Ника Черкашина

 Энгельсу Арефьеву
 Триптих
1.
Художник был странный в пристрастии сердца.
Как птица – гнезду, родовому пространству, -
Всю жизнь был он верен раз избранной теме…
Другие писали моря и пшеницы,
Румяных, как осень, колхозниц с граблями,
Строителей радостных в клетках бетонных,
Венеру с березовым веником в бане,
Мадонну с ребенком под знаменем красным,
Сто лиц, обезглавленных Матерью-Русью:
С царями, вождями и свет - Иисусом…
А он, всеблаженный, на сотнях полотен,
Сносимых женою в подвал, – не на рынок -
Зачем-то писал до предсмертного часа:
На фоне пустынь, миражами дрожавших,
Под чьей-то пятою, зависшей над лугом,
На вымпелах лоджий конструкции «Парус»,
На фоне заборов, беленых известкой
К прошедшему празднику Первого Мая,
На фоне стоячего моря асфальтов
И вросших в него очумелых деревьев…
В белесых руинах беспаспортных храмов,
У старых могил и крестов деревянных,
Подгнивших и павших в сухие бурьяны,
В руках у девчонки, гадающей: «Любит?»…
И в трещинах солнцем сожженной Ай-Петри –
Всегда рисовал он цветок одинокий:
На стебле упрямом, терзаемом бурей,
Светился фантомом оборванный венчик
С одним лепестком, уцелевшим от ветра…
2.
Жена отрешенно:
- Упрямец был знатный…
В любую погоду, страдая одышкой,
Ходил на Ай-Петри…
Маститые? Были…
Посмертно великим признали согласно,
А то все цветок им казался занозой…
Последняя? Вот!.. Без цветка и без рамы…
3.
Ай-Петри в горящем сиянии неба…
Закат или утро?..
И синий орел, улетающий к солнцу,
Неровною тенью
По белой скале распластался отвесно,
И трещины в камне,
Как вены по телу, играли тревожно…
Закат или утро?
Сквозь дымку тумана, что плыл над ущельем,
Зеленым светились клинки кипарисов…
Закат или утро?
Прелюдия или угаданный финиш
В последней картине
На солнцем сожженной Ай-Петри?..