Ирина Горбань


I

Жилым домам не нужен эпатаж:
Блестит стекло, не тронуты пролёты,
Еще стоит шестнадцатый этаж,
Еще не ощущаются прилёты.

И горизонт наполнен тишиной,
И в палисадах росяные травы,
Но, ощущая ветер за спиной,
Дом принимает самолеты справа.

Внутри жилья - мертвецкий холодок
По людям пробежал и рухнул об пол,
Взорвался фронт, а проще – «передок»,
И всуе содрогнулась вся Европа.

Пожарищ дым, заброшенный блиндаж,
Стоит в дыму обугленная «хата»,
Уже горит шестнадцатый этаж,
И сыплют «Грады».

II

В моем окне гуляют сквозняки,
Трепещут шторы и резвятся пули,
Обстрелы, словно горе, нелегки,
В который раз мы ночью не уснули.

Кресты на стеклах и в руках кресты,
Иконы, лики, как иконостасы,
И приложив ко лбу свои персты,
Молюсь без сна за всю планету разом.

III

Кровавый бой. Забыта тишина,
Грохочут пушки, слышен вой зениток,
Сшивая небо без иглы и ниток,
Спасаю дом, распоротый по швам.

Суровой нитью за стежком стежок
Я возвращаю вид первоначальный,
И смотрит небо на меня печально,
Оставив шанс - пройти еще шажок.

Но снова бой. И меркнет неба свет
Перед молитвами иконостаса,
И я опять шепчу подобострастно,
Давая Богородице обет:
Да будет свет,
Да будет добрым свет.

IV

Что ж свет не добр?! Исходят от огня
Горнило ада и горнило пекла,
Но вдруг в окне – святая! - не поблекла,
Иконка взглядом тронула меня.

V

Пора спасаться. Мой этаж седьмой
А окна мне во след кричат молитвы,
Кричат, что дому не уйти от битвы,
Чтоб не бежала от беды домой.
Но жуткий вой…
Нет, не зениток вой -
Стон материнский о сыночке милом,
Его спалило всех смертей горнило
И не вернуло к матери домой.
Да. Смертный бой.

VI

Иконы мироточат не елей,
Сжигает порох ароматы миро.
Я – дочь Ивана или просто Ира,
Оставив на иконки всю квартиру,
Бегу от смерти в тишину полей.

VII

И вот стою.
Одна.
Вокруг война.
Аэропорт и луг - в ковыльей плеши.
И чувствуя себя в войне воскресшей,
Вдруг понимаю: я и есть СТРАНА.

А окна дома на меня в упор
Глядят иконами, глядят крестами,
Но враг глумится, словно подлый вор
С ощерившимися устами.

Иконостасом крепкий дом силён:
Его бомбят, а он стоит гранитом.
Он, словно сталь – победой закалён,
Хоть он обычный и не знаменитый.

Он просто дом. И он тепло хранит
Пусть без стены, ступеней и порога,
Я повторяю: этот дом – гранит,
Он не святой, и ты его потрогай.

Ты прикоснись щекой – хранят ли здесь
Тепло иконки в детской колыбели,
Где правят миром не война и месть,
А Божий взгляд, чтоб от него робели

И пули, и гранаты, и огонь,
И взгляд солдата, что стоит у двери,
И если видишь ДОМ, - его не тронь!
Он всем воздаст по правде и по вере.


САМШИТОВАЯ СЛЕЗА

Если не ранен ты и не убитый,
Значит, суровою ниткою сшитый,
Или зашитый в подножье гранита
Вечно зеленой стеною самшита.

А над тобою, еще не убитым,
Геликоптер, словно ворон кружится,
Только тебе в этот миг не дрожится,
Не истерится, - ведь ты из гранита.

А на самшитовой ветке искрится
Капля горючей слезы в три карата,
Знак номерной - по две сотни на брата -
Да номерная в журнале страница.

(Только б от горя не заматериться
Да за помин по себе не напиться).
Ведь если не ранен ты и не убитый,
Значит, суровою ниткою сшитый
Вечно зеленою кроной самшита.
Ты из гранита.
Ты из гранита.

От кладбища чуть левее
Все так же идут бои,
Все так же прохладой веет -
Славяне бьют по своим.

Осколками - по надгробьям,
Снарядами - по крестам.
Не мрамор с гранитом гробят,
А гробят святые места.

Обстрелами ветер веет,
И страха витает стынь.
Уходит солдат, и вдовеет
Судьба молодых богинь.