Эмилия Куцая


Шел спектакль

Шел спектакль под печальным названием,
Под названьем "Последние дни”
И, как будто живые создания,
Полыхали на сцене огни.

И в сиянии светского бала,
Увлекая сердца и мечты,
Как легко Натали танцевала
В ореоле своей красоты.

Вот, с улыбкой спокойной и кроткой,
Мимо взглядов она плывет.
Неужели не видит, что лодку,
Прямо к скалам смертельным несет.

Мне хотелось в мгновенье это,
Я не знаю зачем, бог весть,
Ей сказать, ах Наташа, свету,
Как ты можешь мрак предпочесть.

В Петербурге от пошлости душно,
Ты послушай, Наташа, сестру
И, пока еще жив твой Пушкин,
Завтра с ним уезжай поутру.

Опустилась, вернее упала
В кресло, так не неподдельно грустна,
Так печально и просто призналась,
Что несчастлива очень она.

Что она от долгов устала,
Что стихи надоели ей,
Что Дантес ее снова с бала
 Провожал до парадных дверей.

Вдохновенно стихи прославляли
Гений чисто живой красоты,
И хоть строки бессмертными стали,
Пушкин, Пушкин, ошибся ты.

 Гнева гордого дерзкое слово
 Было ль нужно тебе отсылать,
 Но, письмо роковое готово
 И не мне тебя удержать.

И уже компромисс не возможен.
День последний, как выстрел в ночи.
И уже Гончарова тревожно
Перед дверью закрытой молчит.

И в передней, ломая руки,
Умоляет тебя спасти.
Если б видел ты эти муки,
Ты бы, Пушкин, ее простил.

В эту полночь, сквозь снег слепящий,
Жаль, увидеть тебе не пришлось,
Сколько русских людей скорбящих
Под погасшим окном собралось.

  Вьюга плакала, вьюга выла,
  Фонари суетились в толпе,
  То Россия тебя хоронила,
  Пушкин, плакала о тебе.

Люстры яркие, погодите.
Как некстати сверкающий зал,
И взволнованный, грустный зритель
Осторожно с кресла привстал.

  А со сцены строки звучали,
  Обжигали глаголом сердца.
  У бессмертья есть только начало
  И не знает бессмертье конца.

1966 г.


Ты далекий и совсем чужой.

 Ты далекий и совсем чужой.
 Почему же так легко с тобою?
 Я сумею справиться с бедою,
 А пока ты посиди со мной.

Я сумею справиться с бедой,
Только б знать ,что ты живешь на свете
Где-то рядом на одной планете,
А пока, прошу, побудь со мной.

Сердцем постарайся уловить,
Все, что я сказать тебе не в силах,
Как обмана, слов боюсь красивых.
Будет нелегко тебя забыть.

Скоро мерить верстами разлуку,
Сердце до тебя не дотянуть.
Нашу встречу, ты не позабудь,
А пока, погладь мне нежно руку.

1971 г.


 Песня о дальнем причале.

Что случилось с хмельной головой?
Только помню, сквозь шепота вьюгу
Мы по залу кружили с тобой,
Улыбаясь робко друг другу.

Песня грустно по залу брела,
В ней слова задушевно звучали.
Кто-то, кажется, нам не велел
Позабыть о далеком причале.

Песня, милая, ты не права,
Мне грустить вечерами привычно.
Подскажи мне другие слова
В этот вечер, такой необычный.

Но уже не вернуть, не догнать
И, смешавшись, немного помедлив,
Говоришь ты, что встреча была
Хоть и первой, но все же последней.

Говоришь ты, что весны бегут,
О годах, что давно за плечами,
Что вино виновато. Что ждут
И тебя на далеком причале.

Я зачем-то смеюсь в ответ
Слишком громко и неумело.
В зале странно тускнеет свет,
И лицо твое потемнело.

В переулке шаги прозвучат.
Как недолго мы были рядом.
Подожди, оглянись назад,
На прощанье согрей меня взглядом.

Ты уходишь сейчас навсегда,
Только разве прикажешь надежде.
Вот и все, в переулке темно,
Только песня звучит, как прежде.

1971 г.

  
 Благодарю

Спасибо тебе за солнечный луч,
За майских каштанов свечи,
За блеск облаков и за хмурость туч,
За редкие наши встречи,

За громкие всплески дождя в ночи,
За краткий сон на рассвете,
За то, что звезда мне в окошко стучит,
За то, что ты есть на свете.

Тебе благодарна за тайную грусть
В веселых карих глазах,
За то, что знаю тебя наизусть,
За грезы о чудесах,

За алых бархатных роз огни,
Не ты их принес, другой,
За то, что хотелось мне, чтоб они
Принесены были тобой.

Спасибо тебе за бессмысленность дней,
За смысл высокий мгновений,
За то, что совсем не знакомы мне
Горечь и боль сожалений.

За то, что тебя не кляла никогда,
Хотя и не знало покоя,
Сердце случайно и навсегда,
Прирученное тобою.
                                                   1975 г.

Утро

Я вхожу в наступающий день,
Отрекаюсь от снов непонятных
Грустных, странных, но в общем приятных,
Оставляя их хрупкую сень.

 А из мрака рождается день.
То малютки секунды светлеют.
Что-то в сердце взволнованном зреет.
Что? Названия точного нет.

Я ладонь потеснее сомкну,
Чтоб почувствовать кожей движенье
Торопящихся к свету мгновений
Сквозь зажатую пальцами тьму.

 Нет, не слышно, лишь тихо роняет
 Хлопья белые зимний рассвет.
 Окна дальние, словно привет,
 Мне проснувшийся взгляд посылают.

  1962г.
          

Как быть?

Я не стану напрасно
Упрекать и корить.
Было сказано ясно,
Не умею любить.

Да и что за беда,
Разве каждый умеет
Чудо рифм создавать
Иль писать акварели.

А любовь, как талант.
Что ж, увы, не владею.
Был бы я музыкант,
Да играть не умею.

Я спокойно внимаю
Словам неприятным,
Они лучше, я знаю,
Чем ложные клятвы.

Говорят, что посеешь
То пожнешь, как же быть?
Ты любить не умеешь,
А я не любить.

1976 г.

Памяти отца

О, если б я могла узнать,
В тот час далекий, час предельный,
О чем еще успел сказать
Отец мой, раненный смертельно.

Была ли хоть одна душа,
Что, сожалея, молча скупо
Понять пыталась, что сказать
Спешат бледнеющие губы.

Всего лишь миг, иль долгий день
Он задыхался лютой мукой,
Любимой призрачная тень
К нему протягивала ль руки?

Поземкой ветер ли шумел,
Иль воздух плотным был от зноя?
О чем он в смертный час жалел?
Какую мысль унес с собою?

Быть может, вспоминал с тоской,
О туго связанном комочке,
Что перед самою войной
Так важно величалась дочкой.

И на последнем рубеже,
Где быть пред не быть отступало,
Что им не встретиться уже
Сознанье четко отмечало.

А может, было все не так.
И раненный солдат не верил,
Что в бешеном огне атак
Сегодня след его потерян.

И он мечтал, что день придет,
Наступит миг заветной встречи,
Жена к груди его прильнет,
А дочку вскинет он на плечи.

1966 г.

Воспоминание

Я помню, море бушевало,
Свирепо пенился прибой,
Лукаво мне волна шептала:
« А ну-ка, поиграй со мной».

И чувство сильное хмельное,
Перечеркнув и риск и страх
Мгновенно овладело мною
И закачало на волнах.

И было раздвигать приятно
Упругость скользкую воды
И сознавать, опасность рядом,
Не больше шага от беды.

Не передать того восторга,
Азартного желанья сметь,
Не проиграть, быть сильной, стойкой,
Свой робкий нрав преодолеть.

Меня волна приподнимала,
Смеясь, хлестала мне в глаза,
Дыханья ритм перебивала,
Но я уже плыла назад.

Как далека полоска пляжа
Сквозь брызг неровную канву.
Все меньше сил, а мысль все та же:
Неужто, вправду, доплыву.

C тех пор года неумолимо
Промчались, но пора пришла,
Так трудно мне сейчас, любимый,
 Как в море, в тот далекий шквал.

Такие горькие рассветы
 Встают во сне и наяву.
 Иль берег затерялся где-то,
Иль вовсе не туда плыву

 1981

Экскурсия

Нас торопливо вел экскурсовод
Извилистой тропинкой каменистой,
И приближал нас каждый поворот
Наверх, где неприступным и неблизким

Казался древний город на скале,
С татарским именем Чуфут- кале.
Осенний полдень нас благословлял,
И всем хотелось поскорей дознаться,

В чем тайна его жизненных начал.
И городу пещерным называться
Зачем? Коль так высоко на скале
Покоится седой Чуфут-кале.
  
О, мертвый город, как угрюм твой вид.
Твои жилища мрачны и пустынны.
И вечность беспощадная глядит
В кварталы, что когда-то караимы

Трудом жестоким высекли в скале,
Татары ж нарекли Чуфут-кале.
А там внизу Бахчисарай хранит
Гирея своенравного покои,

И слезы безутешные струит
Фонтан любви. Притихшею толпою
Глядят туристы, будто из дверей
И, вправду, нынче выйдет сам Гирей.

Мы стариной болеем с давних пор.
История и быль и небылицы
Переплела в затейливый узор,
Властителей давно забыты лица.

Творенья рук лишь вечны на земле,
Поклон тебе седой Чуфут - кале.

 Памяти моей мамы

Когда ты ушла от меня навсегда,
Несмотря на мольбы, на усилья мои и на слезы,
Предыдущую жизнь ты с собой унесла
И, осталась я в мире пустынном и грозном.

И с тех пор я жила, как бы вместо тебя:
Затевала ремонты, летала по свету,
Над могилой твоей я склонялась, скорбя,
Но не верила я, что тебя со мной нет.

Я живу хорошо, не нуждаюсь ни в чем.
Мне бы встретить твой взгляд, мне б обнять твои плечи
Но, грустя и тоскуя, я помню, о том,
Что в безвестной дали нам обещана встреча.

Раздумье

Еще не раз мне вспоминать о том:
По палубе метался нервно ветер,
И мне казалось ничего на свете
Прекрасней нет, чем берег за бортом.

Я расставалась с Волгой навсегда.
Вдали грустили сосны и березы,
Осеннего дождя густые слезы
Проглатывала волжская вода.

И мысли, как далекие огни,
В душе моей отчаяньем звучали,
Как будто бы в симфонии печали
Свою вели мелодию они.
 
Как будто кто-то рукопись порвал,
Не дописав последнюю странницу,
И что с его героями случиться,
Никто на свете так и не узнал.

Зачем куда-то, отправляясь вдруг,
Чтоб отдохнуть и попросту развлечься,
Не может наше сердце уберечься
От неизбежных горестных розлук.

1971 г.

У окна

Фонари склонились над дорогой.
Ночь, какой безоблачный покой,
Вот легонько деревца потрогал
Забулдыга- ветер озорной.

Видно, ночью и ему не спится,
А какая у него печаль?
Весело в деревьях заблудится,
Всколыхнуть весенней ночи шаль.

Город спит притихший, утомленный.
Неужели мы одни не спим?
Может быть легко, как с незнакомым
Поделиться мне волненьем с ним.

Рассказать, как часто ошибаюсь,
Как звезда зовет меня во сне,
Как я от падений просыпаюсь,
Как чужой завидую весне.

Ветер, ветер, я одна на свете
Поиграй, побудь со мной хоть ты.
Вечером гирлянды окон светят,
Чьи- нибудь сбываются мечты.

Унеси, умчи меня отсюда
В счастья незнакомую страну.
Волен ты свершить любое чудо,
На мажор настрой души волну.

Вот опять лицо мое пылает,
Снова оглушает сердца стук,
А твое дыханье утешает.
Может ты защитник мой и друг.

Но умчался ветер – непоседа,
У окошка я стою одна,
Лишь холодным равнодушным светом
Наполняет комнату луна.

1991

Счастье

 Какое счастье жить на свете,
 Пусть даже все не, слава богу.
 Уж выросли чужие дети,
 И скоро мне пора в дорогу.

Какое счастье жить на свете,
Когда ты молод и беспечен.
Манит тебя веселый ветер,
А жизнь, как будто, бесконечность.

Какое счастье жить на свете,
Если ты нужен, хоть кому-то.
Не будет взгляд твой безответным
В твою тяжелую минуту.

Какое счастье жить на свете,
Если тебя любимый любит.
Он за тебя всегда в ответе,
И защитит, и приголубит.

Какое счастье жить на свете
В семье, где дети есть и внуки.
И не одна ты на планете,
Под сенью круговой поруки.

Какое счастье жить на свете,
Когда с друзьями нет разлуки.
И в праздники и в лихолетье
Они тебе протянут руку.

Но за окном грохочет ливень,
И жизнь бессмысленно пустынна,
И не дано мне быть счастливой,
И сердце без поддержки стынет.
                             
          Когда ты ушел

  Когда ты ушел, видно так было надо,
  Мне было так грустно без милого взгляда.
 
  Я думать старалась, что все еще будет,
  Что сердце в разлуке тебя позабудет.

  Но сердце упрямством меня побеждало
  И, мне вопреки, оно чуда не ждало.

  Томилось оно и твердило тревожно,
  Что мне без тебя, без тебя не возможно.

    1965

 От дома твоего до моего порога

От дома моего до твоего порога.
Две рельсы тянет вдаль железная дорога,
А электрички путь так краток, что от силы
Всего минуты три ей мчать к тебе мой милый.

Но ты, ты все забыл и лишь в ночи, быть может,
Отчаянный гудок покой твой потревожит.
И ты тогда сквозь сон услышишь стук ритмичный,
Стук сердца моего, а не колес обычных

Так вспомни, хоть на миг с невольным сожаленьем
Ты обо всем, что так легко предал забвенью,
О том, что ты, шутя, разрушил, уничтожил.
Коль нежность для тебя бесценок, ценно, что же.

1975 г.
    

  Русалочка в Мисхоре

В полночный час, когда темнеет небо,
Глядит в глаза мне рыжая звезда.
Быть может быль, а может сказку небыль
Рассказывает мне она всегда.

В краю чужом, у берега, я помню,
Лаская волны каменной рукой,
Прекрасная русалка молодая
Рыдает горько над своей судьбой.

Высоко в небе затаились грозы,
Цветные блики на волнах дрожат
И, словно жемчуг, льются, льются слезы,
Морскую пену, густо солоня.

 На дне морском дворец стоит хрустальный,
 Русалочка когда-то в нем жила.
 Не думала она свой дом оставить,
 Да вот судьба ее не сберегла.

А были очи полазурней глади
Морской, лицо бледней, чем лунный свет,
Зеленоватых кос пушисты пряди.
Милее в море не было, и нет.

Пустой каприз, лукавое стремленье
Взглянуть на мир в пространстве без воды.
И принца, потерпевшего крушенье,
Случилось ей избавить от беды.

Он будет, будет жить, дышать, смеяться.
Да вот беда: стал дом ей вдруг чужим.
Невмоготу ей в море оставаться,
Ей всюду нужно следовать за ним.

Она согласна голос тихий, нежный
Оставить морю, выкуп не большой.
Отныне все желанья и надежды
Уводят в не знакомый мир земной.
 
“Знай, если принц”- ревело грозно море-
 Другую назовет своей женой,
 Несчастная ты обручишься с горем,
 Навеки в камне обретешь покой”.

 Но сердца незнакомое волнение
 Мешает злое видеть наперед.
 И молодой русалочки стремленье
 Лишь только не любивший не поймет.

Но принцу не доступно постоянство
Смешно, не правда, ль преданность навек
Она пришла из чуждого пространства
Она русалка, принц, же человек.

Чем не жена, царевна молодая!
С тех пор русалка среди волн стоит,
Окаменев от горя, всем чужая,
Она печально на воду глядит.

Когда же небо к полночи темнеет,
Своих страданий не таит она.
И льются слезы, и, ее жалея,
Грустят на небе звезды и луна.

 1966 г.

 Приволжье, край берез и сосен

     Приволжье, край берез и сосен ,
      Я первый раз в твоих приделах.
      О, грустная, как песня, осень
      Вся в кружевах березок белых.

Склонилось небо над водою
Ее окрашенное цветом:
И нет тревожнее покоя,
И красоты печальней нет.

     Тут ощущаешь материальность
     Того, что называют вечность.
     Она такая же реальность,
     Как лес, как Волги бесконечность.

Ты у нее мгновенья просишь?
Зачем, уже спешит разлука,
В языческой молитве сосны
Уже воздели к небу руки.


Посещение кладбища в Казани

Я в Казани экскурсией пренебрегла,
Я на кладбище старое мчалась.
Что еще я для бабушки сделать могла?
Здесь дорога ее оборвалась.

Не сошел в ее душу предсмертный покой,
А тревога угасла с сознаньем.
Пять ее сыновей захлестнуло войной,
Пять кровинок-- одно ожиданье.

Умерла далеко от родной стороны,
Не дожив до Победы, и значит
Не узнав, что живыми вернутся с войны
Трое младших, что вдовы оплачут

Старших, тех, что во вдовьей нелегкой судьбе,
Столько лет ей опорой служили,
И ее, и ребят столько лет на себе
Из нужды беспросветной тащили.

Я не помню Казани, далеких тех лет,
Доброй бабушки, маминой мамы.
О могиле, забытой в чужой стороне,
Говорила мне мать со слезами.

Мне так страстно хотелось ее разыскать
По нечетким со слов координатам,
Чтоб цветы и поклон от родных передать.
Что поделать, война виновата,

   Что далек бесконечно твой вечный приют,
   Что к тебе не приходят с цветами.
   Дети образ твой кроткий в сердцах берегут.
   Ты их самая добрая память.
   
   И с упрямой надеждой впивался мой взгляд
   В полустертые надписи эти,
   Торопясь, я цеплялась за прутья оград,
   Отовсюду глядели портреты.

   Не нашла, не нашла:- все твердило вокруг!
   Нет ни времени больше, ни силы,
   И, цветы, уронив, я заплакала вдруг
   У заброшенной чьей- то могилы.


Песня

Я окликнуть не в силах,
Годы вихрем промчались.
И в забытых аллеях
Нас деревья заждались.

Но слова твои вечны,
Как о счастье мечта,
Их тепло и сердечность, тепло и сердечность
не убьет суета:

Волшебный огонь погасить не возможно,
И ветер не страшен большому огню.
Но, если в глаза погляжу я тревожно,
Ты скажи мне чуть слышно,
                                 шепни мне “люблю”.
Ветерок ли капризный
С нами так пошутил?
Он судьбу на две жизни
Невзначай разделил.

Те слова отступили,
Как о счастье мечта.
Просто их закружил, их закружила,
                                         унесла суета.
Волшебный огонь погасить не возможно,
И ветер не страшен большому огню.
Но, если в глаза погляжу я тревожно,
Ты скажи мне чуть слышно, шепни мне «люблю»

     Пусть бегут, обгоняя,
     За весною весна.
     Их со мною встречает,
     Помнишь, наша одна.

 С нею жить будет вечно,
 Как о счастье мечты,
 Слов тепло и сердечность, тепло и сердечность
                                         наша встреча и ты.
 
Волшебный огонь погасить не возможно,
И ветер не страшен большому огню.
Но если в глаза погляжу я тревожно,
Ты скажи мне чуть слышно,
                                   шепни мне “ люблю”.
1975 г.
                               

     За окном поезда

За окном идут поезда,
То тяжелые, то электрички.
Пусть грохочут они, ерунда.
Этот шум для меня стал привычным.
За окном поезда идут,
Наполняя душу мечтами.
Может, там далеко меня ждут,
На перроне встречают с цветами.

 За окном идут поезда,
 За собой меня увлекая
 В те заоблачные года,
 Когда я была молодая.

   Как же сладко тогда спалось,
Под колес перестук ритмичный.
Сердце к праздничной, жизни рвалось
От наскучившей жизни привычной.

 Восхищали меня Валаам
 И Карелии синие очи,
 Ереван и Парижский Нотр Дам,
Ленинградские белые ночи.

Много память хранит кинолент,
Грех роптать на судьбу, пожалуй.
Самарканд восхищал и Ташкент,
Любовалась Эйлатом , Кижами.

Вдаль умчались мои поезда
И уплыли мои пароходы.
Навалились на плечи года,
Трудно будет тащить их в походы.

Но бродяжья моя душа
Все твердит, что я видела мало.
За окном поезда спешат,
Мне пора торопиться к вокзалу.

  2007 г.

 
 Друзья мои, любимые поэты

   Когда бывает мне невмоготу,
    Когда сквозь призму слез не видно света,
    Перечеркнув реальности черту,
    Спешат ко мне любимые поэты.

Я снова оживаю и смеюсь,
Звучат слова, любовь на нежность множа.
И снова я в любви тебе клянусь,
В любви и вечной верности, Сережа.

   Когда ж беда сожмет меня кольцом,
   И я от боли задыхаться стану
  Твое, Марина, вспомню я лицо,
  Я у тебя спрошу совета, Анна.

Вы мне подруги. В глыбе бытия
Пространство между нашей жизнью канет.
Моей тоской звучит строка твоя:
«Не станем пить из одного стакана».
 
И я не охмелею от вина,
Да во хмелю не ощутить мне проку,
Но вдруг окажется, что я совсем пьяна,
Всласть наглотавшись терпких строчек Блока.

Так ими очарована душа.
Друзья мои, спасибо за участье.
Быть может, тем лишь жизнь и хороша,
Что отдается сердце вашей власти.

И снова на столе “свеча горит”,
Дрожит сквозь мрак надежды добрым знаком.
Посланником на помощь мне спешит
Загадкой, тайной, гений Пастернака.

Нас жизни никогда не разлучить.
Когда ж придет пора расстаться с вами,
Пускай слова последние мои
Окажутся любимыми стихами.
1985