Сергей Соколкин (1963-2021)
                   Захару Прилепину
Я не сторож брату своему.
И не брат я сторожу тому,
кто стрелял на соловьиный шорох,
кругом первым сделав Колыму.

Я не сторож брату твоему,
что поверил в гордую войну.
И стрелял на Север, Юг и Запад,
доверяя Богу одному.

Просто брат я брату своему,
просто честь не подчинить уму,
просто он тогда меня не выдал …               
И теперь мне трудно одному.

Я не сторож брату своему.
Приглашаю всех на Колыму…

Я в Москве люблю ходить на небо,
А еще - в Бутырскую тюрьму…


*  *  *
На губах, овдовев, отцвели поцелуи,
как застывшие бабочки канули в прах.
И святится в слезе,
на ресницах танцуя,
твое долгое имя на звонких ногах.

Остальное лишь тлеет и в памяти тонет.
И глаза наливаются небом седым.
Лишь, за воздух хватаясь,
упрямо ладони
вспоминают родное и близкое им.

И я слышу твой голос в тюремном оконце,
сбереженный, как ржавого хлеба ломоть.
И сквозь щели в душе незнакомое солнце
наполняет печалью притихшую плоть.

И становится странно легко,
и немая
песнь о волюшке с губ отлетает, как дым.
И друг к другу мы рвемся,
судьбу принимая,
всё как есть понимаем
и в стену глядим.


*  *  *
Твои губы во тьме различаю…
Но во мраке венчальной свечи -            
на земле не тебя я встречаю,
а твое отраженье в ночи.

Поразбросаны лучшие годы
сзади, сбоку, -  и нет им числа...
Что тебе, неземная, угодно,
чтоб - не только во сне - ты была?               

Приходи, - желтый волос по ветру,
так похожа лицом на жену…               
Разнесем весть по белому свету,
а о чем, - сам пока не пойму…            

Будем жить мы с тобой в рукавице,
в той, что в сказке лежала века.          
Одинок я,
как пение птицы,
и свободен, как мысль дурака…


*  *  *
Я бегу против стрелки часов,
против хода вращенья земли.
Чтобы вырвать из бездны веков
душу той,
что мерцает вдали.

Она светит со дна,
как звезда,
отраженная черной водой.               
- Между нами беда-лебеда,
не сдавайся, останься со мной.

Сколько было растрачено слов!
Память гонит нас сквозь решето.
Если мы позабудем любовь,
на земле нас не вспомнит никто.

Длинный посох достанется мне,
помело с рукоятью тебе.
И узнать нас не сможет во тьме
наша дочка –
сама по себе…

*  *  *
Я пью за продолженье листопада!
И чекаюсь с бокалом пустоты.
Еще пока мне ничего не надо,
еще пока я с памятью на «ты».

Еще пока твои целую груди,
горю в твоем дыхании – дотла…
Еще пока про нас забыли люди,
еще кровать для наших снов мала.

Еще пока не знаю я, что счастлив,
не знаешь, что несчастна ты еще…
И сердце бьется только на две части,               
еще грехи – тебе и мне – не в счет.

Еще пока на сне не ставишь точку.
И я на тестя не похож, - точь в точь.
Еще пока мы не родили дочку,
любимую
единственную дочь…

*  *  *
С тобой ко мне приходит осень
В косых разводах журавлей.
И мы летим в густую просинь
Сырых разлапистых ветвей.

И то не листья,
облетая, -
а годы хлещут по щекам…
Свою любовь оберегая,
Влюблёнными не выжить нам

Там, где к бессмертию в нагрузку
Природой заготовлен впрок –
С тоской рябиновой вприкуску
Сирени горестный глоток.