустите свет. Пусть будет больше света”, –

Многозначительно ответил камердинер.

Он просто не мог допустить,

Чтобы последние слова

Великого Гёте

Были банальными и прозаичными.

Историю, конечно, пишут гении.

Но ретушируют её

Их камердинеры.

http://www.port-folio.us/2014/part50.html

* * *

Живу в стране, в которой я – изгой,

Среди таких же, как и я, изгоев.

Приносит мне размеренный покой

Мой старый город, если он спокоен.

Живу во времени, в котором я – чужой.

Земля горит и небосвод расколот.

Цветенье – это тоже форс-мажор,

Как мор, землетрясенье или голод...

Живу в пространстве, полном передряг.

Здесь правят бал везенье и случайность.

Наш выбор небогат: лишь тьма и мрак.

Мы выбрали терпенье и молчанье.

Живу в стране, которую любить –

И подвиг, и безумье, и геройство.

Принёс прозренье ослепивший блиц:

Живу в стране, где просто жить – непросто.

Моя страна – закрытый саркофаг.

Не выбраться. В свободе нет свободы.

Уедешь – потеряешь свой маяк,

Тоска прибавит новые заботы.

Живу в стране, где совесть – мёртвый груз.

Кто налегке – добрался до вершины.

В бедламе этом ненасытность – плюс.

Болезнью этой время одержимо.

Живу в стране, которой не стыжусь.

Но чтоб гордиться – просто нету мочи.

Нам навязали жизнь – ну просто жуть.

По улицам бредут живые мощи.

Живу в стране, которую люблю

До слёз, до боли – ну куда я денусь!

Я поживу ещё. Я потерплю.

Увижу день её перерожденья.

***

Моя страна – летящий самолет,

А на пути – то ямы, то провалы.

Я беспокоюсь за её полет.

Уж лучше бы включить автопилот:

Неправильные люди у штурвала.

***

Конечно же, мы прикупа не знали,

А знали бы – ищи нас здесь, свищи.

Не дали бы глумиться всякой швали,

Рванули бы, как камень из пращи.

Мы ведать не могли ни сном, ни духом,

Что сразу все пойдет вперекосяк,

Что нас отхлещет по щекам разруха,

Что станет княжить люмпен и босяк.

Не знали мы, что встретимся с бесправьем,

Что ложь, как лава, потечет рекой…

А знали бы – не начали б за здравье,

Не кончили б затем за упокой.

Эх, знать бы нам, куда ведет дорога, –

Отвергли бы слепых поводырей;

От этой мрази не дождешься прока.

Они умеют гнуться, как пырей.

Эх, знать бы прикуп, знать бы, что случиться, –

Не дали бы застать себя врасплох.

Они для нас – ненужная горчица.

Спровадим их – и да поможет Бог.

***

Нахлебники в старатели подались:

Безвластие – лафа для ловкачей.

Разруха – замечательный подарок;

Кто половчей, дорвался до ключей.

Чего здесь много – это неуюта.

Все несуразно – холод и жара.

Нахлебники явились ниоткуда.

А были – ни кола и ни двора.

Ах, как они работают локтями!

На сыр бегут – не видят нас в упор.

Любые факты за уши притянут,

К портфелям побегут во весь опор.

Кто мы для них? – бродячие мишени.

Они все разделили меж собой,

Оставив нам проблемы и лишенья.

Повсюду – узаконенный разбой.

Но ясно ведь – в мешке не спрятать шила.

Они уже друг другу мнут бока.

Они бы нас и воздуха лишили,

Да только вот кольчужка коротка.

Козел-огородник

Баллада

Козла пустили в огород,

И он попасся.

Всему приходит свой черед:

Козел попался.

Козел предстал перед судом,

Вот так умора!

Он все кричал: «Что за Содом!»,

«Что за Гоморра!»

Он рвал, метал, он был смешон

И многословен.

Душой капусты клялся он,

Что невиновен,

Что он кормил, поил, как мог,

По ложке чайной,

Берег, лелеял и стерег,

Души не чаял…

И он все жалобы строчил

В Брюссель и Страсбург, -

Мол, он капусту жить учил,

Да все напрасно.

Он изливал потоки слов,

Дудел в фанфары...

«Есть Фонд Защиты Прав Козлов, -

Он даст вам жару».

«Я в огороде – старожил,

Во тьме кромешной

Дружил с капустой, сторожил,

Причем – успешно».

«Я – враг капусте? – Видит Бог,

Я друг ей снова.

Она меня на новый срок

Избрать готова».

Но мы же помним: здесь росла

Капуста густо.

Но стоило избрать козла –

И нет капусты.

Козел все блеял: мол, разбой,

Мол, обижают.

«Не ел капусты, - год такой

Неурожайный».

Он тряс козлиной бородой,

Стучал копытом,

Грозил расправой и бедой,

Кровопролитьем.

Эх, ну какой с козла надой? -

Одни лишь свары.

Ну ладно, был бы молодой,

А то ведь – старый...

Строг приговор был и суров:

Козла - на бойню...

Мы видели таких козлов,

И с нас довольно.

***

Крутые парни

сидят в правительстве,

и управляют

страной умеючи.

Им трудно с быдлом –

сплошные неучи! –

радеют парни

об их развитии.

Крутые парни

сидят в правительстве.

Жизнь улучшают, -

свою, конечно.

А быдлу в пору

себе завидовать:

ведь прежде жили

во тьме кромешной.

Крутые парни

сидят в правительстве,

в затылках чешут

и утомляются.

А быдло – где вы

такое видели? –

все дурью мается,

без дел слоняется.

Крутые парни

сидят в правительстве,

отчеты пишут

в просторных комнатах.

Корысть любая

Для них губительна,

А в коридорах –

как в тихом омуте.

А там, где омут,

там черти водятся.

А там, где черти,

ищи коррупцию.

Она живуча –

воспроизводится,

ей корни вырвешь

лишь плоскогубцами.

Крутые парни

сидят в правительстве,

все обсуждают

дела бюджетные.

Бюджет наполнит

их жизнь сюжетами –

весь мир объездят

с большими свитами.

Крутые парни

сидят в правительстве,

манипулируют

людскими судьбами,

и в неприступной

своей обители

навзрыд смеются

над днями судными.

У телекамер

глаза расходятся –

серьезны парни

и озабочены:

ведь бедолагам

рулить приходится

страною бедной

и скособоченной.

Они советы

дают бесценные:

как нам потуже

ремни затягивать.

Нам оценить бы

такое рвение,

но нет – мы только

вздыхаем тягостно.

Внемли нам, Боже,

Господь всеблагостный,

пошли здоровья им

и терпения.

Пусть правят парни

в покое, в радости,

пусть им воздастся

за труд и рвение.

Прислужники Дьявола

Из какого вы теста,

Служители Дьявола?

Не служители, нет, -

Вы всего лишь прислужники,

Не прислужники даже,

А просто послушники.

Он же с вами играет

По собственным правилам.

Из какого вы теста,

Сторонники Дьявола?

Не сторонники вы –

Вы всего лишь приспешники.

Он пожертвует вами,

Как жалкими пешками,

И ответит, что выбора

Вы не оставили.

Там, где Дьявол, -

Толпа превращается в сборище.

Он хитер, изворотлив,

Играет с историей.

Без него наша жизнь

Зашагала ускоренней, -

Он вернулся, внес смуту,

Устроил побоище…

Вы нас всех превратили

В изгоев, в изгнанников,

Наша жизнь – это поиски

Хлеба насущного.

Вы давили нас ложью

Своей вездесущею,

Прерывая застолья

Свои ресторанные.

Ну откуда вы взялись,

Такие лукавые?

Как, скажите нам,

Действия ваши расценивать?

Где берете вы яд,

Гды вы копите ненависть?

В нашу жизнь

Не вернетесь вы

С новой расправою.

Что ж, мы знаем, мы знаем

Вас всех, как облупленных,

Вам звериный оскал

Не прикрыть благодушием;

Нас по новому кругу

Уже не задушите,

Не собьете нас с толку

Вопросами глупыми.

Как могли вы

Поверить

Его обещаниям?

Как могли вы

Поверить

Его словоблудию?

Вы же в грязной игре его

Стали орудием,

И прощенья ищите

Теперь в покаянии.

***

Когда придет

Пора считать цыплят,

В окно посмотрим

И увидим: осень.

Мы все поймем

И ни о чем не спросим:

Нас провели –

Который раз подряд.

Мы подвели

Безрадостный итог,

Взглянули на потери –

Прослезились,

Себя мы без борьбы

И без усилий

Позволили скрутить

В бараний рог.

Мы вновь ни с чем.

Нас это не убьет.

Лишь претворенье чаяний

Отсрочит.

Был шок. Нас передернуло,

А впрочем,

Мы видели

И этот поворот.

Мы вновь

Разочарованно вздохнем,

Вновь ожиданье

Побежит по кругу,

И новый вождь,

Победно вскинув руку,

Спасать наш мир

Рванется напролом.

А мы – мы жить хотим.

Нам невтерпеж.

По горло сыты

Ложью и обманом.

Мечтать о переменах

Не устанем.

Нас на мякине

Вновь не проведешь.

Мы разобьем

Кривые зеркала,

Прижмем к груди

Надежду, как причастье,

Быть может, мы

Прозреем в одночасье

И вырвем с основаньем

Корень зла.

***

Наш выбор был не очень-то велик,

Наш выбор был меж дьяволом и чертом,

А дьявол не один – всегда с эскортом.

Он как-то неожиданно возник.

Наш выбор был не очень-то велик,

Наш выбор был меж редькою и хреном.

Какая разница? – сказали мы смиренно. –

Один обоих вырастил парник.

Во рту горчит: не слаще редьки хрен.

Ведь знали же: не лучше черта дьявол.

Он к прежним бедам новые добавил

И медом обещаний взял нас в плен.

Мы получили меньшее из зол

И утешаемся – могло быть втрое хуже.

И, затянув ремни свои потуже,

Несемся в беспредел и произвол.

Нас снова разыграли – в сотый раз.

Вновь дьявол с чертом празднуют победу.

Но знаем мы и говорим об этом:

В сто первый раз они не «кинут» нас.

Мы сохраним душевный свой покой

И распознаем дьявола по масти.

Он – дел заплечных бесподобный мастер,

Но ведь ничто не вечно под луной.

Победствуем еще – нам не впервой.

Мы рук не обагрим в крови поганой.

Спровадим их – без бурь и ураганов

И будем жить – уже своей судьбой.

***

Эпохи дружат и играют в пас:

теперь дышать нам легче и спокойней.

Однопартийно угнетали нас,

теперь нас душат –

коалиционно.

Урок демократии

Они толкают речи,

Мы работаем.

Они дерутся за кресла,

Мы работаем.

Они делят славу, позируют перед телекамерой, -

Мы работаем.

Они думают о новых зарубежных поездках,

Об отдыхе на Карибах,

Мы – о хлебе насущном.

Они покупают дома, кварталы, заводы,

Мы – что-нибудь пожевать.

Время от времени

Они обращаются к нам

С такими примерно словами:

«Вы –народ, вы – хозяева жизни,

Мы ваши слуги, поскольку мы – слуги народа.

Мы заботимся о вашем благоденствии.

Но чтобы мы служили хорошо,

Вы должно заботиться о слугах.

Мы – тоже люди, у нас – большие запросы,

И эти большие запросы имеют привычку расти.

Поэтому мы предлагаем

Вдвое поднять нам зарплату.

Этим мы сразу решим

Множество ваших проблем.

Это поможет бороться

С вашей бедностью, с нашей коррупцией.

Нам станет вдвое легче гнать взашей

Искушение требовать взятки.

Вы с нами согласны?»

«Согласны!» - бодро ответили мы,

Сбросили с ушей лапшу

И вернулись к прерванной работе.

Необходимо пополнять бюджет,

Чтоб наши слуги ни в чем не нуждались.