Николай

ДИК

* * *

Не могу подсказывать кому-то,
потому, что сам не понимаю,
почему считается, что «круто»,
если нестандартно и по краю.

С кем-то спорить не считаю нужным –
то, что «круто», может быть, и вредно:
если вытворяется бездушно,
тут же испаряется бесследно.

Не хочу доказывать, но знаю,
что за модой гнаться бесполезно –
в разношерстную овечью стаю
попадать совсем неинтересно.

Осуждать я не имею права
тех, кто в экшне до седьмого пота,
но порою от такого нрава
убежать в дремучий лес охота.

Не могу навязывать кому-то
то, что в сердце сложено годами,
не стесняюсь выглядеть «не круто»
 на пути за добрыми делами.

* * *

И новый день на три желанья
с надеждой прежней на авось,
а в полночь – то же оправданье,
что, мол, случайно не сбылось.
И жизнь по кругу, как обычно:
что так хотелось, то – другим,
а ты по-прежнему в тряпичном
и вновь довольствуешься им.

Над головой лохмотья неба,
а рядом – сказки миражей.
Но в небесах пока что не был,
прожив на первом этаже.
А так хотелось бы, но, видно,
желанный плод не по зубам –
ещё нескоро на обидном
затянет время рваный шрам.

И переносятся желанья
на послезавтра или год –
с давно привычным оправданьем:
 – А вдруг когда-то повезёт.

* * *

Притормозить у старого ручья.
На полчаса избавиться от гонки
у той ветлы, где рыжая девчонка
недавно признавалась, что твоя.
Почувствовать объятья берегов
и зачерпнуть ладонями водицы,
чтобы ещё раз прожитым напиться,
избавив душу от былых оков.
По травушке вечерней босиком,
как по годам, унёсшим в одночасье
неловкое мальчишеское счастье,
рождённое под звёздным потолком.
Услышать заповедные слова,
те самые, что рыжая девчонка
вчера ещё шептала мне тихонько,
и прятала румянец в рукава.
И вдруг понять, что ты кому-то мил,
что небеса одеты в голубое,
как и вчера, а прошлое с тобою,
и из него никто не уходил.


* * *

Крылатым завидуя, рвёмся в полёт.
Зачем в поднебесье – не важно.
А рядом на уличной пристани ждёт
невзрачный кораблик бумажный.
Плечом подпирая свои небеса,
мечтая о звёздном признанье,
нет времени другу письмо написать
и в юность сходить на свиданье.
Но звёзды капризны, прижаться щекой
к созвездью не всем удаётся.
Тщеславный не сможет, а кто-то другой
достанет небесные кольца.
Остынут желанья, изменится мир,
в росу превратятся минуты;
спешащее время возьмёт на буксир
и ветер покажется лютым.
И плечи со временем станут слабы,
бродячие мысли – ручными,
и лишь на ладонях бороздкам судьбы
не стать, к сожаленью, прямыми.


* * *

От меня тебя запрятали
за морями в старом тереме,
заложили окна платьями
и раскрашенными перьями.
Понадеялись – не встретимся,
никогда с тобой не свидимся –
занесёт пути мельница
по наводке ясновидицы.
Берегли не для прохожего,
безымянного и честного,
а на солнышко похожего
да в кругу царей известного.

Только девице-красавице
платья с перьями не надобны –
ей бы милый, что понравится
без приманок злато-свадебных.
И случилось так, что встретились
мы во сне с царевной суженной…
Не нужны двоим свидетели,
если в них любовь разбужена.
И моря тогда – как лужицы,
дверь дубовая – что пёрышко…
Если счастью верить, – сбудется
 даже то, что спит на донышке.

Перекрёсток межсезонья
 
Спешащей жизни перекрёсток,
где листья, выжженные с хрустом,
где новый день уже без блёсток,
а вечерам немного грустно.

Из уходящего в грядущий
не видно нити путеводной,
где рыжий занавес опущен,
а позолоченный не поднят.

Где время будто на распутье,
мечты и мысли врассыпную,
надежды летние – в лоскутья,
а к сентябрю пока вслепую.

На перекрёстке расставанья
есть день и ночь на всепрощенье,
и целый год на ожиданье
счастливой ночи воскрешенья.

Но для влюблённых межсезонье
запрячет парочку билетов
из беспредельности вороньей
в неувядающее лето.


Где истина?
 
Время рассудит, расставит по полкам.
Кто был не прав, за чертой, но поймёт.
Толку сегодня рядить втихомолку,
или, как Шавка, загаживать мёд.
В бой предстоящий – с открытым забралом,
только за правду и чью-либо честь.
Если всеядная зависть взыграла,
то рукопашная выльется в месть.
Правда своя у богатых и бедных,
честь сокровенная в разных руках:
кто-то целковый меняет на медный,
кто-то себя продаёт впопыхах.
Разные планы на завтра и цели,
взгляды людские на пройденный путь,
только мосты, что в душе уцелели,
не позволяют в бездонность свернуть.
Их сохранить бы, а время оценит
не по каратам, а лишь по делам…
Истина выйдет однажды из тени
и возведёт справедливости храм.


* * *

О, путник, ускользающий во тьму…
Кто не даёт душе твоей покоя?
Что вынуждает в облике изгоя
под звёздами остаться одному?
Обида ли на тихое «Прости»?
Тоска ли по ушедшему пространству,
где борются два любящих упрямства
за первенство на жизненном пути?

А может, рассудительная грусть?
Минутная, способная желанью
найти удачный повод оправданья
из тысячи, знакомых наизусть.
Остаться с тишиной наедине
всегда найдётся веская причина
у девушки и мудрого мужчины,
доверив сокровенное луне.

Находится... И кто-нибудь во тьму
уйдёт сегодня вечером, иначе
в судьбе его никто не обозначит
 то главное, что выпало ему.

* * *

Как не упасть – никто нас не учил.
Мы падали и сами поднимались.
Но не искали лаковых перил,
ступая по своей диагонали.
Зато пугали, пальцами грозя:
и то нельзя, и это не под силу.
Но выручали верные друзья,
когда пургой надежду заносило.
И выживали смерти вопреки,
ветрами, перевязывая раны,
а новый день встречали у реки,
под запахи волшебного шафрана.

Зато лишь нам на свете довелось
из века уходящего в грядущий
переступить, и, укрощая злость,
надежду поселить в сердца идущих.
Мы и сегодня с ними, по прямой,
идём вперёд, не ведая печали,
как и тогда, безжалостной зимой,
 что путь нам запорошила в начале.

* * *

Не прощаюсь… Может статься,
что тебя ещё раз встречу
в чистом поле или где-то
у прозрачного ручья;
кучерявые семнадцать
возвратятся в тот же вечер
и тогда, о чудо-лето,
напрошусь к тебе в мужья.

Может статься, не отвергнешь,
но с отсрочкой до июня.
Соглашусь и снова буду
ждать три месяца тепла,
чтоб однажды в час вечерний
синеокая колдунья,
появившись ниоткуда,
за собою позвала.

Не прощаюсь с уходящим.
День осенний мне не страшен.
Убеждён, что встречу лето
у заветного крыльца.
Проживу и настоящим.
И пока в нём не погашен
луч надежды, обогрето
 сердце взрослого юнца.

______________
© Николай Дик