Ирина 

ЮРЧУК

Не чета

Не читай этих строк, не читай…
Океаны огню не чета
И пустыни не ровня огню.
Я в иные набаты звоню,
Я другие обеты храню
И прямые ответы ценю…

И тебе ли, тебе ли теперь
Эти ладанка, ладан и хмель?
Ты ведь больше не слышишь ни зги,
Заглушая свои же шаги.
Ты ведь больше не видишь тех нот,
Где лебяжья соната живёт…

Указующий перст: в НИКУДА.
Там в руинах лежат города.
Научись замыкать на лету
Заземлённых небес пустоту.
Полумесяца раненый бок.
Ангел дверью ошибся и Бог.

Не читай, не читай этих строк.
Видно, спрос в них с тебя слишком строг.
Тут ведь исповедь. Не поюлишь.
Во зрачке недостреленный стриж.
Переспевшие вишни впотьмах
Перепутали нежность и страх.

Не читай этих строк, не читай.
В них навеки затихла мечта.
Только птицам над ней причитать.
А на НЕТ нет суда и креста.
Звёзд ограда и неба плита
С эпитафией: феличита…

Не читай этих строчек моих,
На закате запёкшийся стих.
Золотое молчанье прочти.
Вечер прошлое держит в горсти.
Где фиалками ветер пропах,
Лишь букетик фиаско в руках.

Всего лишь

Свистели лет трассирующих пули,
Надламывался свет, трещали оси,
И мудрецы на всё рукой махнули,
Когда восстали дураки: прорвёмся!

Астролог заболел, и замер зуммер
Хронометра в пространстве хромоногом...
Когда конец предвидел каждый умный,
Шептали дураки: ещё немного...

Ещё чуть-чуть… Дурацкая затея…
Беспечная игра смешных иллюзий...
А хлопья звёзд срывались, холодея,
И небо в темень оползало юзом...

Но лепета обрывочные слоги
Обязывали вечность поужаться,
А до прихода основной подмоги
Всего лишь жизнь осталось продержаться...

Впадения

Жизнь питается любовью...
Всё земное освятя,
В целое сольются двое
И рождается
Дитя…

Полноводны божьи реки
Вечных слов, вобравших свет.
Век впадает в Человека...
И рождается
Поэт...

Дней настои на закатах
Звёзды пьют, завечерев.
Вечность свет прочтёт когда-то
У поэта на челе...

Прозрения

Спазмы лет и отчаяний колики,
Сроки строки свивают в канаты.
Купол неба бьёт в солнечный колокол,
Оглушая призывным набатом.
Звон времён, отрешённая высь...
Слепота - так, наверное, надо.
Уцепись за слова и держись.
Долетишь до прозрений когда-то…
Тир, мишень и догадка в десятку:
Не раскрылся небес парашют.
Век - диспетчер, не давший посадку,
А земля - не упругий батут…
И с безмолвием - сколько ни спорь,
Крик - удел всех молчавших до срока...
Тишина - это музыки хворь,
Онемевшего света постройка.
Бог с концами не сводит концы:
Немота да Вселенной коробка,
А собаки с глазами пророков,
Производят людей в мудрецы...
Миф о вечности сильно заужен,
Лишним шумом загружен эфир...
И осталось принять этот мир.
Остальное обсудим за ужином...

Афиши

Давно на поле боли марш победный стих.
Бросает ветер горстку звонкой меди
На паперть скудословия и бедности…
Вся наша жизнь — игра трагикомедий…

Мне кажется — у осени есть кожица:
Шершавый шёлк, желтеющий пергамент
Листа, что в жерле времени скукожится,
Оставив миру надпись: здесь был Гамлет…

Дни встречные качают головами всё,
Гадают по воде вечерним светом...
Предсердная записка: не сломаемся.
Три стёртых слова: здесь была Джульетта…

Бравурная феерия под куполом.
Зря обручами солнц судьба вертела,
Билет для лишних: все места раскуплены.
Здесь были Дездемона и Отелло.

А самых ловких выпустят под занавес
Играть шарами, факелами магий,
А время перечитывает заново:
Здесь как-то проходила леди Макбет…

Принять покой, лекарство от усталости,
И горечь на разлив янтарным пивом…
А в этой труппе скоро не останется
Не занятых в трагедиях Шекспира...

Прописи

День западает сгоряча
В густую пелену,
И нету больше ни луча
У солнца на кону.

А то, чем лечат ноябри —
Теплосплетенья душ —
Теперь попробуй, отбери
У предстоящих стуж…

Но на небе заварен чай
На росяном меду,
На скором отклике ИДУ
На просьбу ВЫРУЧАЙ,

Рецепте истин прописном,
Распахнутости рук,
Души, ни духом и ни сном
Не ведавшей разлук

Со светом горним и святой
Водой дождей слепых,
Сном зрячих яблок голубых
На ветви золотой…

Небесные глаза без дна,
Сердец невечный зов,
А в гнёздах звёзды и весна,
Чтоб жизнь учить с азов...

Быль о ноябре

Кожа ночи, дня нубук… Ноября тулуп дублёный,
Открываешь ноутбук: мир зелёный, друг влюблённый
Новый, нынешний и бывший… Кто сегодня фаворит?
Свет, до срока разлюбивший небо, больше не горит…

Лето — происки былого, звёзды — пролески весны,
Потускневший проблеск слова, зазевавшиеся сны…
Ладан, воск, святая грешность, капля мёда на губе…
Ставь кавычки там, где нежность, это больше не тебе.

День задался, стих удался, до печёнок проняло.
Кто ещё не отчитался за прощальное тепло
Обещаний иллюзорных и иллюзий расписных,
Искажённой сути зёрна, перемолотые сны?

Лепет жаркий на лужайке, жалкий рыцарь без коня,
Вспугнутых вопросов стайки, струйки дыма без огня…
Смыслов мудрые заскоки, разговор не по-людски,
Жизни скаредные сроки, содрогания строки...

...Вялое природы лоно, на берёзе нет лица.
Вот немного охолону, посижу у озерца...
Что ж… Шиповник — не малина. Колко в праведном саду.
Вот маленько поостыну и до главного дойду.

Солнце белозубо плачет со слезами хохоча.
В спектре так или иначе больше нету ни луча…
В угол загнанные тени, запустенье, сумрак, смог.
Холодеет в средостеньи обескровленный комок.

Птичьих стай небесный почерк пишет быль о ноябре.
Между строчек только прочерк. Крики точек и тире.
След разора, ран, урона. Время падает на дно.
Поседевшие вороны стали чайками давно…

Если друг не оказался вдруг ни другом, ни врагом,
Значит, узел развязался, время думать о другом.
На небесных трассах пробки, ангел крылья сдал в утиль.
Выноси любовь за скобки, дай из рук живой уйти...

Ноябрь

Ноябрь. Листья больше не гребут...
Лимит исчерпан. Дворники устали.
Стволы платанов отливают сталью.
Дум изморозь — предзимья атрибут...

Снам не сбываться. Ветру не стихать...
Безнебье ловит рыбу-солнце, хмурясь,
Одна душа из ямбов, не рифмуясь,
Ещё страшится белизны стиха...

Остужен город, выхоложен мир,
А в нём моё пылающее ПОМНЮ,
Рябины угли, огненный шиповник
Горят, не угасая ни на миг...

Куст — серый приблудившийся щенок,
Оставленный на милость людям добрым,
И клён стоит, до ниточки обобран,
Гол, как закон, что всё обречено...

Безмолвны рощи. Нужные слова
Среди пожухлых листьев затерялись.
Слова — мольба, молитва, милость, малость —
Озябли, стынут, теплятся едва...

Окончен поздней осени пикник.
Костры погасли. Спрятаны мангалы.
На склоне горя жеребёнок алый
Пьёт горизонт, что к вечности приник...

День — прочерк раскрошившимся мелком.
Безмолвие всерьёз, на самом деле...
Ночь - три огня - в тоннель, порожняком
Войдёт и не свернёт. Куда — в тоннеле?........

Может быть...

А может и не быть... Меж главных строк
Зажато время трепетным трофеем.
Мы жить без света просто не умеем,
Вот и умнеем в отсветах костров...

Проигрываем повседневный бой,
Познав на площадях самосожжений
Всю горечь триумфальных поражений
В величии победы над собой.

Реликтовы слова. А между снов
Сплошная топь непроходимой яви.
Глухая тишина там балом правит
И нет ни буквы смысла в наносном…

Жизнь между строф... Летит на землю дождь,
Запутавшийся в стропах парашюта,
И в затяжном прыжке одна минута,
Та, для которой собственно живёшь…

Дары

Тащи года и опыт волоки,
Остуда-смерть излечит от простуды.
Вся жизнь переливается в стихи:
Между собой сообщены сосуды

И смыслов толк, и кровеносный ток...
Грань меж подспудным и подвздошным стёрта.
Ритмичный говор коронарных строк
И трубная пульсация аорты,

И трудное вхождение в режим,
Где вечности бездонные мерила
Насквозь прожгут. Повязка, жгут, зажим
И точка, чтобы больше не кровило.

Дары внутри. Умрут календари,
Лист за листом от сердца отрывая.
Меж рёбер суть вибрирует живая.
Вся жизнь переливается, смотри…

Огранка

Метнётся жизнь куда-то
В нехоженую тьму...
Я перстенёк заката
Однажды не сниму.

Не положу в шкатулку,
Оставлю на руке.
На звёздную прогулку
Отправлюсь налегке.

Искусная огранка,
Причудливый узор…
Сочится алым ранка:
Последний разговор...

Рассвет росу утратит,
А утро дождь утрёт...
День бросит снега ради
Ком нежности в упрёк,

Лишь вечер - кот ленивый
Произнесёт: ля мур
Да в лунных переливах
Заплещет перламутр…

Все спутаются даты,
И возвратится тот,
Кто перстенёк заката
На месте не найдёт…

Он полыхнёт, рубинов,
И смеркнет до утра.
Отпущено любви нам
До завтрашних утрат…

Молния на спине

Сумерек свет хромой
Оползнем на стене.
Женщина у трюмо.
Молния на спине.

Гром тихих слов в ушах,
В небе звезда серьгой.
Ждёт, не дыша, душа:
Этот, а не другой.

Отзвук былых громов,
Путь от весны к вине.
Женщина у трюмо.
Молния на спине.

Снов непрямая речь,
Игры не стоят встреч,
Встречи не стоят свеч,
Времени не перечь:

Тьму соберёт в комок,
Выветрит бред и блажь.
Выброшено трюмо.
Куплен большой трельяж.

Эхом троится тишь,
Сумрак струится вне.
Много ль наворожишь
С молнией на спине?..

Прошлого преферанс,
Профиль, анфас и тень…
Ставка — последний шанс
Ветошной красоте.

Вечер, игра зеркал
В красном вине-огне,
Память — три узелка:
Молния на спине…

Ночные города

Ночные города —
большие теплоходы...
Попутный город Вена
и встречный город Рим,
оконные табло, 
светящиеся коды:
ничто не повторится, 
никто не повторим.

Натужные гудки,
ревущие моторы,
упитанный Берлин и
мятущийся Париж
приобрели коран,
не дочитавши тору,
а солнце причитает:
не подходи, сгоришь…

Гребущая Москва,
нерусский город Киев:
один — музейный крейсер,
другой — из бригантин.
Невольны волны войн.
Семь облаков под килем.
Тих неба океан и
семь бед — ответ один.

Отчаянно штормит,
ни пристани, ни порта.
Нью Йорк ли, Тель Авив ли
разгневали богов.
Все шлюпки смыло прочь,
крик: человек за бортом!
И вечная нехватка
спасательных кругов.

Запав на правый бок,
уродливо, нелепо,
стеная полным трюмом
истерзанных сердец,
Плывёт — дома в дымах —
к концу вверх дном Алеппо,
В подпалинах Луганск и
в проболинах Донецк.

Последний день Помпеи,
девятый вал стеною.
Встречают из пучины
Титаник — время Че —
огромный теплоход,
тоскующий по Ною,
и алчный человек, всё
не строящий ковчег…

Ночные города —
земные теплоходы...
Пусть каждому маячат
большому кораблю
счастливая звезда,
безоблачные годы,
а вместо SOS пусть окна
кодируют: ЛЮБЛЮ...

Зимняя пастель

Как зима хороша в пастели!..
Вовсе не холодна ничуть.
Наливные снега поспели,
Так раскрашивай и врачуй.

Не расспрашивай, что случится.
Не загадывай, что потом.
Нежность талая просочится,
Пусть хоть патока, хоть потоп,

Лёд растапливай, ну а после
Наноси лепестки-мазки,
Очертания грусти поздней,
Разметавшихся снов штрихи,

Запорошенных рощ наброски,
Заоконных метелей мел
И закатов цветных полоски,
И вкрапления звёзд во тьме…

Так и просится, белокожа,
Так и льнёт к твоему теплу...
В зазеркальное небо вхожа
Эта ретушь оттенка blue.

Миг размыт и контраст не в теме,
Свет зернист, тишины стена:
Там, стекаясь в одну, две тени
Подбирают зиме тона...

Сбой ритма

Дуэт сердечных ритмов сбившихся,
Плечами и печалями срастаясь,
Из зазеркалья снов, так и не сбывшихся,
Глядит, как дождик — нитка золотая — 
Дней лоскуты сшивает, сжив со света
Прошедшую весну, за нею лето,
В залог оставив только осень эту,
Пожаров нежный пепел и сполна 
ЗимЫ — морозных окон письмена.
В них список всех желаний новогодних — 
Богатство вылетающих в трубу:
Там вереница слоников комодных,
Надежд утильных, шляпок старомодных, 
Просроченных таблеток и табу...

...Но всё ж из чёрных дыр, небесных брешей
Блеснёт, взойдёт, забрезжит и утешит
Великий кормчий — рыжий на манеже —
Мудрейший мим из вышних дураков
И погрозит лучом золотоперстым:
Достань птенца из рукава и пестуй.
Уныние — тягчайший из грехов...

Небоскрепы

В тесноте высотных ульев, среди штампов и клише
Приютясь, давно живу я здесь, на высшем этаже.
С высоты видней дорога — непрерывная черта.
Ночью между мной и Богом только звёздчатый чердак.

Днём — лишь перистая крыша: прохудилась и течёт,
Да светило в темя дышит, в спину тычет и печёт.
Между келлером и крышей скоростной кочует лифт.
Вниз летят, кто жил повыше, вверх — кому Господь велит.

В преисподней (келлер рая) сеть услуг на букву йот.
То, что черти отбирают, Бог назад не отдаёт.
Князь мишпухи сопредельной, сам на новеньком Пежо —
Нечистопель — в той котельной нас, особо грешных, жжёт.

А меня, сколь ни брыкайся, все зовут тушить костёр,
Если в доме лифт сломался и уволился лифтёр.
Тяжела вязанка света, короб неба на горбу.
Жребий зоркого поэта: третий глаз горит во лбу.

Только с этим третьим глазом мне, очкарику, хана…
В "Оптике” сказали сразу: это, деточка, не к нам...
Синевы отвесной знаки, жизни бренной синема,
Участь мудрого всезнайки: ничего не понимать.

Крест нательный, страх подспудный, снов невиданный улов.
Свод ошибок многотрудный да венец терновых слов…
Заповедь мечты нелепой, ветхой истины завет...
Небоскрёбы, небоскрепы, а я маленький поэт...

Дон Кихот из Ла-Манчи

Избавясь от доспехов и заржавелых пик,
До мельниц не доехав, герой свернул в тупик.
Что без толку сражаться? Устал, продрог, промок…
Не лучше ль сразу сжаться в бесчувственный комок?

Довольно дон-кихотства, разнуздан Росинант.
Ночами, сколь ни бодрствуй, сон вытянет свой фант.
Зевает Санчо Пансо, кладя копьё в комод:
Затурканный попался какой-то Дон Кихот…

Наивные умнеют. Жизнь учит дураков.
Печально Дульсинея глядит поверх очков:
Страшись безликих буден и бездуховных скреп.
Твой кодекс чести скуден, ущербен и нелеп.

Не вынимай из ножен рапиру, пей крюшон.
Твой флаг давно низложен и подвиг твой смешон…
...На полке тих Сервантес, дней прохудилось дно,
И бабочка в серванте засушена давно…

Седой усталый мальчик глядит через стекло,
Как мельницы Ла-Манчи поднялись на крыло…

Размышления цирковой лошади

Оркестровая щель да кулисы провалье.
Всё в порядке вещей. Я теперь цирковая.
И двуногий урод, не проспавшийся толком,
Под уздцы поведёт и потреплет по холке.

На свободу – табу. Мир зашорен и сужен.
И родимый табун лишь во снах мне и сужен.
И таю? я в плену у слепящей арены
Лишь надежду одну, что дождусь перемены.

Говорят, что я – в мать: грациозна, красива,
Очень редкая масть, шелковистая грива.
Но нужна красота, чтоб для жаждущих зрелищ,
По веленью кнута гарцевать на ковре лишь.

Здесь накормят овсом опостылевшим, прелым.
А мне помнятся всё травы солнечных прерий,
Как неслись по прямой мы к закату-пожару -
Я да суженый мой, вороной и поджарый.

А потом с трёх сторон ошалелая свора
Погнала нас в загон, под замки, на запоры.
Помню – лаяли всё три оскаленных гончих,
И на шею лассо мне набросил загонщик.

Вспоминается вновь, ничего не забыто,
Как об изгородь в кровь разбивала копыта.
Был рассвет бирюзов, а мне слышался снова
Удалявшийся зов моего вороного...

Это время опять подтянуло подпругу.
Заставляет бежать на арене по кругу.
От назойливых ламп мне куда подеваться?
Я шарахаюсь рамп и пугаюсь оваций.

Оркестровая щель да кулисы провалье.
Всё в порядке вещей. Я теперь цирковая.

Явь

Вот и лето к концу. На закате простится,
Ночь на плечи накинув, уйдёт из судьбы.
Заплетая лучи в золотые косицы,
Вяжет август прозрений тугие снопы.

И осенняя явь, день прохладой врачуя,
Не замедлит явиться, надев янтари.
Мне довольно огня. Жгучих слов не хочу я.
Ты другие слова мне теперь говори.

Говори о зиме, неизбежной остуде
И, нагие печали на душу надев,
Холодам вопреки буду думать о чуде
Да в молельнях псалмы повторять нараспев,

И на слух подбирать
звукоряд с расстановкой —
Лепестковые лепеты в летнем саду,
Прочитав по губам тишины недомолвки
И стихи, что написаны нам на роду…

Большой заплыв

Превысив скорости лимит,
Плыву за окоём, за край,
Раздольным брасом, кролем и
Изящным стилем баттерфляй.

И крутит мне морской народ
Вслед плавниками у виска:
Зачем, куда она плывёт?!
Там ни буйка, ни маяка…

Застенчивый морской конёк,
А с ним улыбчивый дельфин
Подмигивают: на восток?
Подтрунивают: лечим сплин?

И недоумевает краб,
Покинув свой подводный грот:
Нет, чтоб передохнуть хотя б!..
О майн Гот, куда плывёт?!.

А я плыву себе, плыву
За прочерк сна, пробелы дня:
Там с альбатросом рандеву,
Там встреча с чайкой у меня.

Сквозь пену лет (такой экстрим),
Течения заговорив,
И через нежности Гольфстрим,
И через Бережный пролив,

Где шестерёнки солнц звенят
С пружиной времени в ладу,
А ночь поймает, заманя,
Рыбёшку сердца на звезду…

Светомузыка. Соната номер триста

Ночь сбылась. И рассвет спасён.
Видно, где-то звезда упала…
И, лишь выпростал ножку сон
Из-под краешка одеяла,

Унесли тишину дрозды,
Ранним звоном костёл зашёлся,
Значит, в небе от той звёзды
Для тебя новый день зажёгся.

Значит, сызнова по лучам
Разбирать световые спектры,
Значит, заново получать
Парусам на подмогу ветры.

Значит, времени тетива
Натяжения не ослабит.
Только б выдюжили слова,
А язык с немотою сладит...

И давно уж, чего таить?
Грусть разобрана на цитаты.
Не порвалась бы смысла нить,
Не зацикали б суть цикады…

Лишь бы высь диктовалась нам,
Длилась нежность, строку питая,
Остальное я по губам
И глазам твоим прочитаю...

Лишь бы в токе живой воды
Рыбы двигались в плавном вальсе,
И мерцал сердолик звезды,
Что однажды с небес сорвался…

Хуго

Утром едешь на службу — свежо,
Что ни день — возвращаешься затемно…
Встречный подслеповатый Пежо —
Вечер мне подмигнёт обязательно.
Всходят над запотевшим стеклом
Смех, очки, борода и года
Памятью о соседе: ах да...
Сколько лет, сколько зим утекло…
Хуго, старенький доктор на пенсии,
Он в тенистом замшелом саду
Неизменно выращивал персики,
Что не зрели всё на холоду…
Говорил мне раздумчиво: деточка,
Жизнь — она твердокаменный фрукт,
А у дерева главное — веточки,
Те, которые в небо ведут...
И возился без отдыха в садике,
Прислоняя к терпенью костыль,
Всё дышал он со свистом астматика
На часы, чтобы день не остыл...
На моё: хватит, завтра доделал бы —
Как вчера, всё улыбкой искрит,
Указуя на облако белое: 
Скоро отпуск на острове Крит…

...Помутилось небесное дно,
Хуго больше не видно давно.
Он возделывает облака...
И мигает мне лунной одной
Фарой: рано мол в отпуск пока….

Линия фронта

Дорогой командир, поиграли? Бросьте!
Я Вам только балласт. Пробирайтесь в тыл.
Схоронитесь в леске вон за тем погостом,
Ну а там — напрямик, сколько хватит сил.

Дорогой командир, дайте парабеллум,
Боевой мой трофей, взведенный курок.
Вороньё на снегу чёрное на белом.
Снайперок на зубок выучил урок.

Дорогй командир, нет второго фронта.
Что же зря пропадать вместе ни за грош?
Здесь усищи у мин в поле — только тронь-то...
Так рванёт, что потом ног не соберёшь...

Дорогой командир, помечтали — будет...
Жизнь по сути всегда — путь в один конец...
А с утра позывной мой Вас не разбудит.
Я теперь всё равно долго не жилец...

Дорогой командир, в путь! Подошвы стынут.
Перебежками в ночь, по-пластунски днём.
Вы идите, а я Вам прикрою спину.
Вдруг продрогнете под продувным огнём...

Дорогой командир, канонада где-то...
Звёзды падать начнут по команде «Пли!».
Не забудьте пустить красную ракету,
Как прибудете в часть — мол, уже дошли.

Дорогой командир, камуфляжны сетки.
Доберётесь поди, если по уму.
А со мною ходить, стало быть, в разведку
Можно, только теперь это ни к чему...

Дорогой командир, темень в три наката.
На часах тишина. Время начеку.
Потечёт по губам алый сок гранаты,
Стоит пальцы разжать, выдернув чеку...

Дорогой командир, вот планшет и карты,
Вот он, Бог, вот порог. Вся Земля — изба
Покосилась давно. Вспомню — не икайте.
И не пейте вино, Господи избавь.

Дорогой командир! Матч «Шахтёр» - «Манчестер».
Два пропустят, один всё-таки забьют.
Не забудьте потом помянуть по чести
На ученьях у Вас сгинувших в бою...

_______________

© Ирина Юрчук