Ирина Горбань

БЕЗ СРАВНЕНИЙ

Мне сравнить бы себя с часами,
Что отсчитывают пространство,
Мне сравнить бы себя с пространством,
Что песчинкой в ладонь сочится,
И сквозь призму смотреть на санный
След, и не принимая чванства,
Видеть мир не потусторонний,
А реальный, что в дом стучится.
Мне сравнить бы, да мало проку,
Жизнь в реальности – скоротечна,
И спускаясь с небес на землю,
Всякий раз удивляться ей,
И опять обещать Пророку –
Быть молитвенно безупречной,
Пить хрустальные капли правды
И надеяться на елей.
Мне сравнить бы себя с часами,
Что песком отмеряют вехи,
Мне не видеть бы всех печалей,
Что пророчили мудрецы,
И застыв между полюсами,
Крылья сбросить, и для потехи
Человеком бы стать вначале,
Люди – те еще хитрецы.

ПОРТРЕТ

На грифельной доске рисую свой портрет,
Выписывая каждую ресницу,
Сегодня я аскет, гуляющий сто лет,
Пустыней, отвергающей границы.

Пусть я не портретист, уродуя себя,
Выписывая новую морщинку,
Уже который год брожу по пустырям,
В песке считая каждую песчинку.

И обернув асфальт в надежные холсты,
Мелками нарисую штрих-пунктиры,
Ведь знаки на земле доступны и просты
За стенами оставленной квартиры.

ТРАНЗИТ

Поезд мчит скоростной, объезжая седьмой полустанок,
И небритость лесов черным абрисом тянется ввысь.
Перестуком колес, перезвоном граненых стаканов,
Остывающим чаем монотонно разбавлена мысль.

По транзитным делам по окраинам еду и весям,
Что влечет и что тянет на далекой земле чужаков?
Мне помощник в пути – аритмия под старую песню,
Да полсотни стихов, что припрятаны под пиджаком.

У гитарной струны нет влекомой любви к медиатру,
И фальшиво звучат переборы гитарных страстей,
Путешествую я от финала до нового старта
По транзитным делам в век застывших земных скоростей.

А на той стороне, где гуляют смешные пингвины,
Где застыла волна, обнимая заветренный мыс,
Горы снега лежат и плывут снеговые лавины,
И над островом тем слышен ветра безудержный свист.

Не держите меня ни друзья, ни подруги, ни батя,
Я транзитом лечу в абрис снежной пурги и ветров,
Вы ищите, друзья, двух пингвинов на выцветшей карте -
И найдёте меня в полуметре от снежных хребтов.

СНЕГА НЕТ

На моей планете пустота,
Снега нет и лишь обрывки фраз
По ветру летят, в который раз
Говоря, планета ведь не та.

Я ловлю слова – они не те,
Чехарда витает в облаках,
Нет в душе покоя, а в руках
Микрофон, урчащий в пустоте.

На моей планете тишина,
Что ей до парада всех планет?
На которых клином белый свет
Не сошелся. И предрешена

Встреча на планете из планет,
На которой Сент- Экзюпери
Не бывал, но щедро подарил
Миллиард страстей, где снега нет…

КОШАЧЬЯ ЧЕСТНАЯ ДУША

У моей старой «виллы» растет подорожник,
Из-под ветхой скамейки топорщится хвощ,
В этом доме живут рыжий кот и сапожник,
И сквозь щели на головы капает дождь.

Я паломником мимо бреду по дороге,
Здесь знакомые лица, фасад и забор,
Но мой вид для кота показался убогим,
Он надменно мяукнул на мой разговор.

По- кошачьи ему говорю, мол, приветик,
Я хозяин когда-то твой… был…
Узнаёшь?
Но во взгляде его я совсем не заметил
Ни надежды, ни радости –
ядрена вошь!

А сапожник позвал моего котофея,
Приоткрыв для прыжка пол-остатка двери,
Во дворе у порога - подарки-трофеи,
Словно молча взывают: с собой забери.

Я с собою бы взял память старого дома,
И подкову, которую спрятал в саду,
Только болью былой и надеждой ведомый,
Упаду, словно в бездну.
В себя упаду.

Я – бродяга, оставивший память и Бога,
Что искал, от чего убегал, словно тать?
Но куда бы ни шел, а к порогу дорога
Зарастает травой. Сколько ей зарастать!

Дом встречал каждый день боевые снаряды,
От прямых попаданий молил уберечь,
Не хозяин, а кот был с руинами рядом,
И сапожник хранил дом и русскую речь.