Костенко Геннадий (Юрий Ош)
г. Сумы

ЖУРАВЛИ

Узнаю очертания клина
на канве голубой тишины:
трепетанье семьи журавлиной –
это песня и крылья весны…

Улетели в далёкую дымку
и растаяли в золоте дня…
Словно вешнего неба росинку
обронили они на меня.

ЧТО-ТО…

Звучит мелодия во мне,
воспламеняется и гаснет,
как будто в томной тишине
проходит что-то нитью красной.
И это что-то вдалеке
уже прощается со мною
весенним ветром на реке,
где ширь объята белизною,
ещё снега за горизонт
умчались, словно синей птицей,
а сквозь небес лазурный зонт
весна синицею стучится…
Но что-то мимо пронеслось,
не обронив частицы малой…
Во мне мелодия без слов
струится вновь водицей талой.

КНИГА БЫТИЯ

Дождь шумит, и с гулким боем
бьются звонко капли о карниз.
Словно мчится скорый поезд,
в ночь глядятся окна сверху вниз.
И стучат, стучат колёса,
цокают на стыках колеи…
Птица цветом альбиноса
в очи будто глянула мои.
Эта птица – всё былое,
что промчалось стаей журавлей.
Нынче, как на аналое,
то былое в памяти моей.
Книгу памяти листаю…
Почерк переменчивый такой,
а местами, точно знаю,
не хватает точки с запятой…
И накладываю визу:
"Закрываю книгу бытия…”
Осень бродит по карнизу
и стучится каплями дождя.

НУ и ПУСТЬ!

Человек живёт в печали.
Радость – молнией мелькнёт.
Звёзды в небе рассказали
мне об этом у ворот…
Я смотрел, как звёзды блещут,
рядом – месяц золотой,
и не видел грусти вещей
и печали никакой.
И меня вдруг осенило:
коль в душе твоей февраль,
даже солнца лучик милый
разольёт вокруг печаль.
Ну, а если радость в сердце,
а в природе льётся грусть,
звёзды, скажем, в небе сером
тускло светят, – ну и пусть!