Эмилия

ПЕСОЧИНА

РАСТВОРЕНИЕ

Я медленно впадаю в осень
Дождем, прильнувшим к зеркалу окна.
Закатом затканная просинь
В проемах черных туч едва видна.

Я прячусь в ворох грустных истин,
Слетевшихся ко мне, как стая птиц.
А на ладони – беглый листик,
Иссохший странник тысячи страниц.

Окраины души размыты
Потоком сожалений и потерь...
...А время – терпеливый мытарь,
Стучащийся в незапертую дверь.

Неясность, неопределенность,
Как запотевший с холода графин...
О, суета и обреченность
Последних сроков свадебных смотрин!..

Где грань меж сумраком и мною?
На отражение свое смотрю,
Но зазеркальною волною
Меня несет навстречу октябрю.

Боюсь исчезнуть... О, царица
Опавших листьев и дождей, реши
Судьбу: позволь в мерцающей тиши
Мне, растворившись, сохраниться.

ПЕРЕХОДНОЕ

Шиповник зеленый краснеет,
А розы скромнее цветут…
Холодное небо яснее
Являет свою высоту.
В багрянце стена винограда.
В рубиновых каплях кизил.
Терновник, как малое чадо,
В чернилах себя извозил.

Оранжево-рыжим отливом
Сияет кленовый янтарь.
Каштаны стучат торопливо,
Как старый сапожник-кустарь.
Каштанов и сердца биенье –
Не в такт шелестящим шагам.
С берёзы слетают мгновенья –
Листки золотых амальгам.

Лучи, как секундные стрелки,
По тени прозрачной бегут.
Сороки, прервав посиделки,
Минутную тишь стерегут.
Сквозь прорези клиньев гусиных
От солнца отняв золотник,
Часы переводит на зиму
На небе седой часовщик...

РАЗГОВОРНОЕ

Давай мы о душе поговорим...
Осенний падок дождь на разговоры
Неспешные... На желтые просторы
Еще не скоро ляжет снежный грим.

Как солнечно сияет клёнов сонм!
Как солоно над нами тучи плачут...
Что ж, объяснимся нынче, а иначе
С собою всё на небо унесём...

А там нас вечность, как известно, ждёт...
Или невечность... Что одно и то же...
Ну, расскажи, что мучает, что гложет...
А вдруг поможет это и спасёт...

Ведь с грузом нам со старта вверх не взмыть,
Хоть встанет смерть ракетною ступенью!
И надо бы успеть перед успеньем
Полёт к иному свету облегчить…

Там вера оболочки лишена,
И смысла нет в понятии «сердечный»,
Но ангелы так странно человечны,
В отличие от некоторых нас...

Они и поведут через экстрим
Судебных книг, сквозь вражии мытарства...
И Тот, Кто встретит нас в Небесном Царстве,
Предложит: о душе поговорим...

ПСИНА

Осень. Ласковая псина
Подставляет солнцу спину,
Наперегонки с листвою
Мчится, стряхивает хвою,
Опадающую с пихты.
В лужу синюю бултыхнет,
Думает: попала в небо.
Глянет, скалится свирепо,
Потому что там другая
Псина лает вверх ногами.
Расплываются кругами
В колокольчиковой гамме
Отражения и волны.
Псина морщит нос довольно:
Враг размыт!
Несётся дальше.
У безлюдной старой дачи
Уши чуткие топорщит:
Ветер – истовый уборщик –
Прытко шаркает по грядке,
Наводя везде порядки.
Блики лучиков сквозь листья.
Лай весёлого солиста
Растревожил клан сорочий,
И сороки громко строчат,
Выражая возмущенье
Бесшабашным поведеньем.
Презирая дисциплину,
Псина валится на спину,
И, от счастья лыбясь ярко,
Языком алеет жарко.
Мотыльковая лужайка
Вся в лимонницах. Хозяйка
Псины вверх идёт по склону,
Собирает пламя клёнов
И несет его в ладони.
Пёс летит без церемоний
К ней, в колени тычет носом,
Весь расхристан и нечёсан,
Ластится, погладить просит.
Всё! Домой! Защелкнут тросик,
И они идут степенно
По дорожке жёлто-пенной
Между лиственниц и сосен.
Псина. Солнце. Листья. Осень.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Мир был жёлтым перегружен.
Становились дни всё уже,
Как не евший уж.
Грусть густела по дубравам.
Осень сеяла по травам
Иней первых стуж.

Словно скошенная рама,
Плоскость параллелограмма
Рыжего листа
Ужимала жизнь прожилок.
Клёна бежевый подкрылок
В лужицу слетал.

Над садами тучи зрели.
Ночи ширились и злели,
Зори замутив.
Загоняли свет небесный
Под беззвёздный свод железный,
Тьму с цепи спустив.

* * *

Всё же солнечный телёнок
Выбирался из пелёнок
Мятых облаков,
И скакал по сини блёклой,
И бодал лучами стёкла
Утренних домов.

Мрак ночной, от злости белый,
Ничего не мог поделать
С юным дурачком.
А весёлый безобразник
Вверх летел со стадом красным
В небе над леском.

МОТЫЛЬКОВОЕ

Мохнато-злые мотыльки горячей памяти,
Да что ж вы с горя на беду легко порхаете
И щедро сыплете в глаза пыльцу бессонницы!
И мне вишнёвый цвет в саду уже не помнится,
И бант, что вечно не в ладу с тугими косами...
А только белые рои кружатся осами,
И воет вьюжная карга с седыми космами...
Она сквозь дырочку в душе влетает в космос мой,
Впиваясь в тёплое нутро клещами холода...
А мотыльки не хоботки свои, а хоботы
Втыкают в боль и пьют, и пьют... Всё толще брюха их...
Упились... Пляшут в темноте с пургой-старухою...
А я вот свечечку зажгу... А я вот лампочку...
А я вот неба свет впущу... А я вот ласточку...

Дурную нечисть прогоню волшебной палочкой...
А вот и мамочка пришла, а вот и папочка...
И мы шагаем прямо в парк, и солнце кружится,
Смеётся ветер во весь рот и строит рожицы,
И копошатся светлячки в стеклянной баночке,
И превратились мотыльки в лимонных бабочек...
И ничего я не боюсь, и нипочём мне всё,
И никакая темень-дрянь уже не помнится!
Фонарь мигает за окном, и тени корчатся...
Не сплю...
Не сплю...
А снег идёт...
Никак не кончится...

ВА-БАНК

1

Воркуют томно сумерки, воруют
Топазы света из домашних гнёзд...
Со светом ночь уже ведет игру и
Добытое кладёт под белый гнёт
Тяжёлого холодного тумана...
Крупье с небес не видит сада дно.
Иллюзий и надежд фата морганы
Поставлены на синее сукно.

Проиграны несметные печали...
Украден яркий драгоценный сон...
Смятенный вздох открытого рояля
И тени от крылатых голосов...
А сумерки себя переливают
Во мрак. Как вкрадчив чёрный баритон!
Исчезла напрочь гамма цветовая.
Топаз уже на искры поделён.

2

...Но падал снег на игровое поле,
Пока метала тьму и шла ва-банк
Братва ночная... Свет на звёзды спорил
Со мраком. За луну была борьба!

А снег летел на помощь свету белу.
Похоже имя «свет» на имя «снег».
И за окном действительно светлело,
И небо становилось всё ясней.

Мрак уступал и раскрывал все карты,
И выходило так, что он банкрот.
Караты звёзд на небесах покатых
Вводил крупье в неспешный оборот.

И жизни суть, как снимок, проявлялась...
Рвалась из чёрной пасти тьмы заря...
Для счастья-то нужна такая малость...
Снег выпал в ночь шестого ноября...

ДВОЙСТВЕННОЕ

То ли дробь дождя, то ли дрожь...
Вроде, стая рыб?.. Или рябь?..
Может, ржа в полях, может, рожь...
Нет, какая рожь в ноябрях!..

Мстится хлябь в ночи, аки глубь...
Это степь вдали? Или топь,
Где увязнешь в тоске по грудь,
Дна не чуя под щупом стоп?..

Месишь взвесь слогов. Тянешь вязь
Потаённых заветных слов...
Строчка к сердцу ползёт, змеясь...
Бьются в горле крыла стихов...

Налагается клён на клин
За окошком… Вынь да положь
На ладонь осенней земли
Либо брошь луны, либо грош...

По озёрной глади волна...
По бездонной выси душа...
Жизнь летит вне стаи, одна,
В синеву... А там — как решат...

Вон мелькнул огонёк в полях.
Тишь рассвета. Пробило шесть.
То ли начата жизнь с нуля,
То ли взлёт разрешён душе...

АВТОПОРТРЕТ В ОСЕННЕМ ИНТЕРЬЕРЕ

Спаси, мя, Боже, яко внидоша воды до души моея.
                                                 Псалтирь, Псалом 68.

Взлетает птица яркого огня
В коричневое утро тишины,
И допускают свыше в свет меня.
Наверно, мои трепеты нужны
Пока ещё... Что ж, вот она я вся...
Башкою бьюсь о твёрдый синий свод.
Из-под ресниц непрошено роса,
Покинув веки, по щекам течёт.
В ладонь летит опавший жухлый лист,
И лист бумажный к ней с надеждой льнёт.
Вот ветка строчки поднята с земли,
И ягоды на ней – совсем не мёд.
Чуть тронешь прутик – колются слова...
Как терпок тёрн в напитке горьких дат!
От терний ранки капельку кровят...
Ах, заживут до смерти! Не беда!
В глазу янтарном мушкою зрачок
Застыл. Зачем ему такая тьма?..
На радужке прилежный паучок
Сплетает сети грусти задарма...
Ну, разве что морщиной мзду берёт!
Чем дольше проживёшь, тем меньше жить
Останется...
Что за зрачком живёт?
Какая бездна зорко сторожит
И миг, и шаг, и вздох, и всхлип, и взлёт?
Удар о синий свод! Ещё удар!
А дикая струна внутри поёт…
Из течи века хлынула вода!
О, сколь ни ставь ей на пути плотин,
Построенных из выдержки – прорвёт!

И слово, что металось во плоти,
В сердца иных мгновенно уплывёт.
Пускай объяли воды до краёв –
Неугасимо пламенна душа!
В ней тысячи усердных соловьёв,
Потопа слёз осенних не страшась,
Переливают перлы в чашу дня,
Расплёскивают солнце в янтаре...
С костров кленовых в тёмном ноябре
Взлетает птица яркого огня...

ПОДАТИ

Среди звенящей дребедени
С утра идущего дождя
Я слышу «день», и «дань», и «деньги»...
Ветра осенние гудят,
Что времена уже настали
Для податей на свет – плати!
К небесной молчаливой стали
Несу монетки слов в горсти.
Подбрасываю вверх. Но тщетно...
Еще раз... Нет, их не берут.
Не то. Не то. Рукою щедрой
Швырну оброк в свинцовый пруд.
Не звякают. Не то. Не тонут.
А ведь должны, коль золоты.
По донцу крыши дождь долдонит.
Бидоны дум почти пусты.
В саду деревья до банкротства
Довёл упорный листопад.
Разорены поля. Сиротство
Берёз. И дань за сумасбродство
На землю сыплет лип толпа,
Что щеголяла и плясала
Всю осень в золотой парче.
Да... Отрицательное сальдо
В итоге... Дорогих вещей
Перерасход... Лимит исчерпан
На солнце. На душе темно…
Листок с расчётами исчёркан.
Налипли листья на окно.
А надо жить. Ещё не вечер.
Не дрейфь, поэт... Ищи свой клад.
Обрящи слово, человече,
Пока свет неба не отнят.
Нашла. Иду к пруду. В ладонях
Лелею драгоценный дар.
Бросаю в глуби. Тонет. Тонет!
Должок мой забрала вода!
Вершины клёнов синь колышут.
Я ей протягиваю лист
Со столбиком четверостиший.
Ветра мой стих всё выше, выше
Уносят в небо от земли...

НЕ УГАДАЕШЬ

И осталось всего ничего -
Угадать, не наступит какой
Новый год, Новый год, Новый го...
                            Александр Ратнер

Ты НЕ угадаешь, когда НЕ наступит
Последний сверкающий миг,
И рыбой придонной останется в глуби
Твой лучший несбывшийся стих...
Успеешь лишь выдохнуть: «Ох, рановато...»,
Во вдохе не чуя нужды,
И Ангел пройдёт над твоею кроватью,
Как Пётр над простором воды.

Крыло или руку тебе он протянет:
«Не страшно... Держись... Не тони...»
И летние звёзды рассыплет горстями —
Твои виноградные дни...
По-детски ты вцепишься в ангельский палец:
«И вправду не страшно... Веди...» —
И вспомнишь, как с папою в речке купались
Меж солнечных вспышек воды...

Потом облака взгромоздятся на темя,
Мошкою облепят лицо...
Откроешь глаза - и глубинная темень
Обступит бетонным кольцом...

Но в высь без запинок несет по тоннелю
Тебя чичероне небес,
И взлёт от постели отнюдь не смертелен,
И даже приятен тебе.

И прожитой жизни урок повторяют
С тобою, напомнив про всё...
И Пётр ворота уже отворяет,
Тугой отодвинув засов...

Стоишь... Перемешаны ужас и счастье
В стакане прозрачной души...
Но Голос Господень гремит: «Возвращайся
И стих до конца допиши!»

ЧУТЬ-ЧУТЬ ФЛОБЕРА

Чрезмерность желтизны, избыточность дождей
И яркой красоты гротескная погибель...
Циан, мышьяк и ртуть вмещает неба тигель,
И капли яда брызжут всюду и везде.

Листва, лучившаяся прежде золотым,
Чуть серебрится нынче мертвенно на чёрном.
О, как прекрасно умиранье... Утончённо...
Светло...Изысканно, как поздние цветы...

Рассеянной улыбкой воздух одарив,
Холодною рукой купюру приготовив,
По мокрым листьям цвета вылившейся крови
В аптеку быстро входит Эмма Бовари...

ЧЁРНЫЙ ЖЕМЧУГ

Чёрным жемчугом нижутся сумерки
На непрочные нитки дождя.
Гаснет яркость кармина и сурика.
Тьма восходит... Дымами чадя,
Начинает сады заволакивать...
Лиловеет заката канва,
И сияет покрытием лаковым
В мокром свете фонарном трава.
Листья палые светятся палево.
В оке лужи мелькнула луна,
Канув в прорву зрачкового дна.
Нити рвутся... И жемчуг всё падает...

МЕЖ ОГНЕЙ

В позолоченной темноте
Свет с фонарных высот летел,
Зажигая лучи дождя
На серебряных площадях.
В переулках пустой земли
Мы шагали сквозь влагу мглы.
Отпечатки живых огней
Пламенели на лбах камней.
Рассекая сырую ночь,
Ветер всаживал в лица нож.
Как разбойник из-за угла,
Он бросался на нас стремглав.
Ты меня закрывал собой
И укутывал всю в любовь.
Ветер вовсе не понимал,
Почему так ничтожно мал
Страх пред чёрным его плащом.
Ты его отстранял плечом
И прокладывал путь двоим
Через ночи холодный дым.
Ветер бился и выл в тоске.
Но лежала рука в руке,
И доверчивое тепло
Поднимало нас и несло.
Тьма ветшала, а свет крепчал.
Мы рвались напролом к лучам,
И протягивал нам фонарь
Золотую диагональ.
И, держась за тела теней,
Мы карабкались вверх по ней.
Помогая держать баланс,
Дождь сиял миллионом глаз.
Вот и небо не за горой...
Вот звезда тебе, мой герой!
Вот и площадь внизу, в огнях...
Мы летим... Обними меня...

ОЧЕРТАНИЯ ОСЕНИ

Я писала стихи, и один был страннее другого.
На земле воцарялись осенние терпкость и пряность.
В перепонки ушей бил сорочий стрекочущий говор.
Золотистые духи листвы к небесам воспаряли.
К тучам плыли они горьковатой пахучей толпою,
Отдавая пожухлой надеждой, пропащей судьбою.

Рдел закат продолжением листьев багровых.
Небеса на другой стороне наливались лиловым.
Парк морочил меня пестротою сплошного покрова.
Я бродила, ища между шорохов нужное слово,
Контур лебедя в озере видя подобным галере
И считая, что дни, словно лампочки, перегорели.

Стадо листьев с дубов ветер гнал острозубою веткой,
Словно рыжий табун жеребят пролетал над землею,
И тянулись дубы лошадиными мордами кверху
И просили, чтоб ветер детей их оставил в покое.
Но была их судьба безразлична потокам воздушным.
Обнажающий хаос касался меня равнодушно.

Вечер в парк приносил неприкаянность, холод, тревогу.
Я стихи берегла в темноте, понадеявшись втуне
На защиту луны, на шуршащую тихо дорогу
И поддержку отчаянно пахнущих поздних петуний.
Неотвязно гонялась листва за моими ногами...
Жизнь одна умирала, взамен зарождалась другая.

__________________
© Эмилия Песочина