Елена Черная

Елена Черная –   автор нескольких сборников стихов: «Птица неизбежность» 2001 года, «Антология заблуждений»  2003 года, «Deja-vu» - 2004 года, «Alter ego» - 2006 года, «Возвратный бег» 2011 года, «Венера без лица» - 2017 года. За детскую книгу «Страна лилии Мартагон» - 2007 года получила Дипломом лауреата городского издательского конкурса 2007 года  «Книга года». Печаталась в различных альманахах и сборниках. Подборки стихов, рассказов и пьеса «Двое на берегу» вышли на международном литературном сайте «Свой вариант» в феврале-марте 2021 года. Есть несколько публикаций в журнале   «Урал» (август 2019 и декабрь 2020). 
В июне 2021 года Елена Черная получила Диплом лауреата премии писателей Екатеринбурга «Чаша круговая». 
 
 
АВГУСТ
 
в медово-янтарном, млечно-звездном, 
застрянем в липкой смоле, и поздно
 
плакать о муравье.
колко в иголках, в жнивье
 
ложных посылов, посулов,
лицом повернувшись к сутулой,
 
говорить о простуде.
Она яду в призрачной посуде
 
принесла на заре:
туман - к полуденной жаре,
 
к восковой уксусной поре,
к муравью (соринке) в вечном янтаре...
 
 
***
из трёх элегий снег, вода и смерть,
глаза, ресницы, рыбаки и бог,
и вся эта - другая круговерть,
когда вода и снег. и рук, и ног
не существует. видит бог. из глин
поднимет стебель будущих стремнин,
и камешком положит на порог.
 
из трех элегий каменный поток
по водному, шлифуя перекатом
кому- то лоб, ну а кому - висок,
шагает невесомости собратом,
вливаясь в зерна, в неба кровоток,
что отливает холодом, то златом
по пурпуру, что чернь несёт в восток.
 
из трёх элегий каменка и смерть,
когда б бумаге медленно гореть,
увидеть те начертанные знаки,
что и в огне хранятся на бумаге,
и глину обожгут, и станут прахом,
у снега проступая на рубахе...
и в дождь переходя в косом замахе.   
 
  
***
кричала чайка истово и резко,
ловила рыбу, разбивая рябь,
и уносила в клюве малолетним,
и уносилась, в зеркале двоясь.
 
а возвращалась тихо белой меткой,
и тень свою, как невод, стерегла
и, падая, промахиваясь редко:
выхватывала лучших жизнь-игла.
 
и возносила на голгофу смысла
безжизненные полые тела,
а в радужные капель коромысла 
душа то падала, то ввысь текла.
  
 
***
вот и ирисы целуют в губы 
фиолетовым не летним поцелуем,
под прохладным ливнем, почти грубым,
по цветку - прозрачным, и рисуют
то ресниц, то брови полукружья
по ключицам, шее и ладоням,
эти ирисы опять во мне недужат,
холодом камней, и сад надломлен. 
 
***
есть с языка, выхватывая слово,
когда б оно на все всегда готово,
не жгло и не варилось впопыхах
и побывав у жизни на ножах,
впивалось прочно в крест еловый.
 
есть с языка деепричастный дух,
причастий проявившихся на слух,
глаголов полустиший черный мел,
и существительных, упавших не у дел,
всему готовя скорый передел.
 
есть с языка упавшее в тетрадь,
чтоб слово нужное коверкая искать,
катая между звуков в звукоряд
по буквам по слогам, как говорят,
пока они в миру не воспарят...
 
есть с языка, когда скользит рука
меж суповым и письменным прибором,
когда строка не поддаётся к уговорам
и мысль то тяжела, то так легка,
что автор вдруг сравнялся с вором
 
и в кандалах идёт под песню ямщика...  
 
 
***
все в этом мире диссонанс,
едва, чуть слышный, тихий шорох.
и у Рембрандта тень сама
служанкой поднимает полог.
и в золоте, в крыле дождя
экстаз закинутого лика,
Даная больше не одна...
и трепет стона или крика
развоплощен, и зреет злак,
и тяжелеет многократно,
природой выполнен закон,
посеяв, все вернет обратно,
но плод не верен естеству,
и меч исправит по лекалу
и жизнь возьмет, и не одну.
дорогой крови ходит право...
а божества живая ртуть
найдёт всему своё начало:
ртуть золотом не раз блистала,
смертельный пробивая путь.
 
 
***
....ничего или все...
сердца порваны связки.
и души колесо по судьбе без запаски
колесит по кругам и мотает года
и в простое пустом не живет никогда.
 
...ничего или все...
поле или пустыня...
ключевая вода или мертвая - стынет
...убегающий луч и холодное утро...
или луг разнотравный и смех незабудки...
...ничего или все...
... по судьбе без запаски...
и в душе «да и нет» до последней развязки...
 
 
***
шмели не знают, что шмели.
они как боги дни тачают,
и в ойкумене, на мели,
по небу в день любой летают.
их участь ангельской подстать,
и на цветах нектар и мирро,
цвет опылив, в ковёр собрать,
не ведая картины мира,
и ни зерна не потеряв,
не сотворить себе кумира.
 
 
***
у железа запах крови, 
ржа ли съела, вышел срок,
у железа запах боли, 
лемехов, 
истлевших в поле,
на меже желтеет дрок.
 
и меж кровью и железом
ни пореза, ни строки,
но пульсирует на срезе
запах смерти и тоски
жизни прошлой - антитеза
лезвия в простор руки…
 
 
***
и день, теки за край железный,
за край железный и чужой,
хочу я чувствовать губой
себя природе бесполезной,
бессмысленной и кочевой,
ответствовать ее забавам,
молекулярному уму,
витать пушинкой плавной,
плавно, и не подвластной ничему,
и по ветру пускаясь шляться,
по ветру виться меж колёс,
и к волосам чужим цепляться,
куда бы случай не занес.
или ещё, прослыть железной,
иль медной глыбой и рудой,
с червленым малахитным срезом,
к которому пробит забой.
и в переливах медных плавок,
в ковшах, под молотом тугим,
восстать бесследно, тыщеглаво,
без образа с «лицом» другим…